В душе моей не было сомнений. Измученный болезнью, я не боялся ее исхода; утратив, по-видимому, всякую надежду видеться с о. Иоанном, я верил, что получу от него все, чего жаждала моя душа. <...> Одним взглядом о. Иоанн окинул меня… и что это был за взгляд! Пронзительный, прозревший, проникавший, как молния, и все мое прошедшее, и язвы моего настоящего, даже в самое мое будущее! Таким я себе показался обнаженным, так мне стало за себя, за свою наготу стыдно… <...> О. Иоанн дал мне поцеловать крест, положил его на аналой, а сам двумя пальцами правой руки провел три раз за воротом рубашки по горлу… Меня вмиг оставила лихорадка, и мой голос вернулся ко мне сразу свежее и чище обыкновенного… Трудно словами передать, что совершилось тут в моей душе!.. Более получаса я, припав к ногам желанного учителя, говорил ему о своих скорбях, открывал ему всю свою грешную душу…
— У Бога милости много, Бог простит.
Каким священным трепетом исполнилась душа моя при этих всепрощающих словах! Не умом я понял совершившееся, а принял его всем существом своим, всем своим таинственным духовным обновлением. Та вера, которая так упорно не давалась моей душе… только после этой моей сердечной исповеди у о. Иоанна занялась во мне ярким пламенем.
Я сознал себя и верующим, и православным.