Память предков

Матрена и Мария Ногины в юности

Как понять, был ли наш предок с Богом? Вроде бы нет – во всяком случае, так говорили его дети, состарившиеся, обретшие веру и отошедшие в мир иной много лет спустя по его кончине... Но... «Мань, собирайся, там отец Иван уже обедню начал!» – донимала свою сестру впавшая в детство двоюродная прабабушка Агриппина. Она забыла и членство в партии, и свою взрослую жизнь – и стала той девочкой из деревни Разбердеево, которая ходила читать Псалтирь по усопшим и с радостью бежала на службу.

А ее сестра – та самая Маня – ни с того ни с сего предсказала день своей кончины, заявив: «Я умру во вторник». Вторник миновал, родные облегченно вздохнули: «Вот видишь, ты жива», – а она перешла в иной мир ровно через неделю, в следующий вторник.

Извещение о дне кончины – дар Божий, даруемый праведным, а бабушка Маня вроде бы и в храм не ходила... Правда, среди старых пуговиц я еще маленькой девочкой нашла чьи-то четки, очень необычные: белые, со вставлявшимися друг в друга узорными бусинами, отлитыми из состава типа воска – он плавился на свече, но в руках не таял. Как вы поняли из упоминания о свече, до моего совершеннолетия четки не дожили, а жаль... В наши дни я ничего подобного не видела.

С моей родной прабабушкой – сестрой Марии и Агриппины Матреной – чудес не происходило. Зато в семье сохранились рассказы – иногда довольно забавные – о ее кристальной честности.

Чемодан

В годы войны Матрена Спиридоновна вместе с дочерью жила в небольшом подмосковном городке Егорьевске. Однажды в 1941-м г. она встретила на улице старую знакомую. Та несла в руках объёмистый чемодан.

Среди старых пуговиц я нашла чьи-то четки, очень необычные: белые, с узорными бусинами, отлитыми из состава типа воска

– Мотя, а я как раз к тебе иду! – обрадовалась та. – Ты эвакуироваться будешь?

– Нет. У меня работа, да и немцы пока не близко.

– Вот и хорошо, – быстро заговорила Анна Сергеевна (так звали знакомую). – Можно, я у тебя вещи оставлю? Мы с мужем уезжаем за Урал, много с собой не возьмёшь. А дома оставить – кто знает, что случится. У тебя надёжнее будет.

– Что ж, оставляй.

Чемодан отнесли в комнату коммунальной квартиры, в которой Матрена жила вместе с дочкой, и поставили в углу, за дверью.

Месяцы сливались в годы – тяжёлые, голодные и холодные. Горожане несли на базар одежду, домашнюю утварь, чтобы на вырученные деньги купить себе хлеба, вдобавок к выдававшемуся по карточкам скудному пайку. Ездили в дальние деревни, выручали за вещи крупу и муку. Матрена Спиридоновна сменяла на картошку новые галоши и меховую шапку. А чемодан так и стоял у двери её комнаты, и никому даже не приходило на ум открыть его. Лишь Ниночка, моя пол, выдвигала чемодан из угла, а потом снова ставила на место.

Но вот наступил долгожданный перелом в войне, советские войска погнали немцев прочь с родной земли. Стали возвращаться из эвакуации жители Подмосковья. За чемоданом никто не приходил. Месяц, другой, третий… Год… Наконец, Матрена Спиридоновна столкнулась с Анной Сергеевной на улице.

– Ты давно приехала? – спросила она приятельницу.

– Да уж месяцев десять будет.

– А что ж за чемоданом не приходишь? Долго ему у меня стоять?

– За чем?.. – опешила Анна. – За каким чемоданом?! Разве он цел?..

– А как же? Куда он денется?! – в свою очередь, удивилась Матрёна. – Стоит там, где ты оставила, мы его и не открывали.

Питиньё

В последний год войны Матрену Спиридоновну перевели работать в Москву, в СОБЕС. Она поселилась у своей сестры Марии.

О Марии Спиридоновне стоит рассказать особо. Ее большая комната (24 квадратных метра) в коммунальной квартире была пристанищем для многочисленных близких и дальних родственников, друзей и знакомых. Когда Матрена с Ниночкой переступили порог этого дома, в нем уже обитали Мария, её муж и двое приехавших из деревни племянников.

Супруг хозяйки, тихий и скромный Павел Петрович, смиренно отдыхал после дневных трудов за оранжевой ширмой в углу комнаты, а его жена радостно привечала гостей.

– Вот и хорошо, – приговаривала она, стеля на полу матрасы для сестры и племянницы, – будем все вместе жить… Ниночка, сбегай на кухню, подлей водички в суп, чтобы на всех хватило. Синяя такая кастрюля, смотри, с соседскими не перепутай.

Обязанностью Матрёны Спиридоновны на новом месте службы стало – ни больше ни меньше – расселять оказавшихся бездомными москвичей. Многие в военные годы лишились жилья из-за бомбёжек. Легко представить, как мог воспользоваться такой должностью нечистый на руку человек. Но у Матрены об этом не могло быть и речи.

Стоял солнечный майский день. Нина только что пришла из института; Мария Спиридоновна, как всегда, хлопотала по хозяйству. Раздался стук в дверь. Ниночка побежала открывать – и увидела на пороге полную женщину немолодых лет. В руках незнакомка держала объёмистый свёрток.

Матрена Ногина с дочерью Ниной

– Товарищ Ногина здесь живёт? – деловито осведомилась гостья.

– Да. Только её сейчас нет, она на службе.

– Понятно. Передайте, это её вещь.

Дама сунула в руки растерявшейся девушке холщовый мешок, развернулась и бойко застучала каблуками вниз по лестнице. Мешок оказался тёплым и очень тяжёлым. Вдруг он зашевелился, запыхтел… Нина поспешно вошла в квартиру, развязала веревку и увидела… маленького розового поросёнка.

– Ой… – только и проговорила она.

– Это ещё что? – удивилась Мария Спиридоновна. – Из деревни прислали?

– Наверное… Я не поняла. Сказали, что для мамы.

– И что нам с ним делать?..

Нина Сергейчук в юности

Словно в ответ на эти слова, поросёнок недовольно хрюкнул и, взвизгнув, стал вырываться из Ниночкиных рук.

– Наверное, он голодный, – предположила девушка.

– Сейчас покормим, –вздохнула Мария Спиридоновна. – И кто же в Разбердеево додумался нам это питиньё послать…

– Что? – не поняла Нина.

– Питиньё – кара Господня, морока. В деревне так говорят.

Поросенок беспокойно бегал по квартире, постоянно хрюкал и визжал. Молчал подкидыш, только когда его рот был занят чем-то съёдобным. За день он ухитрился уничтожить весь небогатый продуктовый запас, заготовленный Марией Спиридоновной на неделю, изгрыз новые сапоги Павла Петровича и уже подбирался к единственным Нининым туфлям, но девушка успела вовремя пресечь его поползновения. В довершение всех бед, незваный гость нагадил под дверь соседям, вломился на кухню и едва не опрокинул примус. Наконец наступил долгожданный вечер. Возвратилась с работы Матрена Спиридоновна.

Незваный гость нагадил под дверь соседям, вломился на кухню и едва не опрокинул примус

– Это ещё что такое? – всплеснула она руками, увидев животное. – Домой притащила!.. Да зачем же вы его взяли-то?

– Как зачем? – не поняла хозяйка. – Я думала, это из деревни прислали.

– Как же, из деревни! Этого поросёнка мне в СОБЕСе всё утро одна дамочка впихнуть пыталась, чтобы я ей комнату без очереди дала, а я её прогнала. Так она – сюда… – Не договорив, Матрёна схватила визжащего поросёнка, сунула его в мешок и понесла прочь из дома.

К счастью, она знала, где живёт неудачливая взяточница. Постучала в её дверь, молча сунула несчастное животное в руки выглянувшей пожилой женщине и решительно пошла прочь. Жаль только, убытки за дневное пребывание «подкупа» в доме Ногиных никто не возместил.