Между молотом и наковальней

Икона св. прп. Иосифа Волоцкого. Начало ⅩⅤⅡⅠ в. Место хранения: Государственный Исторический музей, Москва. icons.pstgu.ru

В 1408-м году целый ряд выходцев из Литвы в составе свиты Свидригайла переходит на службу Московскому князю. В их числе некто Александр, дети и внуки которого получат прозвание Санины, а правнук будет крещен с именем Иван. Александр и его потомки поселяются в Волоцком княжестве, его дети становятся служилыми людьми и получают во владение небольшой земельный надел. Рожденный в 1439-м году Иван Санин воспитывается в семье строгих религиозных правил: позднее не только он и его брат, но и родители, и племянники примут монашеский постриг в Боровском монастыре старца Пафнутия.

Там Иван станет Иосифом, проведет 20 лет своей жизни в молитве и самых тяжелых, черных послушаниях. Современники молодого Иосифа обращали внимание на его феноменальную начитанность, книжное дарование и филигранное знание монастырского устава и особенностей богослужебного круга. Он действительно был первым из первых иноков обители Пафнутия, и неудивительно, что накануне кончины игумена оказался его преемником.

Русские монастыри того времени являлись важнейшими акторами в политическом процессе

Для того чтобы понять сложные перипетии судьбы Иосифа, необходимо помнить, что русские монастыри того времени являлись важнейшими акторами в политическом процессе, а княжеская власть уделяла самое пристальное внимание монастырскому строительству, настроениям братии и политическим симпатиям игумена. Политические симпатии здесь – не философские размышления игумена о Божественной природе власти и не отвлеченные умствования иноков. Это – выбор своего политического патрона, князя, в интересах которого будет вестись экономическая деятельность монастыря, во здравие которого будет возноситься молитва в его соборе и детей которого будет крестить игумен.

И во второй половине XV века выбор этот сводился к простой альтернативе: либо игумен ищет покровительства у Московского Великого князя, который с каждым годом все более входит в силу, либо обращается за помощью и поддержкой к удельным князьям, которые все еще сильны и, возможно, надеются взять реванш в пока не проигранной политической игре. Понимая это, и сами князья усиленно зазывают к себе духовно опытных иноков, предлагая лучшие в сравнении с другими княжествами условия и привилегии в монастырском строительстве. Вопрос о том, на кого опереться при реализации своих устремлений – на Великого князя или удельных княжат, – Иосиф решал в течение долгих лет своей жизни, прекрасно понимая, в условиях конкурентной политической борьбы смена политической ориентации бросит его из огня да в полымя.

Удивительный ренессанс русского монашества времен Сергия Радонежского и его одарённых учеников остался далеко позади. Важнейшее достижение преподобного Сергия, коренным образом переломившее устройство русского монастыря, – его переход от особного жития к общему, – было забыто. И хотя многие обители формально назывались общежительными, на деле иноки в их стенах жили розно, не были равны по статусу, положению, условиям быта. Тридцативосьмилетний Иосиф лучше других понимал, что возвращение Русской Церкви к общежительному уставу было важнейшей задачей его времени.

Иосиф лучше других понимал, что возвращение Русской Церкви к общежительному уставу было важнейшей задачей его времени

Поэтому Иосифу после смерти Пафнутия предстояло, во-первых, найти безопасное место на политическом ландшафте русского государства, а во-вторых, устроить монастырскую жизнь в соответствии с древними сергиевскими традициями. Энергичный инок стремится решить оба этих вопроса.

То, что Иосиф стал преемником Пафнутия Боровского, открыло ему двери кремлевских покоев: в 1477-м году он познакомился с Иваном III. Кажется, заветная мечта Иосифа о устроении в монастыре общежительного устава либо не была услышана Государем, либо была проигнорирована им (если только инок осмелился ее озвучить). Поэтому в своем начинании игумен опирается на собственные силы. Сначала Иосиф пытается переменить образ жизни монахов Боровской обители, но лишь 7 из 95 иноков принимают эту реформу и соглашаются с ней.

Ропот братии заставляет игумена удалиться из монастыря, чтобы под видом служки старца Герасима Черного, близкого сторонника Иосифа, странствовать по Руси, обходя древние обители и изучая их традиции и уставы. Герасим и Иосиф посещают Симонов, Троицкий, Тверской Саввин монастыри. Везде Иосифа ставят на самые тяжелые послушания, везде он находит время вникнуть в каждую йоту богослужебной практики монастыря. Но нигде, кроме Кирилло-Белозерской обители, инок не находит монастыря, в котором бы действительно был жив дух подлинного общежития. Тем временем разгневанный самовольным уходом Иосифа из Боровска Иван III приказывает ослушнику вернуться в Пафнутиев монастырь. Иосиф вынужден подчиниться, но втайне лелеет все те же планы.

Врата и храм Савватиевой обители до 1917 года

В этот момент Великий князь полагает, что Боровский игумен отбросил свои утопические прожекты и уж теперь-то навеки связан с могилой Пафнутия. Задача князя – с минимальными затратами удерживать в своем повиновении церковных иерархов. Как только он понимает, что подвластному игумену некуда деться, экономические гайки закручиваются. Поэтому вскоре Иван III, руководствуясь правом сильного, конфискует у обители Пафнутия монастырских крестьян, забирая их себе в холопы или продавая. Иосиф, обладая острым умом и тонкой политической сметкой, понимает: час настал. Не жалко проститься и с братией, косо глядевшей на новаторский пыл игумена. Необходимо искать протекции в лице удельного князя. Но какого именно? Сам Иосиф родом из Волоцкой земли, его родные имеют там свои земельные наделы. Неужели Волоцкий князь Борис, брат Ивана III, откажет ему в своей милости?

Игумен не ошибся: Борис нуждался в Иосифе не менее, чем Иосиф в нем, ведь в интересах князя было скорое устроение придворного монастыря, в пику царственному брату, строившему неподалеку пустыньку на реке Малой Сестре, где игуменом стал инок Изосима Еропкин. Иосиф входит в Рузу (стольный город Бориса) 1 июня 1479-ого года. Происходящее далее современный маркетолог мог бы обозначить рекламным слоганом «монастырь под ключ».

Происходящее далее современный маркетолог мог бы обозначить рекламным слоганом «монастырь под ключ»

То, что традиционно выполнял сам преподобный в тесном кругу ближайших учеников: выбор места для основания обители, рубку деревьев для расчистки леса, строительство келлий, – все это осуществляется руками людей, которые получают от князя жалованье, древесину и все необходимое для спорой и качественной работы. 6 июня 1479 года закладывается церковь Успения Богородицы, 15 августа в присутствии князя, бояр и наемных работников церковь торжественно освящается. Как на дрожжах, вырастают вокруг нее трапезная, хлебная, поварня и келлии. Всего через 5 лет монастырь украшается каменным собором Успения, и в ближайшие полвека продолжает строиться, украшаться и богатеть – как при жизни Иосифа, так и после его смерти.

То был монастырь, построенный князем Борисом Волоцким и врученный им своему талантливому земляку и известному церковному деятелю эпохи в знак симфонии государственной и духовной властей. Это важно помнить в свете дальнейших событий в биографии Иосифа. Это хорошо помнили и современники Иосифа, его недоброжелатели и оппоненты в будущей идеологической борьбе.

Иосиф Волоцкий пишет труд против ереси жидовствующих. Лицевой летописный свод, XVI в.

А борьба не преминула развернуться в нескольких направлениях: в вопросе об искоренении ереси жидовствующих, отрицавших догмат о Троице и Божественную природу Христа, и в отношении к монастырским земельным владениям. Иосиф, вслед за непримиримым Новгородским архиепископом Геннадием, призывал выжечь еретическую заразу железом, в подражание «шпанскому королю», и категорически противостоял инициативе Ивана III по масштабной секуляризации церковных земель. Его оппонентами становятся «заволжские старцы» – Паисий Ярославов, его ученик Нил Сорский и ученик его ученика Вассиан Патрикеев. Нестяжатели призывают к милостивому снисхождению к заблуждениям еретиков и считают обогащение церковных феодалов залогом нравственного разложения клира.

В Москве проходят церковные Соборы, решениями которых Иосифу и его сторонникам, иосифлянам, удается провалить программу Ивана III по повсеместной конфискации земельных наделов в пользу великокняжеской власти. Кроме того, в спорах о судьбе жидовствующих возобладала точка зрения сторонников русской инквизиции: впервые на Руси еретики были казнены. Сменивший на великокняжеском престоле Ивана III Василий III является горячим сторонником Иосифа, и это открывает перед Волоцким игуменом широкие горизонты дальнейшей реформаторской деятельности внутри Церкви.

Нестяжатели считают обогащение церковных феодалов залогом нравственного разложения клира

В этом контексте слишком тесная связь с удельным князем бросает на Иосифа тень. Вскоре умирает вдова Бориса Волоцкого и опекунша его сыновей Ульяна (сам князь умер еще до того), а в возрасте 20 лет тяжело заболевает его младший сын и крестник Иосифа – Иван Борисович. У одра изнемогающего юноши раздается неприличный шепот: «Кому отпишет в духовной свой удел умирающий и бездетный князь?» Его брат уверен: ему, Федору Борисовичу. Иван просит отнести себя в обитель Иосифа, к своему духовному отцу. Однако ушлые бояре недовольны и противятся: «князе и боляре учиниша межу собя совет, дабы князю не дати воли». Тем не менее по велению Василия III князь-юноша все же оказывается в монастыре. Бояре следуют за ним. Иосиф приказывает оставить его наедине со своим духовным чадом и крестником, в покои умирающего не допускают никого. Юноша умирает, а его выморочный надел достанется не брату и не знатному боярину – Иосиф своей подписью скрепил завещание, написанное в пользу Великого князя Василия.

Великий князь Иоанн Васильевич милует своего брата князя Бориса Васильевича Волоцкого и его детей. Лицевой летописный свод Иоанна Грозного

Для брата Ивана – Федора Борисовича – это удар, неожиданный и тем более разительный. Позднее биографы и сторонники Иосифа будут рисовать князя Федора чуть не исчадием ада, внезапно и без причин ополчившимся против благочестивого старца. Но у вражды на Иосифа у князя Федора была причина: инок, обласканный его отцом и построивший свою обитель на средства его семьи, неожиданно переходит на сторону ее заклятого врага – в услужение Великому князю. С точки зрения Федора, это было предательством. С точки зрения Иосифа – мудрой гибкостью в условиях сложной политической игры.

Так или иначе, со дня смерти брата Федор начинает смертный бой с Успенской обителью. Князь отбирает вклады, внесенные в казну ее пострижениками, берет «в долг» имущество насельников, требует для себя пышных подарков и приказывает вместо квасов завести для себя и своей шумной свиты в обители меды. Иосиф пытается усовестить смутьяна, взывает к совести и Божьему суду. Но Федор с пугающей откровенностью заявляет: «Волен-де Государь в своих монастырех: хочет жалует, хочет грабит». Одновременно князь возвышает и приближает к себе игумена Возмищского монастыря Алексия, и теперь именно этот монастырь получает все привилегии придворной обители. Алексий, по наущению князя, переманивает часть братии с их богатым скарбом к себе, и иноки, понимая, что в монастыре у Иосифа отныне покойного жития не будет, почитают за благо это приглашение принять.

С точки зрения Федора, это было предательством. С точки зрения Иосифа – мудрой гибкостью в условиях сложной политической игры

Ожесточение и рваческая политика Федора не ограничится стенами Успенского монастыря. Еще более перемена нрава князя обнаружится в его репрессиях против горожан и торговых людей, даже крестьян. Правитель буквально пускал по миру всех, до кого дотягивались его руки. Масштабы последствий княжьего рэкета сопоставимы со стихийным бедствием: люди, оказавшиеся бесправными перед лицом власти, снимались со своих мест и искали лучшей участи в других уделах. Волоколамск наполовину опустел. Иосиф справедливо винил князя в нарушении как Божьих, так и человеческих законов – и одновременно смутно осознавал, что человеком, подтолкнувшим князя к такому ожесточению, был он сам.

Не все складывалось гладко и внутри самого монастыря. Призванная стать иконой общежития, Успенская обитель год за годом все более отступала от принципов, установленных Иосифом в день его основания. Монастырь богател вкладами богатых и образованных насельников. Иосиф искренне радовался таким постриженикам: и экономическое благополучие монастыря росло, и появлялись перспективные кадры для поставления будущих иерархов. Но привыкшие к роскошной жизни богатеи не спешили отказывать себе в привычном комфорте. Как ни старался Иосиф организовать внутри монастыря общество, основанное на принципах равенства и братства, некоторые из монахов считали себя равнее своих менее обеспеченных товарищей. Игумену приходилось идти на компромиссы и действовать с постоянной оглядкой на монахов-вельмож.

Привыкшие к роскошной жизни богатеи не спешили отказывать себе в привычном комфорте

Тем временем вражда с князем обостряется, и Иосиф предпринимает попытку удалиться из обители, полагая, что тем самым устранит первопричину гнева Федора. Однако знатная братия (те, кому за трапезой полагалось три блюда вместо одного) веско преграждает ему путь: он – гарант их животов (в данном случае – имущества), и он из этого монастыря никуда не уйдет. В противном случае осатаневший князь растерзает монастырь со всем его внешним благополучием в считанные дни, – полагают вельможные иноки. Сложно сказать, кто был прав. Позднее недоброжелатели Иосифа любили повторять, что игумен должен был уйти. Но Иосиф не ушел. Пришел черед маятнику качнуться в противоположную от удельного князя сторону – в сторону Москвы.

Надежную защиту от «удельного насильства» мог обеспечить лишь Великий князь – Василий III, а прецеденты перехода монастыря из-под власти удельного князя к Москве были. И Иосиф, конечно, о них знал. Пикантность ситуации заключалось в том, что в этом случае передавался монастырь, полностью отстроенный на средства семьи покидаемого князя. Впрочем, с юридической точки зрения, это вовсе не было препятствием. Препятствием стала позиция Новгородского архиепископа Серапиона, авторитетом которого вольно или невольно пренебрег Иосиф, не поставив того в известность о своем переходе в другую епархию. Множество непредвиденных обстоятельств сплелись в клубок, столкнув Иосифа и Серапиона в непримиримом клинче. Однако по сути конфликта архиепископ писал Иосифу следующее:

«Не токмо сам погреши, но и всю обитель свою соблазни на своего великого господина, будучи в его отчине и под его областию, и отчину его преобидел, и князя уничижил».

Формальным победителем в этом противоборстве Иосифа и Серапиона оказался Волоцкий игумен: его оппонент, покусившийся отлучить Иосифа от Церкви, был строго наказан, сведен с кафедры и заточен под стражу в иосифлянский монастырь. Однако по духовному закону Иосиф проиграл: не только его недруги, но и близкие ему люди считали его виноватым перед Новгородским владыкой, многие полагали, что отлучение Иосифа от Церкви, наложенное Серапионом, действительно, и прежнюю репутацию было не восстановить.

Кончина князя Федора Борисовича Волоцкого и его похороны в монастыре в Иосифовой пустыни. Лицевой летописный свод Иоанна Грозного

Пройдет немало времени, прежде чем князь Федор Борисович примирится с Волоцким игуменом, однако это случится, хотя Федор станет последним из Волоцких князей, а после смерти его удел, как и удел его брата, достанется Москве. А незадолго до своей смерти тяжелобольной Иосиф послужит делу примирения Василия III с родным братом Юрием, в котором Великий князь также видел угрозу своему единодержавию. Не будучи в силах сопровождать опального князя самостоятельно, Иосиф вышлет Юрию своих ближайших учеников, которые станут теми ходатаями, мольбам которых Великий князь не сможет отказать.

На протяжении тысячелетней истории христианства на Руси Церковь всегда вместе с народом и его правителями разделяла все сложности исторического пути. И хотя образование централизованного государства было условием выживания русского народа, сам процесс этот проходил крайне болезненно. В кремлевских палатах было неспокойно. Единоутробные братья становились кровными врагами, и младшие не могли осознать, отчего не они, а старший брат наследовал Московский престол, который из века в век приносил ему власть, почет и – в конце концов – уделы его братьев. В каждом новом поколении конфликт внутри великокняжеской семьи с роковой неизбежностью повторялся. Одновременно Церковь, потерявшая прямую связь с Константинополем, становится зависимой от княжеской власти.

В этих условиях люди Церкви вынуждены были вести крайне взвешенную политику. С одной стороны, необходимо было сохранить и передать потомкам незамутненной бесценную духовную традицию русского Православия. И преподобный Иосиф всю жизнь положил на это, ревностно борясь с еретиками, засилье которых в глазах некоторых его современников приобретало апокалиптические размеры. Он построил монастырь, ставший центром русского Православия на весь XVI век. И пусть его первоначальный замысел о непорочном общежитии древнего образца воплотить не удалось, но оплотом незыблемого Православия и кузницей кадров для Русской Церкви монастырь стал.

С другой стороны, перипетии судьбы поставили Иосифа (Санина) между молотом великокняжеской власти и наковальней удельных правителей Руси. Было бы опрометчиво утверждать, что Иосиф осознанно играл на противоречиях внутри княжеского дома. В равной степени сами правители использовали авторитет игумена, как мощную идеологическую силу в своем политическом дерби. Но если князья боролись за власть, влияние и свои политические амбиции, то Иосиф на протяжении всего своего жизненного пути служил, прежде всего, Церкви и торжеству ее правды.