
«Я не смогу! – Паша стоял на самой вершине черной скалы. – Мам, не смогу!!!» Татьяна спокойно, даже с улыбкой смотрела на сына снизу: «Давай, ты сможешь! Решайся!»
Паше всего 12, но ловкости и силы ему не занимать. Однако как прыгнуть в морские волны с этой одиноко стоящей скалы? Ее черный, лоснящийся на солнце бок уходит в море не отвесно, а описывает чуть заметную дугу. Это значит, что нужно точно рассчитать свой прыжок…
Смотрю, как парни и девушки, а вон и отчаянные подростки совершают головокружительный полет и, взметнув фонтан брызг, врезаются в воду – и все внутри холодеет. Мысли роятся как клубок рассерженных пчел: ну, разве не должна мать оберегать своего сына, учить быть благоразумным, не рисковать попусту?! А Таня с «материнской» заботой подталкивает своего совсем желторотого, еще не оперившегося птенца на отчаянный, опасный прыжок! И как ей самой не страшно смотреть на то, как сын топчется на краю и отчаянно выкрикивает: «Я не смогу! Нет, смогу! Не смогу!!!»
Прошло полчаса мучительных колебаний. Я видела, как страх боролся в Паше со жгучим желанием победить его. Его мать была рядом и спокойно смотрела на сына, качаясь на волнах у подножия скалы.
И тут он прыгнул. Я зажмурилась…
После удачного приводнения восторженной радости Паши не было предела, он прыгал и прыгал – как заведенный. А я подплыла ближе к Тане и выговорилась:
– Тань, я, конечно, понимаю, что в юности все мы способны совершать что-то отчаянное, даже безрассудное. Сама в студенческие годы в бассейне без подготовки с 10-метровой вышки сиганула, причем головой вниз! А всё – чтоб не прослыть слабачкой среди парней-однокурсников. Бедный мой ангел-хранитель! Если б мог, точно бы поседел, пока я вниз летела! Зачем ты сама Пашку подбиваешь на риск? Он же еще совсем зеленый, всех опасностей не понимает.
Мальчишек не стоит ограждать от разумного испытания своей храбрости, лучше дать им возможность превозмогать самих себя
– Так чтоб он мужчиной настоящим стал, чтоб не трусил перед трудностями. Я же сначала сама прыгнула, на себе проверила – безопасно. А мальчишек, поверь, не стоит ограждать от разумного испытания своей храбрости, лучше дать им возможность превозмогать самих себя. От того, что бережем их, лелеем – маменькины сынки получаются, хлюпики!
– Не знаю, Таня, у меня дочка, трудно мне тебя понять. Но, кажется, лично у меня духу на такое отношение к сыну, как у тебя, не хватило бы. Правда-правда! Пашу жалко было, когда он на скале сам с собой боролся.
Но, если честно, в этом борении что-то важное было… В том, как он сначала не верил в себя и все-таки победил – решился. Это ведь был опыт внутренней, душевной борьбы. И, наверное, без отчаянной решительности на смелые шаги душа не сможет возмужать. Не станет тверже, крепче.
***
Прошел год. Мы снова вместе с семьей Татьяны были на том же самом берегу, у той самой скалы. Я взобралась на нее и, проглотив леденящий комок страха, медленно опустившегося куда-то под солнечное сплетение, прыгнула в море. В конце концов, были же занятия и в спортивной секции по плаванию, и дайвинг аж на 40-метровой глубине…
Мне было страшно удариться о камни, но инстинкт самосохранения, который, как известно, у женщин развит гораздо сильнее, чем у мужчин, сыграл со мной злую шутку уже в воде. Руки мои неосознанно взметнулись и застыли в защитном положении – удар о воду травмировал плечевой сустав, и еще долго боль давала о себе знать, лишая свободы действий.
Вот и думай: почему у меня не до конца получилось? Что, не надо было рисковать? Не знаю. Может быть, все-таки Богом каждому предназначено свое: мужчинам – мужество, смелость, а женщинам – осторожность, женственность, материнство, которое всегда стремится не рисковать жизнью, а оберегать, хранить ее?