Семя веры, а не семя вражды

Итак, с чего нужно начинать разговор о вере или, что то же, проповедь? Ведь проповедь — не только то, что звучит с амвона, это совсем не обязательно должен быть сложный богословский текст или экскурс в историю Церкви. Проповедь — наш рассказ о Боге, своего рода мостик, который мы помогаем перебросить через бездну неверия, бездну, в которой обитает вечная смерть. Проповедь должна быть такова, каков наш собеседник,— она должна быть понятна, доступна для него и обязательно — лично к нему обращена. И в то же время она должна быть такова, каковы мы,— поделиться мы можем лишь тем, что сами имеем.

А начинать ее необходимо с того, что поможет нам перекинуть уже другой мостик — между нами и нашим собеседником. Этот мостик — что-то, что мы усмотрели в нем, еще, может быть, совсем незнакомом для нас человеке. Это может быть то, что его беспокоит, тревожит, о чем он думает, что ему интересно, что он любит. А еще — то доброе, что нам удастся в нем вот так, сразу разглядеть. Или не сразу…

С чего начинает свою проповедь в ареопаге апостол Павел? С того, что называет афинян людьми «особо набожными». Почему? Только лишь потому, что он увидел жертвенник с надписью «неведомому Богу». И этого одного ему хватило для наведения мостика: Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам (Деян. 17, 22–23). Здесь — и удивительная мудрость, и не менее удивительная любовь. И пусть большинство людей, собравшихся в ареопаге послушать Павла, оказались неспособными на тот момент вместить слово о воскресении мертвых, но мы знаем, что Дионисий Ареопагит, и женщина именем Дамарь, и другие с ними (см.: Деян. 17, 34) уверовали, слушая апостола.

Напротив, когда в нашей проповеди с самого начала присутствует осуждение того, кого мы решились «обратить», критика его образа жизни, того, что для него важно, что ему дорого, то она практически обречена на неуспешность.

Вспоминается эпизод из жизнеописания преподобного Силуана Афонского; к нему пришел некий архимандрит, миссионер, сетовавший на то, что его слово о Православии оказывается отторгнутым в той стране, в которой он несет свое служение. Вот как описывает их беседу отец Софроний (Сахаров).

«Старец спросил его, как он проповедует? Архимандрит, еще молодой и неопытный, жестикулируя руками и двигаясь всем телом, возбужденно отвечал:

— Я им говорю: ваша вера — блуд, у вас все извращено, все неверно, и нет вам спасения, если не покаетесь.

Старец выслушал это и спросил:

— А скажите, отец архиманд­рит, веруют ли они в Господа Иисуса Христа, что Он истинный Бог?

— Это-то они веруют.

— А Божию Матерь чтут они?

— Чтут, но они неправильно учат о Ней.

— И святых почитают?

— Да, почитают, но с тех пор, как они отпали от Церкви, какие же могут быть у них святые?

— Совершают ли они богослужения в храмах, читают ли слово Божие?

— Да, есть у них и церкви, и службы, но посмотрели бы Вы, что это за службы после наших, какой холод и бездушие.

— Так вот, отец архимандрит, душа их знает, что они хорошо делают, что веруют во Иисуса Христа, что чтут Божию Матерь и святых, что призывают их в молитвах, так что когда вы говорите им, что их вера — блуд, то они вас не послушают… Но вот если вы будете говорить народу, что хорошо они делают, что веруют в Бога; хорошо делают, почитая Божию Матерь и святых; хорошо делают, что ходят в церковь на богослужения и дома молятся, что читают слово Божие, и прочее, но в том-то у них есть ошибка, и что ее надо исправить, и тогда все будет хорошо; и Господь будет радоваться о них; и так все мы спасемся милостию Божиею… Бог есть любовь, а потому и проповедь всегда должна исходить от любви; тогда будет польза и тому, кто проповедует, и тому, кто слушает, а если порицать, то душа народа не послушает вас, и не будет пользы». (Иеромонах Софроний (Сахаров) «Преподобный Силуан Афонский. Житие, учение и писания»)

В верности такого именно подхода и мне лично в жизни приходилось убеждаться не раз и не два… Помню и из своей жизни случаи, когда, не применяя к себе лично совета старца Силуана, я оказывался в ситуациях прямо противоположных моим намерениям. Самый яркий был, пожалуй, случай моего собеседования о вере и о том, как справиться с пристрастием к алкоголю, с подвыпившим человеком, подошедшим ко мне в коридоре поезда «Москва — Полоцк». Он сам заговорил со мной, задавал различные вопросы… Не думаю, что я чем-то его обидел, скорее, просто не нашел подхода к его душе, а стал говорить о бедственности состояния, в котором он (по его же собственным словам) находится, о тех страстях, которые мешают человеку справиться с собой и бросить пить, даже когда он к этому всеми силами стремится, и в первую очередь — о гордости. Его душа и так болела, а я, не смягчив этой боли, коснулся ее источника. Кончилась наша духовная беседа тем, что он просто-напросто набросился на меня с кулаками. Мне она пользу, безусловно, принесла и помогла стать немного осмотрительней, а ему — трудно сказать.

***

Но, конечно, говоря о вере, очень важно не только не породить чувство отторжения в другом человеке, но и не ожесточиться самому. Разве редко бывает так, что мы говорим, а понимания не находим? И вещи, которые лично нам представляются совершенно очевидными, ясными, непререкаемыми, оказываются для собеседника более чем спорными. Нередко приходилось наблюдать, как в подобных ситуациях сталкивались две воли, два человеческих «я», и ничего доброго из этого не выходило. А ведь наше дело — посеять семя веры, но не посеять вражды, залога отчуждения. Остальное же — не наше, собственно, дело, а Господа и самого человека.

***

Еще один, не менее важный момент… Часто бывает так, что разговор о вере, о Боге плавно перетекает в другой разговор: о том, как надо жить. До известной степени это закономерно. Трудно говорить о вере и не говорить о законе жизни по вере. Но вопрос в другом — готов ли человек найти в нашем лице для себя учителя жизни, воспитателя, в каком-то смысле судью? Далеко не всегда. Да и мы разве для этой роли подходим? Мы так уверены в доброкачественности собственной христианской жизни? Да, может быть, собеседник намного младше нас, мы опытней, больше знаем о жизни, и он на самом деле хочет услышать наш совет, сам его ищет, просит наставления. Но даже если и так, мы обязаны быть крайне деликатными, чтобы своими «острыми углами» не задеть его «острых углов», чтобы, проще говоря, наше самолюбие и самомнение не пришли в столкновение с теми же душевными немощами в нем. А немощи эти присутствуют, к сожалению, в каждом человеке, и когда они соприкасаются, то такие искры в разные стороны летят, такое пламя подчас разгорается! И игнорировать эту данность — непрос­тительная ошибка.

Поэтому если мы чувствуем в человеке напряжение, чувствуем, что давим на него, тут же надо давление убирать, напряжение снимать, а если не получается это сделать, то, возможно, лучше прекратить разговор, чтобы не достичь противоположного намерению результата.

Да и вообще «воспитание» — задача не мирянина, а по преимуществу священника. А точнее будет сказать — духовника, поскольку только лишь в случае установления подобных взаимоотношений священник получает «полномочия» от самого человека на то, чтобы учить и наставлять его. Но и этот процесс требует огромной тонкости и деликатности. Впрочем, это уже иная тема…

***

Не секрет, что сегодня трудно найти православного человека, которого можно было бы назвать эталоном Православия. Нам всем свойственны какие-то слабости, какие-то заблуждения, какие-то элементы неправомыслия, отчасти обусловленного недостатком знаний, отчасти же базирующегося на наших страстях. И нам самим необходимо отделять в себе одно от другого: то, что является аксиоматичным, бесспорным,— от того, что является «нашим» и в чем по этой самой причине мы не можем быть абсолютно уверенными. Тем более не стоит это «наше» навязывать кому-либо в качестве «обязательной программы». Ну, например, если есть у нас убеждение, что не так что-то сегодня в церковной жизни, то не надо в разговоре о вере как таковой обрушивать на собеседника весь груз наших собственных сомнений и переживаний по этому поводу. Нужно помнить, что он пока еще человечек на глиняных ножках, которые очень легко могут подломиться. И не надо возлагать на него бремя неудобоносимое в виде такого вот «приложения», не надо перегружать. Вообще то, что является собственно нашими идеями и взглядами, необходимо подвергать основательному анализу и критике и не спешить делиться ими со всеми, особенно с теми, кто, может быть, и первых-то шагов по пути веры не сделал.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Комментарии
Александр13 октября 2012, 14:04
Спасибо за статью. Эта статья как раз пришлась к стати ,буквально вчера, я заходя в маршрутку. Увидел что за мной стоит мужчина лет 25-30 и курит. я не замедляя сделал ему замечание - немного в агрессивной форме. так как дым шёл в маршрутку, он конечно не менее в агрессивной и ответил. И тут я увидел что он был не сам, а с девушкой, и я понял, что он может начать даже драться , что бы только показать своё превосходство перед другими. У меня конечно тоже нервы были на приделе. так как я прав, и я немного рьяно защищаю сторону некурящих. Я конечно перетерпел, они сели за мной и начали громко , что бы я услышал обсуждать что всякие "очкарики" будут навязывать им свою волю, я хотел встать и высказать. но первое про что подумал. что дома ждёт жена и ребёнок и не хотелось что бы они видели меня участвующем в драке ( кто кого бы победил неизвестно. так как он был внушителен, ну и меня немного в своё время научили драться). И только после этого я подумал, что я не знаю их,и кто его знает какое у него настроение, а если бы попросту его попросил - то 90% что он бы послушал, стесняясь своей же девушки.
А мне она (СТАТЬЯ) просто находка. Спаси Вас - Господи.
Наталия10 октября 2012, 12:10
Геннадий, "форма и содержание проповеди не имеет существенного значения" - Как же не имеет? Почему тогда одних священников охотнее слушают, чем других? Опять же, апостол Павел не просто так пришел и в лоб все выложил.
А то, можно договориться, что и проповедь не нужна, человек и так станет православным.
Спаси Господи.
Геннадий 3 июля 2012, 23:50
Отец Нектарий, мне представляется, что наверное все-таки обращение в православную веру это дар и избрание свыше, поэтому форма и содержание проповеди не имеет существенного значения. Функция священника просто не исказить букву Нового Завета. Если человек обратился к богу, то кричи на него или гладь по голове, ему в принципе уже ничего не повредит. по своему опыту сужу, чем яснее говорится о каком-либо предмете вопроса из проблемы, тем скорее решается и вся проблема. Это можно уподобить игре в мозаику: поставленная правильно фигура облегчает составление всего узора. И наоборот если предполагать какие-то сложные процессы в голове атеиста или даже прихожанина, то можно очень долго искать личный подход и может быть всякий раз не находить.
К примеру, мне не очень понятно: как можно стоять в очереди к принятию божественных Тайн, и тут же услышав вызов мобильного телефона, покинуть очередь, выйти в притвор, поговорить и спокойно вернуться к Чаше? Неужели хотя бы не страшно? Как вы думаете, как долго можно подбирать для подобных деловых людей деликатный подход? Успеете ли до следующего воскресения?
Марина23 июня 2012, 17:51
Очень мне нравятся статьи о.Нектария! Спокойный тон заставляет задуматься. Спаси Господи!
виктор22 июня 2012, 17:10
спаси Господи очень для меня поучительная статья
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×