Монахи под ударом Озне.
О ранних годах служения Сербского патриарха Павла

Епископы Йован, Хризостом, Василий и Павел

Братия монастыря Рача умножалась и преуспевала, как в духовном, так и в экономическом плане. Коммунистическим властям это было не по нраву, и они старались ограничить такую церковную активность.

Игумен и иеродиакон ответили, что эти молодые люди – монастырские ученики, послушники. Но следователи упорно стремились воспрепятствовать притоку молодежи в монастырь, и продолжали допытываться: «А где у вас школа, учебная программа, учителя, где разрешение от государства?»

На это рачанские духовники ответили с не меньшим упорством: «А что за школа была у хаджи Мелентия и других монахов на протяжении веков? Их школа была – мотыга и Часослов. По Часослову они учились грамоте и молитве, а мотыгой работали, чтобы было на что жить. Этой системе монастырского обучения уже много веков, что и Вуку Караджичу было очень хорошо известно».

Так как государственным властям не удалось по-другому ограничить деятельность монастыря, они обложили монастырское имение непомерно высоким налогом. Вместо тогдашних 75 000 динаров налог увеличили до 350 000 динаров. Из-за этого братии монастыря пришлось взяться за дополнительные виды работ, чтобы выполнить обязательства, наложенные государством. Насельники монастыря занимались разными ремеслами, в том числе плетением корзин, стульев и других предметов из сваренных и очищенных от коры прутьев. Также они разводили породистый скот и домашнюю птицу, выращивали гибридную кукурузу, культивация которой тогда только начиналась…

И наряду со столькими обязательствами, все же находилось время для занятий, который Павел проводил с молодыми монахами и послушниками.

«Он проводил с нами занятия и по Ветхому, и по Новому Завету. Мы должны были знать наизусть мессианские места и все библейские события, а также толкования Священного Писания. Затем многое из литургики, что и как читается за богослужением. Еще многое из церковной и народной истории… Прямо как в школе, и даже больше нужно было учить…» – рассказывал мне архимандрит Йован (Радосавлевич). «Отец Иулиан иногда сердился: «Много вы мне тут читаете, а я не знаю, за какое дело хвататься. Тучи находят, сено у нас вымокнет…» Тогда прекращаем урок, и в поле. Как выдастся свободное время, опять организуем занятия. Они для нас много значили…»

Об образованном и преданном своему служению монахе из монастыря Рача узнали и в резиденции Сербской православной патриархии в Белграде, которая назначила его суплентом Призренской духовной семинарии в 1950-51 учебном году.

Весть из Афин

В чин иеромонаха Павел был рукоположен в 1954 году, и в том же году был удостоен чина протосингела. Святейший Архиерейский Синод принял решение отправить иеромонаха Павла, как перспективного богослова, на последипломное обучение в Афины, чтобы на тамошнем богословском факультете он совершенствовал свои знания Нового Завета и литургики.

Павел отправился в Афины на Рождество 1955 года.

И в Греции скоро стал известен сербский протосингел Павел: его всегда смиренное поведение и ревностное исполнение обязанностей не могли остаться без внимания. В 1956 году, посетив Сербскую патриархию, греческий архиепископ Дорофей скажет принимающему его сербскому духовенству: «Можете не беспокоиться о выборе новых епископов, пока у вас есть кандидаты, подобные отцу Павлу!» В начале 1957 года Павла посвящают в чин архимандрита, а затем, на заседании Священного архиерейского синода 29 мая 1957 года был избран архиепископом, и ему была доверена должность епископа Рашско-Призренской епархии. В то время Павел находился в Святой земле. Он приехал с группой паломников, чтобы встретить Пасху в Иерусалиме. Тогда же произошло и одно знаковое событие, которое, как многие истолковали, предварило выбор Священного архиерейского синода. В воспоминание о дне, когда Господь Иисус Христос омывал ноги двенадцати апостолам, Иерусалимская патриархия установила традицию: в Великий четверг ее патриарх совершал символическое омовение ног двенадцати священникам и монахам. Один из двенадцати, кому патриарх омывал ноги, был будущий сербский патриарх Павел.

Добрая весть

По возвращении в Грецию архимандрит Павел получает телеграмму с сообщением, что он избран епископом Рашско-Призренской епархии. Эта весть стала для него неожиданностью. Из скромности он никому об этом не рассказал – поделился только со своим лучшим греческим другом Кириллом, с которым вместе учился. Отец Кирилл сообщил новость архиепископу Дорофею. В греческом Синоде было организовано специальное торжественное собрание по поводу избрания Павла владыкой, и потом его торжественно проводили в Белград. На должности епископа Рашско-Призренского в Косове и Метохии он оставался свыше 33 лет, окормляя и соседнюю Рашскую область. В те времена, когда многие антицерковные выпады допускались государством, не встречая его сопротивления, владыка Павел должен был сопротивляться разного рода нападкам. Он защищал святыни, церкви и монастыри, их имущество. Заботился о монашеской братии, священстве и верующем народе… Не только восстанавливал обветшавшие и разрушенные храмы, но и строил новые; рукополагал в священники и постригал в монахи новых соратников себе в служении Богу… А больше всего старался, чтобы его служение было всегда и везде во славу Божию и на пользу всем людям.

Он был настоящий духовный пастырь. Поэтому и сам оказывался мишенью албанских хулиганов и всех прочих, кто «боролся» против христианства и сербства в Косове и Метохии. Его останавливали на улице, грубили и оскорбляли, толкали и выбрасывали из автобуса…

Донесения, которые епископ Павел писал о нападениях на сербов и имущество сербской церкви, были как бельмо в глазу для тех, кто это зло совершал или его допускал. «Я получал предупреждения, чтобы был осторожнее со своими регулярными донесениями Священному синоду, потому что они попадают и в руки светских властей, но становилось все яснее, что где-то, в некоем месте, Косову и Метохии вынесен приговор, что оно больше не будет сербским,» – свидетельствовал он об этих трудностях, уже будучи патриархом.

Все он переносил стоически, без негодования, заботясь несравненно больше о епархии и о других людях, нежели о себе. Спешил прийти всюду, где бы ни услышал о каком-нибудь несчастье: помочь, смягчить страдание, подбодрить…

Этого владыку, высокообразованного теолога, мы видели и на верху лестницы, ремонтирующим кровлю церкви или келейные корпуса монахинь, а в епархиальном управлении у него нет своего кабинета, но только келья, без телефона и личного секретаря, с пишущей машинкой на столе, на которой он сам печатает доклады, акты, письма…»

Особенную заботу он проявлял о Призренской семинарии, где периодически читал лекции. О студентах семинарии он заботился, как родной отец. Приходил в классы раньше семинарских служителей и подкладывал дрова в огонь, чтобы студентам было тепло. В первые годы после Второй мировой войны каждый получал от ректора семинарии строго определенное количество дров для обогрева; Павел свою долю делил по классам. Он продолжал заботиться о семинаристах и когда стал епископом: выделял деньги из своей зарплаты бедным студентам, многим чинил обувь и одежду, переплетал книги… А главное, старался по любому случаю дать наставление. С каждым учеником беседовал особо. Когда нет времени, все равно всегда спросит студента: «Как ты?»

Все для учеников

Он регулярно преподавал ученикам наставления в аудиториях, на клиросе, а также в студенческой трапезной. Часто приходил в трапезную во время ужина. Но это никогда не были случайные посещения, но всегда с ясно определенной целью: в начале, середине и конце каждого полугодия, перед началом Рождественского и Великого поста, на день святого Саввы, а когда была необходимость, то и дополнительно в другое время.

В основном он сам поддерживал порядок в здании епархии. Также часто сам или с семинаристами чистил пол Соборной церкви… У него была своя мастерская с инструментами для разных ремесел: лудильные, сапожные, переплетные и для работы электрика…

Он овладел всеми ремеслами и видами работ, знание которых необходимо человеку, а особенно монаху, для самостоятельной жизни. И ничто не было для него трудно. У многих в голове не укладывалось, что все это делает владыка, особенно когда он вступил в поздние годы жизни. А он на это однажды, по возвращении из монастыря Гориоче, пока в истоке ждали автобус на Печ, сказал иеромонаху Афанасию, своему будущему – когда он стал патриархом – викарному епископу: «Некоторые говорят, что владыке не надо поправлять черепицу на крыше, что не надо работать… Как будто труд унижает! Не труд унижает человека, а дурная, греховная жизнь. Если Спаситель мог работать своими руками, был плотником, то почему бы и мне не работать? Если Его труд не унижал, то не унизит и меня».

Душа дома

Отец Павел был душой нашего дома, во многом. Когда он говорил, нам казалось, будто с нами говорит сам апостол Павел. Мы верили ему, как слову Евангелия, – рассказывал мне архимандрит Йован (Радосавлевич).

Засада у почты

В Косове произошел однажды такой случай: была зима, 25 января 1977 года, около 17.30 часов. Владыка Павел, как обычно, сам пошел отнести письма на почту в Призрене. Проходя мимо отеля «Теранда», он услышал, что кто-то бежит за ним, но не обернулся; парнишка 15-16 лет на бегу ухватил его за бороду, крикнув с ненавистью: «поп!» Владыка с сожалением поглядел на него и продолжал идти.

У входа на почту тот же парень снова подбежал к нему со спины и ударил кулаком по голове. Павел заявил об этом случае в полицию. Задержали несколько парней и пригласили Павла опознать нападавшего. Он его сразу узнал, но не захотел выдавать полиции – оставил на суд его собственной совести.