Борисовский Богородицко-Тихвинский женский монастырь

Борисовский Богородицко-Тихвинский женский монастырь. Единственное сохранившееся здание

Пушкин, перечисляя в поэме «Полтава» сподвижников Петра I, дает очень точную характеристику Шереметеву – «благородный». Действительно, фельдмаршал Шереметев, по воспоминаниям многих современников, отличался особым «внутренним благородством». Принадлежа к древнему роду, он, в отличие от других сподвижников царя, уважал традиции своих предков, богатое наследие Московской Руси. Так, в благодарность за победу русских войск над шведами 1701 году, на том месте, где стояла походная церковь, Борис Шереметев построил храм святителя Петра Московского, ставший, вероятно, первой церковью строившегося Санкт-Петербурга. Во всех походах фельдмаршала сопровождал особо чтимый им «знаменосный» Тихвинский образ Божией Матери, ни одно сражение не начиналось без молебна перед этой иконой.

Отправляясь на Полтавское сражение, Борис Петрович дал обет построить в случае победы монастырь в честь любимой иконы, поместив перед битвой у себя на груди маленький медный Тихвинский образ. Решив в 1709 году дать шведам генеральное сражение, Петр I назначил его на 26 июня. По совпадению именно в этот день совершалось празднование чудотворной Тихвинской иконе. И благочестивый фельдмаршал уговорил государя отсрочить сражение на один день, чтобы почтить праздник торжественным богослужением и испросить русскому воинству покров и заступничество Божией Матери. Авторитет Шереметева был таков, что царь послушался своего фельдмаршала. Днем позже, командуя центром русской армии, Шереметев отличился беспримерным мужеством: находясь под жесточайшим огнем, он остался невредимым даже тогда, когда пуля, пробив латы и платье, задела рубашку, проглядывавшую из-под расстегнутого камзола. Легенда гласит, что именно Тихвинский образок на груди защитил его от смерти.

Возвращаясь после победы из-под Полтавы, Петр I заехал к своему соратнику и другу в имение Борисовка в Курской губернии и прогостил там шесть недель. Здесь-то Шереметев и поведал государю свое сердечное желание построить женскую обитель. Легенда гласит, что Петр I сам выбрал место для будущего монастыря. Обозревая окрестности, он обратил внимание на гору над речкой Ворсклой, приказал изготовить большой деревянный крест и собственноручно водрузил его на вершине, назначая тем самым место для построения будущего Преображенского храма. Главная же церковь, уже по воле графа Шереметева, была устроена во имя Тихвинской иконы Божией Матери, а монастырь получил наименование Богородицко-Тихвинского. Фельдмаршал подарил в обитель «знаменосную» Тихвинскую икону, ту самую, что сопровождала его в Полтавском сражении. К 1713 году для монахинь были выстроены и церковь, и колоколенка, и погреба, и «светлицы», разбиты монастырские сады с яблоневыми, грушевыми, сливовыми деревьями.

Но самое необычное случилось в 1714 году. 1 января был утвержден устав монастыря, составленный самим Шереметевым. Назывался он «Завет или артикул, как содержать новопостроенную обитель». Редчайший случай в истории: устав монастыря составляет не монах, не старец-аскет, не митрополит, а полководец, фельдмаршал, дипломат, ближайший помощник императора Петра, «прославившегося» подозрительным отношениям к попам и монахам! Ведь составитель устава должен был во всех подробностях знать повседневный быт и нужды монахинь, чтобы правила помогали, а не препятствовали основной цели иноческой жизни – молитве, внутренней тишине.

Согласно этому «Завету», в хозяйстве были и шафер (то есть шапор; сейчас бы мы сказали – завхоз), и «воротник», и водовоз, и пастух… Ежегодно на нужды инокинь Шереметев выделял денежное жалование: по 2 рубля в год каждой (учтем, что, например, огромная свиная туша стоила тогда 50 коп., баран – 24 коп.). При этом хранить и готовить еду в келиях запрещалось, зато на общей трапезе на столе была и рыба, и сыр, и даже пиво, которое Шереметев распорядился «давать по порции». В постные же дни пища предполагалась самая простая – каши да щи.

Но, как сказано, «не хлебом единым будет жив человек». С основанием женской обители Шереметев прислал из Петербурга в Борисовку живописца Игнатьева, а потом и других художников для иконописных работ в возводимых монастырских церквах и обучения монахинь и местных жителей основам иконописания. Дело это в Борисовке привилось и настолько окрепло, что уже в начале XIX столетия о борисовских иконах знала вся страна. Сестры занимались иконописью, дощечным, киотным, позолотным и «иконообдельческим» ремеслом, то есть украшали иконы золотой и серебряной фольгой. К началу XX века иконы в Борисовке писало 442 человека! В 1902 году при содействии председателя Комитета попечительства о русской иконописи, потомка легендарного фельдмаршала графа С.М. Шереметева, в Борисовке состоялось открытие Учебной иконописной мастерской. Четырехлетнее обучение было бесплатным.

Тихвинская икона Божией Матери

Как только была основана Борисовская обитель, несколько разбойников из соседней слободы возымели злое намерение сжечь ее. Выбрав наиболее удобное время – глухую полночь, они прокрались к монастырю и собирались поджечь его с двух сторон. Царица Небесная, однако, не допустила совершиться этому святотатству. Когда злоумышленники подошли к стене монастыря, то увидели на ней величественного вида Женщину в белой одежде, грозившую им. Видение навело на них страх, и они поспешили удалиться от обители, поняв, что Сама Царица Небесная явилась им, чтобы удержать от злого умысла. Мучимые укорами совести, разбойники сами рассказали монахиням о святотатственном намерении и о том, как Пресвятая Богородица не допустила их привести это намерение в исполнение.

В 1801 году одного тяжелобольного человека везли в Киев. По дороге путники остановились в Борисовке для ночлега. Отец и мать больного, сопровождавшие его в поездке, в ту же ночь увидели один и тот же сон. Им явилась Дева необыкновенной красоты и величия и сказала: «Куда вы везете больного? В Киеве у Меня богатый дом, и многие посещают его, а здесь у Меня убогий дом, и редко кто посещает его». Проснувшись, они рассказали друг другу, что им снилось, и оказалось, что сны их одинаковы. Они стали расспрашивать хозяина дома, нет ли где поблизости какой-нибудь святыни. Хозяин указал им на женский монастырь, где находилась чудотворная Тихвинская икона. Родители больного решили отвезти его в обитель. В монастырской церкви по их просьбе был отслужен молебен, и затем расслабленный приложился к чудотворному образу. Тотчас же больной почувствовал, что силы его укрепляются; из храма он вышел уже без посторонней помощи совершенно здоровым. В 1842 году при Тихвинской иконе в Борисовской обители исцелился сын купца из города Корочи. Мальчик этот десяти лет от роду все еще не мог ходить. Услышав о чудесах, совершающихся у Тихвинского образа, родители решили отвезти своего сына в Борисовский монастырь к этой иконе. Едва они дали обет сделать это, как сын их тотчас же получил возможность ходить.

В 1923 году Борисовский монастырь упразднили, а в келейных корпусах разместился детдом «Новый свет имени Карла Либкнехта». Монахинь разогнали, храмы закрыли. Сейчас от монастырских построек сохранилось лишь несколько зданий, принадлежащих школе-интернату. В Борисовском краеведческом музее хранятся личные вещи некоторых сестер. А в Архангельском храме поселка Борисовка находится Тихвинская икона Божией Матери, по преданию – та самая икона, перед которой совершались многочисленные исцеления.

***

Удивительна судьба самого фельдмаршала Бориса Шереметева после основания им Тихвинского монастыря.

Будучи горячим приверженцем западных реформ, он не только не отступил от Православия, но и проявил, рискуя своей честью, именем, даже жизнью, великую христианскую добродетель – милосердие. В 1718 году он отказался участвовать в суде над сыном Петра I, царевичем Алексеем Петровичем, и не подписал ему смертный приговор. Слова Бориса Петровича: «Служить моим государям, а не судить их кровь – моя есть прямая должность!» – вызвали гнев Петра. В последние годы жизни фельдмаршал, по свидетельству дочери, помогал многим вдовам и сиротам: «Бедные семейства толпились вокруг палат его». Получая самое большое в стране жалование (свыше 7 000 руб.) и владея 19 вотчинами, он отличался нищелюбием и благочестием. «Дом графа Шереметева был прибежищем для всех неимущих: за стол его, на котором не ставилось менее пятидесяти приборов, садился всякий – званный и незваный, знакомый и незнакомый», – вспоминал современник. При этом «благородный Шереметев» избегал буйных застолий, «сам Петр столько уважал его, что никогда не принуждал пить… Шереметев освобожден был от наказания осушать кубок Большого орла».

В своем завещании фельдмаршал писал: «Тело мое грешное отвезти и погребсть в Киево-Печерском монастыре или где воля его величества состоится». Но по приказу царя в 1719 году Шереметев был похоронен в Александро-Невской лавре Петербурга. Над его могилой внуком, Н.П. Шереметевым, выстроена Лазаревская церковь, ставшая усыпальницей рода Шереметевых.