Спасение или погибель?

Грэм Грин, писатель

Сам Грэм Грин, как известно, подразделял свои романы на «серьезные» и «развлекательные». Однако, какие бы проблемы в них ни затрагивались: политические, социальные или экзистенциальные, – они всегда читались с интересом, ибо никогда не игнорировали читателя. В романе «Суть дела» Грин обращается к теме избыточности рефлексии и самокопания верующего, что становится причиной его духовной гибели. Когда-то после чтения эссе Джорджа Оруэлла, посвященного этому роману, всерьез задумался о том, что это, видимо, очень абстрактное и неживое произведение, в котором проблемы веры поданы без всякой социальной конкретики. Однако Оруэлл, чуждый религиозным вопросам, оказался не прав: жизнь «маленького человека», полицейского, да еще и верующего, в одной из африканских колониальных стран, раскрыта во всей сложности переплетения бытийных, моральных, социальных и религиозных аспектов.

Заслуга Грина в этом романе, как и в «Силе и славе», в том, что он показывает напряженную внутреннюю жизнь христианина не как застывшее в фанатизме и слепой убежденности нечто, а как подвижную, сложную реальность, в котором нервом становится противостояние непостоянства человека константности Бога. Главный герой «Сути дела» полицейский Скоби в роковой момент своей жизни путает самокопание с покаянием, превратно понимает многие духовные вопросы и совершает непоправимый шаг. Но и он, и другой персонаж романа, священник Ранк, как и герои Жоржа Бернаноса и Робера Брессона, мучаются, думают, решаются на те или иные шаги, их вера – не застывший в догматизме костыль, помогающий жить, ибо, если для атеиста главный источник трагизма жизни – смертность человека, то для верующего – невозможность до конца понять волю Бога, мучительное желание примирить свою волю с Его и неспособность часто этого достичь.

В романе «Суть дела» поднимается тема избыточности рефлексии и самокопания верующего, что становится причиной его духовной гибели

«Суть дела» – трагический роман не только из-за финала, но и потому, что он достаточно вольно, но с такой жизненной правдой решает проблему спасения человека. «Где пролегает граница между спасением и вечным проклятием?» – будто спрашивает Грэм Грин. Так ли уж она очевидна, как кажется, например, католицизму и протестантизму? Можем ли мы знать границы милосердия Бога и Его гнева? Церковное предание и Священное Писание дают только ориентиры, но не точные ответы. Вообще в вере и в жизни по вере нет ничего окончательного и постоянного, несмотря на догматы, которые неизменны и не подлежат сомнению, все остальное очень подвижно и неустойчиво потому, что сам человек непостоянен и страдает от этого. Скоби будто катится по наклонной, совершая один грех за другим, но муки совести обнажают для него саму суть христианства, которая есть покаяние и страдание человека от собственного несовершенства, неспособности каждодневно не оскорблять пролитую Христом Кровь. «Суть дела» в одной из сцен в финале (в костеле на Причастии) порой достигает глубин Достоевского, таким неразрешимым для героя кажется его экзистенциальное противоречие, вызванное грехом. Как это не похоже на мнение атеистов о том, что верующие все для себя решили и бытийно успокоились в догме и фанатизме, уверовав в готовые схемы! Таким людям в первую очередь и надо прочитать этот роман.

Грэм Грин. Сила и слава / Пер. с англ. Н. А. Волжиной; Пред. и коммент. В.М. Толмачёва. — М.: Изд во Сретенского монастыря, 2008. — 416 с. — (Христианский Запад)

Грэм Грин, прославившийся тем, что критиковал американскую внешнюю политику в «Тихом американце» и «Нашем человеке в Гаване», без прикрас изобразил диктатуру Дювалье на Гаити в «Комедиантах» и вообще прославился тем, что быстро откликался на политическую злобу дня, в «Силе и славе» и «Сути дела» показал себя тонким аналитиком души христианина, доказав тем, что верующий, даже если он писатель, – совершенно не обязательно узко мыслящий человек. Сочувствуя левым идеям, но при этом оставаясь католиком, Грэм Грин своим примером показал, что широта взглядов, стремление к жизненной объективности и достоверности не всегда свойственна лишь атеистам, скорее наоборот: воинствующее безбожие по градусу ненависти – брат религиозному фанатизму, тем более если оно приправлено идеологическим ядом. Трезвости мысли Грэма Грина во взгляде на экзистенциальные проблемы веры, как показывает «Суть дела», может позавидовать любой атеист, считающий себя разоблачителем «религиозного дурмана», ибо, если у христианина нет самокритики, значит, он идет неверным путем, но, если у него, как у героя «Сути дела», она зашкаливает за все мыслимые пределы, духовная гибель также неизбежна.

«Тихий американец», книга Грэма Грина

Как оказывается, даже такая известная книга, как «Тихий американец» – не банальный детектив и не шпионский роман, а довольно подробное, последовательное и актуальное для сегодняшнего дня развенчание демократических идеалов Запада, ради которых продолжается литься кровь по всему миру. Сталкивая лоб в лоб опытного, пресыщенного и довольно циничного англичанина с простодушным и наивным американцем с промытыми буржуазной пропагандой мозгами, Грин с позиции утонченной, культурно опытной Европы критикует идеологическую прямолинейность и милитаризм США, делая это не открыто, а подспудно, художественными средствами. При этом «Тихий американец» – действительно очень увлекательный и остросюжетный текст: автор сумел в оболочке жанровой литературы подать серьезную начинку. Написав книгу о гражданской войне во Вьетнаме еще во времена французской колониальной политики, Грэм Грин по сути дела предсказал американскую военную экспансию 1960-х, проанализировал ее истоки и причины. Главная из них – это безоглядная вера «носителей демократии» в приоритетность западных ценностей и мысль о необходимости навязывать их странам Третьего мира.

Описывая хаос войны во Вьетнаме, Грин пишет о том, что в ней принимали участие далеко не две стороны, а гораздо больше. В этот кровавый винегрет и вмешивается Пайл, тихий американец, но не вояка и не ястреб-практик. Отсутствие критического мышления и идеологической искушенности, по мысли автора, – прямая дорога к военным преступлениям. Фаулер – конечно, циник, не верящий не во что, в том числе и в Бога, хотя и мучается от этого, но он не даст обвести себя вокруг пальца, он – скорее разуверившийся в человечестве гуманист, для которого жизнь превыше всего. Что касается других характеров, то они поданы автором несколько смазанно и схематично, скорее, как в повести, чем как в романе. Выделяется лишь Фуонг – молчаливая и послушная вьетнамская женщина, которой по сути дела все равно, кто будет направлять ее жизнь. Фуонг очень напоминает героиню, шантажирующую главного персонажа «Дней в Бирме», и вообще весь контекст и колониальный антураж этого романа Джорджа Оруэлла с бытом европейцев и американцев на чужой земле очень сильно напоминает атмосферу «Тихого американца».

Грин показал, что любой фанатизм – причина крови и войны во имя неверно понятой справедливости

Вообще, несмотря на небольшой объем, событий, типажей, культурологических рассуждений в нем предостаточно, так что это явно не беллетристика, как принято думать о большинстве книг Грина. Очень важно, что католик Грин далек от фанатизма и догматизма простодушных и наивных, он – на стороне разуверившихся и отчаявшихся, искушенных злом, которые, на его взгляд, ближе христианству, чем одномерные догматики. О том, насколько актуален «Тихий американец», не стоит и говорить: мало того, что он предсказал военную агрессию США, анализируя мировоззрение тех, кто присутствовал во Вьетнаме в 1950-е. Он показал, что любой фанатизм – причина крови и войны во имя неверно понятой справедливости, нежелания спокойно и мирно жить. Можно, конечно, попенять автору на то, что он создал несколько одномерный портрет американца (вспомним совершенно других, духовно хрупких героев Джерома Сэлинджера или Трумена Капоте, это ведь тоже американцы). Но тех, кого мы знаем по американской литературе 1950–1960-х, были «белыми воронами», изгоями в своей стране, ее нетипичными представителями и социальными маргиналами. Грин же изображает среднего американца с мировоззрением, очень распространенным во все времена, потому он ближе к типизации, чем Сэлинджер и Капоте. «Тихий американец» – удивительно мудрая и при этом жесткая в описании войны книга, которая, даст Бог, устареет спустя столетия, когда поменяется культурный код США, если вообще это когда-нибудь произойдет.

Мы привыкли думать, что быть сильным – хорошо, а слабым – как-то совестно, недостойно, презренно. Но так ли это, и что есть подлинная Сила в человеке, ответ на этот вопрос навевают размышления во время чтения романа Грэма Грина «Сила и слава». Его фабула концентрируется вокруг гонений на христианство в Мексике 1920-х годов. Главный герой романа – священник, не отказавшийся от сана и своих религиозных убеждений, и, несмотря на множество своих недостатков, ставший исповедником и мучеником за веру. Безымянный падре из романа Грина, мягко скажем, неидеален: страдает алкоголизмом, имеет незаконнорожденного ребенка. Вспоминая свою прошлую жизнь, он видит лишь грехи: надменность, чванство, гордость. Сейчас, лишенный всего и вынужденный спасаться бегством от полиции, стремящейся его расстрелять за то, что он не снял с себя сан и не женился (в католицизме – целибатное священство), падре в полной мере осознает свою немощь и силу Божию. «Сила Моя в немощи совершается» (2 Кор. 12:9).

У человека нет сил самих по себе, и многочисленные призывы быть сильным, собраться и прочее, что говорят христианину мирские, все это для него ничего не значит, ибо в многочисленных падениях он осознает свою немощь и слабость, ту бездну, в которую погрузил человечество первородный грех. Он уже не довлеет над нами, Спаситель разрушил его власть, но последствия остались. Человек создан Богом для Себя, и без Него он – ничто. Просто пока человек жил без греха в Эдемском саду он не понимал, чем обладает, а когда после падения лишился этого, оказался один на один со своей немощью. «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5), вся кажущаяся сила в человеке – не от него, но от Бога. Когда человек мнит себя сильным сам по себе, в нем говорит гордость, и падре из романа Грина очень хорошо это понимает. Когда он всем обладал, ему казалось, что так будет всегда, но вот пришли лишения, он потерял покой и комфорт и лишь тогда познал собственную греховность.

«Господь прощает малодушие и страсти, обуревающие человека, но можно ли простить благочестие, которое всего лишь привычка?» (Грэм Грин «Сила и слава»)

Само заглавие романа говорит о Силе и Славе Божией, раскрывающейся в немощном и смирившемся человеке, закрытой для гордеца. Уникальность этой книги в том, что она написана католиком, но предлагает совершенно православное понимание греха и благодати, святости и гордости, в ней нет ереси о сверхдолжных заслугах, которыми так кичится католицизм. По мере путешествий священника меняются и окружающие его люди, даже лютый атеист, лейтенант полиции, смягчается. Роман у Грина вышел жесткий, тяжелый, полный картин человеческого страдания и устремленный к Богу. Так ли уж хороша сила, и что эта за сила, не демонического ли она происхождения? Иначе откуда ярость, одержимость тех, кто разрушает храмы и расстреливает священников, откуда лютость, брутальность, суровость тех, которые мнят себя сильными мира сего? «Мужи кровей», как называет их псалмопевец. Им противостоят те, кто слаб, и так ли уж плоха это слабость, эта немощь, вечно проигрывающая в этом мире установка на добро без кулаков? Пьющий падре из романа Грина лишен идеализации, иногда даже неприятен, но он никого не осуждает и считает себя хуже всех.

Пора осознать, что без Бога, без синергии с Ним мы не способны даже на самую малость

Лишь установка на свою слабость – подлинно христианская. Творит дела, молится и сопротивляется греху благодать в человеке, а не сам человек: «Благодатию Божиею есмь то, что есмь; и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1 Кор. 15:10). Не будем тешить себя иллюзиями, говоря о какой-то силе своей, мня себя воинами, сражающимися с врагом и грехом. Не мы сражаемся, а Бог в нас. Ради прославления Бога писал свой роман Грэм Грин и ради посрамления сильных. Эти сильные, движимые ницшеанской гордыней, вершат судьбы вселенной, но мира в душе не имеют. «Откуда у вас вражды и распри? не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших?» (Иак. 4:1) Не лучше ли быть слабым, чтобы благодать Божия действовала в душе? Не лучше ли осознать свою немощность, чтобы Бог спас нас, потому что вопреки нашей воле Он нас не спасет. «Сила и слава» Грэма Грина – важный для христианина роман, ибо он учит смирению и трезвому осознанию того, что ты есть на самом деле, повторяя вслед за апостолом Павлом: «Не мечтайте о себе» (Рим. 12:16). Пора признать, что мы – ничто, и не мнить себя вершителями цивилизации, покорителями космоса и носителями прогресса. Пора осознать, что без Бога, без синергии с Ним, которая действует не только в творчестве, но в каждом деле человеческом, мы не способны даже на самую малость.

«Самомнение так и лезло из него; он не представлял себе, что является всего лишь частицей мира предательств, насилия, похоти. Сколько раз приходилось священнику выслушивать такие признания! Человек так ограничен: он даже не способен изобрести новый грех – все это есть и у животных. И за этот мир умер Христос! Чем больше видишь вокруг себя зла, чем больше слышишь о нем, тем большей славой сияет эта смерть. Легко отдать жизнь за доброе, за прекрасное – за родной дом, за детей, за цивилизацию, но нужно быть Богом, чтобы умереть за равнодушных, за безнравственных» (Грэм Грин «Сила и слава»).