Миссионерское служение православных традиционалистов на Балканах в XVIII–XIX веках. Часть 2

Зитса. Храм пророка Ильи. Слева раняя икона Святого Космы, написанная в народной традиции

Исихастская традиция предполагала не только уход от мира, но и выход в мир – для внесения в его жизнь исихастских начал и установок. К творению тайной молитвы мирянами призывал еще Иоанн Златоуст, написавший три слова о тайной молитве; Григорий Синаит также проповедовал «умное делание» среди мирян. Духовный лидер исихастов святитель Григорий Палама подчеркивал, что жизнь в миру может и должна сделаться совместимой и совмещаемой с аскетической практикой и с непрестанной Иисусовой молитвой.

Многие традиционалисты XVIII века развили эти концепции. В их произведениях умная молитва предстает как наиболее действенное средство к исцелению и обожению человека. Они были глубоко убеждены в том, что все главные установки христианской жизни обращены не только к монахам, но имеют общечеловеческий смысл, и потому в каждой ситуации должен быть некий способ и путь следования этим установкам, пускай и не в абсолютной полноте.

Так, Косма Этолийский в своих проповедях призывал христиан к постоянной молитве. Он даже говорил им о необходимости наладить производство четок – непременного атрибута и орудия непрерывной молитвы. Со своей стороны, Никодим Святогорец в сотрудничестве с другими традиционными просветителями принялся за издание «Добротолюбия» – антологии исихастских текстов, тем самым подчеркивая универсальность и в тоже время актуальность традиции непрестанной молитвы. В «Увещевательном наставлении» святой Никодим отвергает обвинение в том, что навязывает мирянам правила «живущих вне мира монахов» ^[2]. Он считал, что миряне «также должны заниматься духовным деланием, свойственным монахам и вмененным в обязанность и мирским людям» ^[3].

Важно, что при этом традиционалисты сами служили живым примером жизни в соответствии с традицией: непрестанно молились, и в миру продолжая практику «умного делания», и вне стен монастыря соблюдая все монашеские обеты.

Представление об универсальности исихастской практики не только для монашества, но и для мирян стало движущим стержнем их активности: «Опыт монахов-исихастов… не есть опыт отдельных мистиков, а опыт, в принципе доступный всем христианам» ^[4]. Из этого следует, что «в православной аскетике должно иметься некое скрытое универсальное и социальное содержание, социальный завет, который делает подвиг всеобщей ценностью, создает притягательность этой сферы и оправдывает ее харизму» ^[5].

Традиционные просветители исходили из представления, что в церковном учении содержится целостная антропологическая установка и мировоззренческая парадигма, предлагающая решение в том числе и насущных мирских проблем. Преодоление кризиса православной традиции означало для них выход и из социального, образовательного и общественного кризиса. Поэтому они и сконцентрировались на реализации обширной программы по повсеместному распространению образования и возвращению народа к традиционным для Греции мировоззренческим концептам.

В сплачивании и организации своих сторонников важную роль традиционалисты отводили общине и церковному приходу. Поэтому православные просветители особое внимание уделили богослужебной литургической жизни Церкви. Они строили новые храмы, объясняли слушателям значение богослужения и церковных таинств. Главным в приходской жизни становилось участие в богослужении, которое в глазах традиционалистов предстает не только как религиозная практика, но и как общественное явление: «Чем глубже единство тварных существ, тем более выражена их церковность, и наоборот: чем дальше они удалены друг от друга, тем более дезинтегрированы между собой, тем более нецерковны, бессловесны» ^[6]. Богослужение было единственной легальной формой народного собрания, никогда не прерывавшейся во времена турецкого владычества, поэтому участие в жизни Церкви рассматривалось традиционалистами как реальный шанс для консолидации общества. На церковные праздники стекался народ из нескольких соседних селений, оставаясь вместе в течение нескольких дней, пока длился панигири (праздник). Чтобы преодолеть обособленность жителей соседних населенных пунктов, способствовать их постоянному общению, было организовано строительство на перекрестках дорог, между соседними селениями, проскинитарий (поклонных часовен). В дни церковных торжеств туда также приходили люди со всей округи.

Особые воспитательные задачи традиционалисты возлагали на священство. Священники должны были стать не только духовными, но и общественными лидерами: «В этом и заключается задача священника – положить всю свою жизнь и голову на благо христиан» ^[7]. Священник должен послужить примером для народа, способствовать его сплочению и утвердить согласие между соотечественниками: «Как пастух следит за своими овцами, так и священник должен посещать дома христиан днем и ночью, не есть и пить, забирая их вещи, но, напротив, в случае если муж поссорился с женой, отец с сыном, брат с братом, сосед с соседом, стремиться утвердить между ними любовь» ^[8].

Русский путешественник, побывавший в Греции, отмечает роль монахов в сохранении религиозной идентичности греков и поддержке белого духовенства: «Если бы (монахи. – А.З.) оставили мирян на одних светских священников, то славная верой Греция давно бы уже сделалась Францией» ^[9].

В большинстве своих проповедей и письменных произведений традиционалисты призывали к укреплению семьи, веря, что это приведет и к сплочению местной общины, что, в свою очередь, будет способствовать единению всего народа. Стремясь выстроить гармоничное общество, основанное на братской любви и взаимопонимании, традиционалисты помогали сиротам, заботились о бедняках ^[10].
«Вера ослабла, надежда оскудела», – писал в предисловии к своей книге «Новый мартиролог» Никодим Святогорец ^[11], однако в людях еще теплились «остатки пребывающей бодрости духа» ^[12]. Именно поэтому важным элементом своей концепции православные просветители сделали моральную подготовку соотечественников к освобождению от иноземного ига.
Основное внимание православные просветители уделяли «областям, превосходнейшим числом турков обитаемых… где единоверцы… раболепствуют охотно, меняя вольность на некий мнимый покой в недрах вечного рабства» ^[13]. После неудачи ряда вооруженных восстаний многие опустили руки, посчитав, что освобождение невозможно. В этой ситуации проповеди Космы Этолийского приобретали особое значение; не случайно их рукописные списки разошлись по всей Греции. В свою очередь, чтение его пророчеств «стало любимым чтением греков» ^[14]. Эти тексты несли в себе веру в скорое освобождение. Не сила оружия, а строительство школ, распространение грамотности в сочетании с верой в Бога должны были скоро и непременно принести «желаемое» освобождение ^[15]. Как видим, основу общественно-политической концепции традиционалистов составили «истинная вера, настоящее образование» ^[16]. Тем не менее, их роль в возрождении народного единства нельзя свести лишь к этим двум, пусть и чрезвычайно важным, элементам. Они озаботились не только о духовном спасении своей паствы, но и старались помочь ей гармонично устроить жизнь на земле. Показательно, что учение Космы сыграло весьма важную роль даже в возрождении сельского хозяйства и воссоздании греческой экономики: проповедник давал местным жителям советы по уходу за плодовыми деревьями (он сам подавал пример слушателям, собственноручно посадив тысячи деревьев по всей Греции), первым рассказал о необходимости прививать деревья, и это, естественно, не замедлило сказаться на росте урожаев. Забота Макария Нотараса о своей пастве принимала еще более широкий характер: «он помогал купить животное, построить дом, корабль, выдать замуж дочь, расплатиться с долгами. Некоторые особо нуждающиеся даже получали у святителя ежемесячную помощь» ^[17].

Православные миссионеры особое внимание уделили образованию соотечественников. Они исходили из того, что успешное распространение традиции невозможно без преодоления кризиса образовательной системы.

Традиционалисты не принимали ни схоластику, ни исключительную приверженность рационалистической методологии. Вслед за святыми отцами они выделяли два типа знания и познания: внутреннее (духовное) и внешнее (научное). «Внешнее», мирское образование недостаточно, бессмысленно в отрыве от «внутреннего» ^[18] познания: «Многие занимаются философией, математикой, физикой», «посвящают всю свою жизнь изучению грамматики <…> нравственному же закону, хотя он и более важный и первостепенный» ^[19], не уделяют должного внимания. «Настоящее знание – то, которое приносит очищение от бессмысленных и слепых страстей, которому удается воспитать все добродетели». «Если родители не будут следить за тем, куда отправляют детей и что они учат, то придет время, когда наш народ будет горько плакать на развалинах» ^[20]. «Когда с помощью Божией построите школу, возьмите учителя благочестивого. Если у него не будет благочестия, разрушит школу» ^[21]. Образование в отрыве от традиции, лишенное нравственных ориентиров, становится не только не полезным, но и гибельным для человека. Главная задача образования – воспитание человека по образу и подобию Божиему.

В безграмотности традиционалисты видели причину бед, постигших нацию: «Из-за нашей безграмотности мы уподобились диким зверям… я советую вам сделать все возможное, чтобы открыть в ваших селениях школы, чтобы вы понимали святое Евангелие и не пребывали во тьме» ^[22].

По замыслу традиционалистов, образование детей должно было проходить на двух уровнях – семьи и школы. При этом нравственное воспитание должно было сочетаться с научным и общественным. Поэтому их просветительская миссия заключалась не только в проповеди православной веры, но и в рассказе об элементарных научных понятиях («Земля круглая, и там, где светит солнце, сейчас день. Ночь не что иное, как тень земли» ^[23]). Сведения из разных наук они включали и в свои письменные труды, которые рассматривали и как учебные пособия («Посмотри на яркое и подобное злату солнце, центр планет» ^[24]). Представители традиционного просветительства обладали фундаментальным образованием, были знакомы с новейшими достижениями современной науки, но всегда признавали существование сфер мироздания, необъяснимых с рациональной точки зрения.

«Должно знать, какую нужду терпят здешние христиане», – писал о ситуации в Греции русский путешественник Леонтий Зеленский ^[25]. В ситуации, когда «наставники получали ничтожное жалование и были мало образованными», традиционалисты предложили и реализовали комплексную программу по поиску источников финансирования для развития школьной системы.

Наибольших успехов в этом добился Косма Этолийский. Источниками средств на развитие образовательной системы стали доля с общинных и храмовых земель и пожертвования, приносимые святому. Святого сопровождали несколько иностранных купцов, продававших платки, четки, свечи и церковную литературу. По существовавшей между ними договоренности две трети прибыли они отдавали Косме, который использовал эти деньги для поддержки открывающихся учебных заведений.

Косма также призывал современников отказываться от роскошных нарядов и золотых украшений. Вместе с ним ехало несколько ювелиров, выкупавших продаваемые людьми украшения. Полученные средства святой Косма вкладывал под проценты, стремясь обеспечить бесперебойное финансирование школ в будущем.

Во многих проповедях Косма говорил о том, что необходимо отказаться от работы в воскресные и праздничные дни, чтобы это время старшее поколение смогло бы посвятить самообразованию. О необходимости отказаться от работы в дни церковных праздников постоянно говорят и другие участники традиционно-просветительского движения.

Он также установил практику «молока воскресения»: средства от продажи сельскохозяйственных продуктов в этот день шли на поддержку школ и церквей.

Поддержка образования позиционировалась традиционалистами как долг каждого сознательного гражданина, неравнодушного к судьбе Отечества. Особенно подчеркивалась социальная ответственность богатых перед лишенными доступа к образованию согражданами.

Благодаря усилиям традиционалистов, удалось укоренить ответственное отношение к поддержке школьного образования и на долгие годы обеспечить его бесперебойное финансирование (повсеместной стала практика долгосрочного вклада средств, необходимых для работы школ, которые теперь не зависели от постоянно меняющейся финансовой и политической ситуации в стране).

Остро не хватало учебной и назидательной литературы. Традиционалисты по мере сил стремились восполнить ее недостачу: работали в архивах, разбирали рукописи, готовили их к изданию, занимались их распространением среди народа. Особое внимание они уделили трудам своих предшественников – исихастов.

Спрос на эти издания был велик. В письме патриарху Григорию V Никодим Святогорец об одном из таких изданий – книге «Благонравие христианское» – писал: «Многие отдали бы с радостью восемь и десять грошей, только бы заполучить ее. Напечатал тысячу книг преосвященный Янины, но у него осталось только десять из них, как он писал мне, – те, что были переплетены; а другие выхватывали прямо из его рук» ^[26].

Усилия православный просветителей принесли плоды. К началу XIX века «просвещение распространилось повсеместно, каждый город и деревня соревновались между собой за лучшую организацию и функционирование своих школ» ^[27]. «От Валахии и Молдавии вплоть до Египта, от города Смирна и до Керкиры нет ни одного города, нет ни одного острова, где вы не найдете школы с бесплатным обучением, функционирующей на средства общины», – писал английский путешественник, посетивший Грецию в 1808 году ^[28]. Большинство из этих школ были основаны самими традиционалистами или под влиянием их просветительской деятельности. На это указывает бесплатный характер этих учебных заведений, а также тот факт, что они финансировались из средств общины (достоверно известно, что один только Косма Этолийский открыл более тысячи новых школ).

Приняв активное участие в полемике с новогреческими просветителями, сторонники традиционных ценностей оказали существенное влияние на мировоззрение греческой образованной интеллигенции. Была сформирована новая церковная элита: архиерейские должности занимали ученики и последователи православных традиционалистов.

Колоссальное влияние традиционализм оказал на участников анти-турецкого восстания 1821 года, освободившего Грецию от иноземного ига. Один из лидеров греческого национально-освободительного движения Макриянис не только высоко оценивал роль Церкви, но и подчеркивал необходимость жить в соответствии с ее заветами для достижения социальной и общественной гармонии: «Без добродетели и религии не может состояться ни общество, ни государство», «без боли за родину и религии народы не могут прожить» ^[29]. «Воспоминания» Макрияниса были пронизаны глубокой верой и привязанностью к традиции, но еще большую сенсацию произвели опубликованные в 1983 году его дневники ^[30]. Дело в том, что активный участник освободительного движения сочетал общественную жизнь с неизвестным широкому кругу личным опытом молитвы (в том числе и тайной), поста и аскетического делания. Другой лидер восстания легендарный Колокотронис в речи, обращенной к ученикам одной из школ, произнесенной в 1838 году, говорил: «Вы должны хранить свою веру и утверждать ее. Ведь и мы, когда взялись за оружие, сказали сначала: “За веру”, а Потом “За Отечество”». В той же речи Колокотронис демонстрирует, что воспринял и другой завет традиционалистов – отказ от роскоши и увеселений: обращаясь к ученикам, он говорит: «Не должно быть у вас роскоши. Не ходите по кофейням и бильярдным… Уделите внимание учебе: лучше потрудиться два–три года и потом жить остаток жизни свободными, чем остаться неграмотными и стать рабами на старости лет». Как видим, Колокотронис буквально воспринял завет православных просветителей: только знания и осознанная вера несут свободу, а невежество и неграмотность, напротив, приводят к порабощению и даже гибели Отечества.

Знаменитый Ригас Велестинлис был одним из учеников школы, основанной Космой Этолийским. Святой Косма посетил Велестино в 1766 году, девятилетний Ригас мог быть одним из слушателей его проповеди. О влиянии Космы на Велестинлиса говорит то обстоятельство, что он был значительно ближе к традиции, чем лидеры новогреческого просвещения. В отличие от просветителей, Ригас не выступал с жесткой критикой священства, не раз использовал в своих произведениях церковную символику, в частности символ православного креста. Более того, Ригас, как и традиционалисты, распространял среди народа тексты Священного Писания: во время задержания в 1797 году австрийские власти нашли у него «двенадцать печатных копий Нового Завета» ^[31].

Анти-турецкое восстание было плодом живого церковного сознания народа и в значительной степени делом клира. Показательным примером являются декларации двух национальных собраний восставших греков – Эпидавра (1826) и Тризины (1827). В первой подчеркивается, что греческий народ восстал для того, чтобы «оружием потребовать славу и великолепие Христовой Церкви, которая вместе со своим священным клиром была гонима и презираема турками». Вторая декларация добавляет: «Как христиане, мы не могли и не можем повиноваться… фанатичным магометанам, которые… разрушают святые храмы, презирают священство, хулят святое имя Иисуса и честный крест… Умереть христианами или остаться жить турками?.. Мы воюем против врагов нашего Господа» ^[32]. Как видим, целью восставших было обретение не только национальной, но и религиозной свободы.

Простые крестьяне, купцы и моряки, составившие освободительную армию, так же, как и их предводители, воевали во имя православной веры. Национальная идентичность воспринималась ими как идентичность православная, отличавшая их от иноверных турок и католиков. Показательно, что в качестве лидеров восстания народ рассматривал священников и монахов, многие из которых закончили учебные заведения, открытые православными просветителями. Епископы и священники входили в военные советы и создаваемые местные органы самоуправления, принимали участие в Национальных собраниях. Как правило, монастыри ^[33] становились опорными базами восставших, центрами обеспечения повстанцев продовольствием и оружием, убежищем для раненых и беженцев, кроме того «в этих ковчегах спасения совершалось великое национальное и религиозное дело уже одним тем, что монахи хранили язык, национальную идентичность и православную веру» ^[34].

Вопреки распространенному мнению, участниками освободительной борьбы была воспринята не только национальная, но и имперская идея, пропагандируемая традиционалистами. В сознании борцов за независимость центром государства должен был стать Константинополь, а церковным руководством – Константинопольский Патриархат.

Традиционалисты добились феноменального, беспрецедентного успеха. Их усилия, направленные на консолидацию нации на основе православной традиции, принесли обильные плоды. О размахе их деятельности, ее успехе среди народа свидетельствуют современники, многочисленные народные предания, вещественные источники. Приведем лишь несколько показательных цифр: Косма Этолийский раздал слушателям «более четырехсот тысяч» косынок и платков, а также «более пятисот тысяч четок и крестиков» ^[35]. На деньги богатых дарителей купил более четырех тысяч купелей, распределив их по всем приходам Греции и соседних стран.

И до сих пор в Греции Косма Этолийский, Никодим Святогорец, Макарий Нотарас и Афанасий Паросский, многие их соратники и последователи поистине народные святые, близкие каждому православному человеку.

Движение православного традиционализма XVIII – начала XIX веков, как и движение исихастского возрождения XIV века, стало со временем гораздо шире собственно монашеского течения, к нему примкнули общественные деятели, иерархи, деятели искусства и книжники. Традиционные просветители начали сотрудничать с известными проповедниками, которые пользовались их издательскими и практическими наработками ^[36]. Таким образом, постепенно сформировался своеобразный «исихастский интернационал» ^[37], центром которого стали православные монастыри, оказывавшие на современников существенное влияние.

Учение традиционных просветителей изменило жизнь народа. Традиционалисты не только приблизили церковное учение к простым верующим, но и повлияли на политические, национальные и общественные представления как современников, так и последующих поколений.

^[1] Рансимэн С. Великая Церковь в пленении. История Греческой Церкви от падения Константинополя в 1453 г. до 1821 г. СПб., 2006. С. 294.

^[2] Συμβουλευτικό εγχειρίδιο // Θεοκλητού Διονυσιάτη. Αγιονικοδημικόν Ανθολόγιον. Εκδόσεις Σπηλιώτη. Σ. 202.

^[3] Феоклит Дионисиатский. Преподобный Никодим Святогорец. Житие и труды. М., 2005. С. 228.

^[4] Иоанн Мейендорф, протоиерей. Церковь, общество, культура в православном церковном предании // Православие в современном мире. Нью-Йорк, 1981. С. 155.

^[5] Хоружий С. Владимир Соловьев и мистико-аскетическая традиция Православия // Богословские труды. Вып. 33. М., 1997. С. 235.

^[6] Радович Амфилохий. Основы православного воспитания. Пермь, 2000. С. 142.

^[7] Διδαχές Κοσμά του Αιτωλόυ // Μενούνος Ι. Κοσμά του Αιτωλόυ διδαχές και βιογραφία. Αθήνα, 2002. Σ. 197.

^[8] Там же.

^[9] Письма монаха Полтавского монастыря о. Мартиниану. АВПРИ. Ф. 152. Оп. 505. Д. 10. С. 203–204.

^[10] Макарий Нотарас раздал все полученное им наследство беднякам Коринфа.

^[11] Νέον Μαρτυρολόγιον // Αγιονικοδημικόν Ανθολόγιον. Εκδόσεις Σπηλιώτη. Σ. 136.

^[12] Копия письма Пелопонезских (сохранена орфография источника. – А.З.) греков к Екатерине II о наборе войск для России. Январь 1769. АВПРИ. Ф. 89. Оп. 8. Д. 91. Л. 3–4.

^[13] Всеподданейшее о народах славянских ипиротских, или албаногреках, и турецких албанцах приношение. АВПРИ. Ф. 13. Оп. 13/2. Д. 781. Л. 3.

^[14] Τρίτου Μ. Κοσμάς Αιτωλός . Ο φωτιστής του γένους – ο προφήτης. Αθήνα, 2000. Σ. 62.

^[15] Подробнее см.: Пророчества святого о «желаемом» // Житие и пророчества Космы Этолийского. М.: «Святая Гора», 2007.

^[16] Μεταλληνός Γ. Παράδοση και αλλοτρίωση. Αθήνα, 2001. Σ. 107.

^[17] Παπαδόπουλος Σ. Αγιος Μακάριος Κορίνθου. Ο γενάρχης του φιλοκαλισμού. Αθήνα, 2000. Σ. 133.

^[18] Василий Великий сравнивал внутреннее знание с деревом, а внешнее – с листьями, подчеркивая тем самым их прямую связь и в тоже время зависимость второго от первого.

^[19] Προοίμιον του Ευεργετινού // Αγιονικοδημικόν Ανθολόγιον. Σ. 36–37.

^[20] Tριανταφύλλου Γ. Ο Αγιος Αθανάσιος ο Πάριος // Ορθόδοξος φιλόθεος μαρτυρία. 65-67. Απρίλιος – Δεκέμβριος 1996. Σ. 101.

^[21] Μενούνος Ι. Ο Πάτερ Κοσμάς: Διηγηματική Βιογαφία. Αθήνα, 1969. Σ. 40.

^[22] Διδαχές Κοσμά του Αιτωλόυ // Μενούνος Ι. Κοσμά του Αιτωλόυ διδαχές και βιογραφία. Σ. 266–267.

^[23] Там же. Σ. 36.

^[24] Феоклит Дионисиатский. Преподобный Никодим Святогорец. С. 167. Как видим, Никодим Святогорец придерживался гелиоцентрической теории Коперника.

^[25] Письма монаха Полтавского монастыря о. Мартиниану. АВПРИ. Библиотека Азиатского департамента. Т. 3. Тетради 1–25. 1765 год. Оп. 505. Д. 8. С. 334.

^[26] Феоклит Дионисиатский. Преподобный Никодим Святогорец. С. 324.

^[27] Ευαγγελόπουλος Σ. Ελληνική εκπαίδευση. Τομος Α’. Αθήνα, 1998. Σ. 76.

^[28] Φινλευ Γ. Ιστορία της Ελληνικής Επαναστασεως. Τομ. Α. Σ. 27–28.

^[29] Στρατηγού Μακρυγιαννη. Απομνημονευματά. Εκδ. Μπάυρον (χ.χρ.τ.) Σ. 416; 87.

^[30] Οράματα και θάυματα, Αθήνα, 1983.

^[31] Άμαντος Κ. Ανέκδοτα έγγραφα περί Ρήγα Βελιστινλή. Αθήνα, 1997 Σ. 149.

^[32] Μαμούκα Α. Τα κατά την αναγέννησιν της Ελλάδος. Πειραιέυς, 1839–1852. Τ. Ε’. Σ. 14; και Τ. Θ’. Σ. 59–60.

^[33] Большинство лидеров традиционалистского движения были вынуждены покинуть Афон и разойтись по разным областям Греции (преимущественно на островах Эгейского моря). Там ими были основаны монастыри, ставшие оплотом традиции и крупными духовными центрами, на базе которых происходила консолидация местного православного населения.

^[34] Феоклит Дионисиатский. Преподобный Никодим Святогорец. С. 101.

^[35] Χριστοδουλίδης. Σ. Βιος και ακουλουθία Κοσμά του Αιτωλόυ. 1996. Σ. 18–19.

^[36] Показательна дружба Никодима с проповедником иеромонахом Агапием Старшим (1741–1815), который помогал ему в составлении «Пидалиона». Агапий занимался просвещением, открывая школы по всей Греции, стремясь пробудить греческий народ и приблизить национальное освобождение. Интересно, что среди учеников Агапия были и активные участники греческой революции 1821 года.

^[37] Соколов И. Святитель Григорий Палама. Его труды и учение об исихии. СПб., 2004. С. 26.