Санкт-Петербургский университет в XVIII веке

…Может собственных Платонов
И быстрых разумов Невтонов
Российская земля рождать.

(М.В. Ломоносов)

Михаил Васильевич Ломоносов в химической лаборатории

28 января (8 февраля) 1724 года Петр I издал указ о создании Петербургской Академии наук, а для подготовки кадров русских ученых при ней предполагалось организовать Университет и гимназию. Петербургский университет представлял собой в то время единственное в своем роде учебное заведение. О нем в указе говорилось:

«Университет есть собрание ученых людей, которые наукам высоким, яко филология и юриспруденция, медицина и философия… молодых людей обучают».

А в Регламенте Академии наук 1747 года сказано следующее:

«Учреждение Академическое не может быть сочинено инако, как из иностранных по большей части людей, а впредь должно оно состоять из природных российских; того ради к Академии другая ее часть присоединяется – университет»^[1].

Университет размещался в здании Кунсткамеры на Васильевском острове. Первым ректором был Лаврентий Блюментрост (1682–1755), лейб-медик Петра I; он занимал этот пост до 1733 года. В 1725-м году в Академию были приглашены из Европы 15 иностранных ученых, которым были предоставлены квартиры в доме П.П. Шафирова на Городском острове и солидное жалованье. В январе 1726 года объявлены публичные лекции, на которые приглашали «всех любителей добрых наук, а наипаче рачителей к учению».

Г.А. Качалов. Фасад Императорской Библиотеки и Кунсткамеры. 1741 г. Санкт-Петербург. Гравюра резцом. Фото: kunstkamera.ru

Приглашенные в Петербургскую Академию наук профессора-иностранцы не были заинтересованы в подготовке кадров русских ученых. Они открыто заявляли, что «из русских ни учёных, ни художников не может быть». С 1725 по 1735 год в университете не было ни одного российского студента, который слушал бы лекции у профессоров. Только в 1743-м году последовал сенатский указ Синоду, чтобы из Славяно-греко-латинской академии выбрать 20 способных учеников для обучения их в Петербургской Академии наук, в числе которых был ученик класса «философии» М.В. Ломоносов.

В 1740-х годах Академический университет влачил жалкое существование. Для него снимались случайные, не приспособленные для занятий помещения; занятия были организованы плохо, программа лекций полностью не выполнялась. Студенты бедствовали и в научном отношении были предоставлены сами себе.

В 1740-х годах университет влачил жалкое существование. Занятия были организованы плохо, программа лекций не выполнялась. Студенты бедствовали

Однажды студенты, доведенные до отчаяния, пожаловались в Сенат, но результат был печален: глава Академической канцелярии Шумахер «главных на себя просителей-студентов бил по щекам и высек розгами». После жалобы студентам всё-таки прочли несколько лекций, провели экзамены, некоторых из них определили переводчиками при иностранных ученых Академии, от остальных же просто избавились, разослав в разные департаменты на канцелярские работы. Нерегулярно выплачивалось жалованье и профессорам. Однажды один вельможа указал Ломоносову на дырку в его кафтане, вопросив с издёвкой:

– Что это у вас, уважаемый академик, ум из кафтана выглядывает?

– Нет, – отвечал Ломоносов, – это глупость туда заглядывает.

Академический университет постоянно испытывал трудности в пополнении числа студентов, так как его выпускники не получали никаких чинов. Поэтому дворяне предпочитали отдавать своих детей в привилегированное учебное заведение – Сухопутный шляхетский корпус, по окончании которого его воспитанники получали офицерский чин и шли служить в армию.

В 1745-м году в Университете осталось всего 4 студента. Сенат вынужден был отметить, что Академия, получая из казны

«превеликую сумму... не имеет по сие время довольного числа из российских людей профессоров, адъюнктов, переводчиков и студентов; что студенты и ученики академические… за нечтением лекций напрасно теряют свои лета и казенную сумму; что выписанные чужестранные профессора не читают лекций».

Однако и это сенатское заключение не повлекло никаких перемен.

В 1745-м году М.В. Ломоносов защитил диссертацию по химии и стал профессором Академии

В 1745-м году М.В. Ломоносов защитил диссертацию по химии и стал профессором Академии. 30 июля того же года профессор Ломоносов при поступлении в члены Академии принес торжественную присягу на верность.

«Профессора Ломоносова к присяге приводил церкви Святого апостола Андрея Первозванного иерей Григорий Тихонов 1745 года июля 30 дня».

Став полноправным членом Академии, Ломоносов повел самоотверженную борьбу против засилья иностранных профессоров. Один из них, «академик» Ле-Руа, написал доклад на тему «О надгробной надписи на могиле Адама, предполагаемой на острове Цейлоне». Как говорится, комментарии излишни! В 1746-м году состоялось назначение первого русского президента Академии, им стал граф К.Г. Разумовский, младший брат фаворита Императрицы Елизаветы Петровны. Кирилл Григорьевич благосклонно относился к Ломоносову. 28 апреля 1746 года Ломоносов писал в академическое собрание:

«Мы, конечно, совершим полезное и приятное Ея Величеству и Империи дело, если путем нового ходатайства перед Правительствующим Сенатом получим студентов из семинарий и, обучая их и академическими упражнениями, поощряя к большим успехам, приобретем для Академии Наук звание подлинного Петербургского университета»^[2].

В следующем, 1747-м году Ломоносов прилагал все усилия к тому, чтобы наладить работу Академического университета. Он деятельно участвовал в обсуждении университетского Регламента, составленного в том же году. В 1748-м году при рассмотрении устава и штата Петербургского университета Ломоносов письменно высказал, как он смотрит на это просветительское учреждение и на постановку преподавания в нем. Он полагал, что Университет должен состоять из трех факультетов.

«Кратко объявляю и думаю, – писал он, – что в Университете неотменно должно быть трем факультетам: юридическому, медицинскому и философскому (богословский оставляю синодальным училищам), в котором бы производились магистры и докторы… Не худо, чтобы Университет и Академия имели, по примеру иностранных, какие-нибудь вольности, а особливо, чтобы они освобождены были от полицейских должностей».

Спустя некоторое время Ломоносов в новом письме еще раз подчеркнул необходимость специализации студентов университета. Теперь он уже понимал, что на введение факультетов рассчитывать не приходится. Поэтому он предложил разделить студентов на три класса:

«Первого класса студенты ходят на все лекции, для того чтобы иметь понятие о всех науках и чтобы всяк мог видеть, к какой кто науке больше способен и охоту имеет; второго класса студенты должны ходить на лекции только того класса, в котором их наука; третьего класса студенты те, которые определены уже к одному профессору и упражняются в одной науке».

Ломоносов ратовал за отмену сословных ограничений при приеме в Академический университет, ссылаясь на примеры других европейских университетов, где

«ни единому человеку не запрещено в университетах учиться, кто бы он ни был, и в университете тот студент почетнее, кто больше научится, а чей он сын, в том нет нужды».

Вопреки всем препятствиям, Ломоносов упорно добивался нового набора в Академический университет. 24 июля 1747 года Императрица Елизавета по ходатайству Ломоносова издала указ, который обязывал Петербургскую Академию наук

«выбрать из училищ российских… 30 учеников, способных и знающих уже латинский язык, и оных определить при Академии, дав им жалованье и квартиру такую, чтоб они все могли быть в одном доме».

В документе, подписанном президентом Академии наук, разрешался прием «вольных студентов», число которых не устанавливалось.

Василий Кириллович Тредиаковский В.К.Тредиаковский (1703–1769) поехал в Москву и Новгород, чтобы отобрать в Славяно-греко-латинской академии и Новгородской семинарии способных учеников. Из Московской академии он набрал 10 лучших учеников, а Ломоносов с этой же целью провел экзамены в Петербургской семинарии.

Вместо 30, как полагалось по Регламенту, было набрано 24 студента. Среди принятых в университет были семинаристы старших классов, солдатские сыновья, дети низшего сельского духовенства^[3]. Состав учащихся оставался демократичным на протяжении всех лет существования Университета.

В апреле 1748 года в Петербург прибыли новые студенты. Им было назначено жалованье в 48 рублей в год и отведены покои в предоставленном для Университета доме баронов Строгановых близ стрелки Васильевского острова. Здесь же была устроена аудитория, и туда же был перенесен физический кабинет, где профессор Г.-В. Рихман, русский физик немецкого происхождения, распорядился устроить темную камеру, удобную для физических опытов.

Георг Вильгельм Рихман М.В. Ломоносов принимал активное участие в организации учебного процесса. Ему было поручено «обще с профессорами оное дело в совершенство привесть, и лекции и часы так расположить, дабы всем потребным наукам учить»^[4]. Вместе с профессорами Фишером и Брауном он проэкзаменовал московских и новгородских семинаристов и нашел, что 17 из них достаточно подготовлены и могут быть допущены к слушанию лекций^[5]. Программа этих лекций была переведена для них на русский язык Ломоносовым. Он искренне радовался новому пополнению русских студентов.

Занятия принятых в Университет студентов нового набора начались 16 мая 1748 года. Согласно учебному плану, лекции читались по следующим предметам:

• Тредиаковский преподавал науку красноречия,
• Крузиас толковал латинских авторов,
• Фишер читал лекции по истории,
• Броун – по философии,
• Рихман – по математике,
• Бургав вёл анатомический курс,
• Ломоносов – курс по химии,
• адъюнкт Крашенинников учил истории натуральной и ботанике,
• профессору Штрубу вменялось в обязанность «изъяснять натуральные и народные права».
• Русский язык не изучался отдельно, но совместно с латынью.
• В начале 1749 г. были добавлены к изучению французский и немецкий языки.

М.В. Ломоносов вел курс химии, который впервые в истории русского образования он начал читать на русском языке. Занятия велись с демонстрацией опытов, для которых по его требованию были изготовлены инструменты и предоставлены приборы. Чтение лекций приносило Ломоносову большое удовлетворение. В одном из своих сочинений он отмечал, что, преподавая «наставления учащимся, с радостию чувствуем являющиеся плоды трудов наших».

Трудные бытовые условия жизни студентов не способствовали их занятиям, они мало ходили на лекции, и канцелярия Академии наук 12 ноября 1749 года издала распоряжение, которым повелевалось им присутствовать на лекциях, «под опасением положенного штрафа по генеральному регламенту». И в последующие годы материальное положение студентов не улучшилось, они испытывали страшную нужду: полураздетые, голодные, жили в сырых и холодных помещениях. В 1749-м году все студенты подали в канцелярию прошение следующего содержания:

«В Канцелярию Академии наук всепокорное прошение. Просят тоя ж Академии наук студенты… Мы, нижайшие, в такое почти оскудение в платье теперь приходим, в каком и при приезде находились, потому что оный данный нам мундир весьма обветшал и изорвался. Того ради, чтобы нам в крайнюю не придти скудость, просим мы… сей наш недостаток или по-прежнему платьем наградить, или деньгами»^[6].

Степан Петрович Крашенинников, академик В 1750-м году ректором Университета был назначен талантливый русский ученый, достойный соратник М.В. Ломоносова в деле распространения знаний – академик Степан Петрович Крашенинников (1711–1755). Он стал известен в ученом мире еще студентом как участник второй Камчатской экспедиции Беринга (1736–1743). Крашенинников энергично взялся за наведение дисциплины в учебном процессе. Поскольку в 1750/51 учебном году профессора-иностранцы регулярно пропускали лекции, Крашенинников официальным рапортом поставил об этом в известность канцелярию Академии наук. В тот год студенты занимались в основном изучением иностранных языков и обучению танцам, «которое для них необходимо потребно, дабы могли знать, каким образом себя в люди показывать»^[7]. А еще раньше ввели обучение рисованию:

«Понеже его сиятельство Академии наук господин президент граф Кирилл Григорьевич Разумовский от 17 числа минувшего июля сего года письменно приказал, чтоб студенты во время вакации совсем праздны не были, того ради… учителю Андрею Грекову учить оных студентов в неделю четыре раза рисовальному художеству».

Лекции читались на латыни, а латинскому языку учили на немецком языке. Такое положение резко противоречило перспективам развития отечественной науки и культуры. Несмотря на выход в свет ломоносовской «Риторики», студенты изучали латинскую риторику. В Регламенте 1747 года прямо говорилось:

«Риторике русской, или элоквенции, особливо не обучать: ибо кто знает, в чем элоквенция на латинском языке состоит, тот знать может и на всех языках оные правила, дабы время студентов в безнужных науках не было потрачено».

Результаты такого обучения сказались в скором времени. Уже в 1750-м году С.П. Крашенинников писал в академическую канцелярию:

«Большая часть студентов лучше по-латыне пишут, нежели по-русски, и, разумея совершенно латинского автора, силы его не могут выразить на природном языке, и чтоб соблаговолено было оных студентов по нескольку часов в неделю обучать российскому штилю и переводам»^[8].

Пришлось самому Крашенинникову добровольно взять на себя обучение студентов российскому стилю и переводам. Протокол Конференции от 15 июля 1750 года гласит:

«Господин Крашенинников обучение российского штиля и переводам самопроизвольно приемлет на себя по понедельникам и по пятницам, девятый и десятый часы. Того ради определено: российскому штилю и переводам обучать ему, г-ну профессору, в показанные дни и часы».

Кирилл Григорьевич Разумовский, президент Петербургской академии наук С 29 мая по 4 июня 1751 года специальная экзаменационная профессорская комиссия проэкзаменовала студентов и признала достойными звания адъюнктов шестерых студентов: А. Барсова, М. Софронова, И. Братковского, С. Румовского, Н. Поповского и Ф. Яремского. Однако правитель Канцелярии И.-Д. Шумахер подал особое мнение, полагая, что прежде студенты должны представить диссертации, которые им предстоит защитить на публичном диспуте. Чтобы все же поощрить названных лучших студентов, 31 октября 1751 года Канцелярия приняла решение разрешить им присутствовать в Академическом и Историческом собраниях и сидеть позади профессоров и академиков.

19 января 1753 года был произведен последний экзамен всем 20 студентам Университета. Семь из них были признаны окончившими курс. Однако дело с производством студентов долго не получало разрешения президента Академии Наук К.Г. Разумовского. И только 23 декабря «велено студентов Барсова, Поповского, Яремского и Константинова произвесть в магистры, а Софронова и Румовского в адъюнкты»^[9]. А.А. Барсов, Н.Н. Поповский, Ф.Я. Яремский и А.А. Константинов стали первыми из русских, получивших звание магистров в России. Так русская наука делала первые шаги.

А.А. Барсов, Н.Н. Поповский, Ф.Я. Яремский и А.А. Константинов стали первыми из русских, получивших звание магистров в России

24 марта 1758 года Президент Академии наук К. Г. Разумовский поручил руководство учебной частью Академии наук, Университетом и гимназией Ломоносову.

В период с 1758 по 1764 г. знаменитый ученый подготовил ряд проектов по «приведению Академии наук в доброе состояние», в том числе и предложения об уставе Университета. Благодаря стараниям Ломоносова был дополнен и усовершенствован университетский курс, и авторитет Петербургского университета значительно вырос. В 1760-м году Ломоносов возглавил Университет, фактически став его ректором.

Михаил Васильевич Ломоносов искренне радовался новому пополнению русских студентов. Он возлагал на новый набор большие надежды, которые в определенной степени оправдались. Так, А.А. Барсов, Н.Н. Поповский, Ф. Я. Яремский и А. А. Константинов стали первыми профессорами Московского университета, С.Я. Румовский – академиком, астрономом, составителем первого в России сводного каталога астрономических пунктов. Диссертация питомца Университета М. Софронова «Рассуждение о применении непрерывных дробей для нахождения квадратных и биквадратных корней» дала основание известному советскому академику В.И. Смирнову утверждать, что М. Софронов является предшественником знаменитого Ж.Л. Лагранжа. В наши дни была опубликована студенческая работа В. Клементьева «Об увеличении веса, получаемого некоторыми металлами после охлаждения». Ценная работа явилась важным источником для изучения техники химических экспериментов в лаборатории Ломоносова. Только в советское время вошла в научный оборот рукопись капитального труда В. Крамаренкова «О начале, перемене и уничтожении в России рудокопного дела и горных заводов». Другие же выпускники Академического университета приобрели известность в переводческой или педагогической деятельности: Иван Барков, Павел Введенский, Борис Волков и др.

В 1762–63-м гг. противоречия между С.С. Волчковым и Ломоносовым привели к отставке Ломоносова.

После смерти Ломоносова в 1765-м году учебные заведения – Университет и гимназия – подверглись новым преобразованиям, которые привели к их слиянию. Слились они в Училище Академии наук, которое просуществовало до 1805 года. Так закончился первый период существования Санкт-Петербургского университета.