Сначала выздороветь, потом болеть

Просыпаюсь — и уже знаю, что наши проиграли. Почему знаю? Да именно потому, что спала. Если бы наши победили, мне бы глаз не дали сомкнуть — как и моим соседям, и всему городу.

Включаю информационный канал — точно. Порадуемся за Грецию. Пусть она хотя бы на один день забудет о своих жутких экономических проблемах. А нам не помогли ни Гус Хиддинк, ни Дик Адвокат. Уже вроде кого-то другого ищут, и тоже не нашего: в наших тренеров не верят. Печально.

В православной газете про футбол?! С чего бы это? Разве совместимы все эти страсти с жизнью христианина?

Но мы, собственно, не про футбол. Мы попытаемся разобраться, что с христианской жизнью совместимо, а что нет; что из этой сферы можно в свою жизнь принять, а над чем нужно очень серьезно задуматься. Потому что многие негативные процессы, так или иначе связанные со спортом,— симптом духовной болезни общества.

Фото Алексея Леонтьева

Конечно, того, что было, не воротишь. Я хорошо помню, как болели мы за ледовую дружину Анатолия Тарасова: всей семьей, всем классом, всем степным совхозом, всей несуразной страной. Не исключено, что в нас срабатывал комплекс национально-государственной неполноценности: ведь, что бы ни твердила нам пропаганда, мы смутно догадывались, что отличаемся от других стран, от той же Канады — не только в лучшую сторону… И потому были особенно горды своими ребятами, которых никто не будет там жалеть, которые — не просто не хуже, а в самом деле лучше всех.

С тех пор много воды утекло. Были победы, конечно, но поражений почему-то больше: катаклизмы, происходившие со страной, с обществом, сказались на спортивных успехах. Но не только в самих поражениях беда. Нормой стало то, что и не приснилось бы никогда поколениям Льва Яшина и Всеволода Боброва, Валерия Харламова и Галины Кулаковой. Мы не удивляемся уже ни тому, что две трети игроков московского клуба взросли под солнцем Африки, ни тому, что одного тренера российской сборной зовут Гус, а у другого фамилия Адвокат. Мы уже не наивны и знаем, что большой спорт — борьба за большие деньги. Ни мне, ни моим поседевшим одноклассникам не придет уже в голову так болеть, как болели мы в детстве… И все же, как ни крути, что ни говори, а не можем мы остаться совсем уж безразличными, когда наш борец или пловец, теннисистка или гимнастка где-то там, в Европе или Америке, снова оказывается — лучше всех. Не можем не огорчиться хоть на минуту, когда наши футболисты, удачно начавшие очередной чемпионат, срываются в шаге от четвертьфинала.

Я знаю, что далеко не все в православной среде со мной согласны. Даже на работе, в епархиальном отделе, в редакции газеты, которую вы держите сейчас в руках, случались у нас на эту тему — должен ли, может ли православный человек болеть в спортивном смысле этого глагола? — бурные споры. Однако напомню, Церковь — за развитие спорта, подтверждение тому и «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» (см.: глава XI, «Здоровье личности и народа», пункт 3), и тот факт, что Святейший Патриарх благословляет Олимпийскую сборную. А какой спорт без общего переживания, общей ревности, без того самого боления?.. В реальной, неидеальной жизни спорт нужен нации для того, чтобы она, нация, верила в себя и объединялась. Чтобы население почувствовало себя народом, в конце концов, можно и так сказать. Ведь победа в спорте — это не победа мышц и не победа техники даже, это всегда победа личности, тем-то она и значима. Конечно, есть иные — иного порядка — победы. Конечно, двигаться к национальному самосознанию другими, более духовными путями — лучше. Но ведь мы именно о реальности говорим, а не об идеале.

Но в том-то и беда наша, что наблюдаем мы сегодня то, что никакого отношения к вышеизложенному не имеет на самом деле. Недавние события в Варшаве, где проходит футбольный чемпионат, вновь заставили нас говорить о таком явлении, как околоспортивный фанатизм: слово «фанат», впрочем, давно уже вошло в наш язык. Оно означает человека, для которого победа или поражение конкретной команды (у нас, как правило, футбольной) — главный, если не единственный стимул душевной, эмоциональной жизни, основное ее содержание и определитель поведения. Фанат — это человек, сознательно невменяемый, то есть осознанно позиционирующий себя таковым. Его ликование так же социально опасно, как и его скорбь; в скорби он поджигает чужие машины, потому, что ни эти машины, ни их владельцы не имеют значения — значение имеет только проигрыш любимого клуба. Он бьет болельщиков команды-соперника, потому что они для него — не люди, а только некие существа из враждебного лагеря. Он ездит за командой-кумиром по всей стране, а если средства позволяют, то и по всему миру, потому что у него нет и не может быть более важных дел.

Где и из каких семян произрастает такое растение, как околоспортивный фанатизм? В сталкерской зоне, в пустыне черной и страшной, где уничтожено все духовное, а значит и все нравственное тоже. А если не все, если что-то сохранилось, то в мутированном, глубоко патологическом варианте.

Один мой знакомый оказался в Северной столице в день эпохальной победы тамошнего «Зенита». Он рассказывал, что к нему на улице подбегали незнакомые люди и обнимали; что многие из этих людей плакали: «Они были так счастливы и так переполнены любовью…» Однако это не счастье и не любовь. Это эйфория, схожая с эйфорией пьяного, который лезет ко всем с поцелуями и тоже, как правило, плачет; но в другой стадии опьянения с успехом набьет лица своим «возлюбленным».

Фанатство — это заполнение пустоты, компенсация обделенности и, может быть, неосознанная месть за нее: обществу, семье, родителям: «Нам остается только фанатеть за «Спартак», потому что ничего другого вы нам не дали».

Разговор о фанатстве не стоило бы продолжать, не приобрети оно в последние годы патриотическую окраску, не превратись наш футбольный фанат в некоего героя, в знаковую фигуру исторического момента. Не прими мы снова его поведение за любовь — только уже любовь к Родине.

Впрямь, редкое и отчасти даже умилительное зрелище: большие группы людей обоего пола от четырнадцати до тридцати лет среди ночи поднимают весь город мощным скандированием: «Рас-си-я!». И поют гимн, не зная его нынешнего текста и сбиваясь на советский вариант, хотя и не застали тех времен.

А еще носятся на машинах с трехцветными флагами — и какие уж там правила движения! Купаются в городских фонтанах в чем мать родила — какие приличия! Выпивают невероятное количество пива, заваливая город банками — не до банок уже, когда такое дело… Полиция изображает контроль над ситуацией: лишь бы без трагедий. Но трагедия происходит совершенно закономерно. Из-за разницы во времени очередной матч европейского чемпионата транслируется под утро. Наши побеждают. На рассвете толпа молодежи с диким ором вырывается из спортивного кафе в Москве и берет штурмом ползущую по улице поливальную машину. 19-летний болельщик срывается с ее покатой крыши под колеса. Смерть на месте. Причина — не только безумие мальчишек, но и — во-первых — та духовная опустошенность, которую эти мальчишки наследовали, и — во-вторых — явно ощутимое в обществе поощрение фанатских безумств как «патриотических». О последнем говорит, для начала, тон репортажей, в которых фанат — герой и выразитель народного ликования.

Отчего это? Мы забыли, что такое настоящий патриотизм, настоящая любовь к Отечеству. Это ведь не кричалки, не речевки, не виражи с флагами: это чувство личной ответственности за свою страну и желание что-то для нее сделать. Это желание в ней жить, не ища, «где рыба», а принимая все российские проблемы как свои. Это глубокая духовная связь с языком, культурой, литературой породившей тебя страны. Это гражданская позиция — лояльная или оппозиционная,— но выбранная искренне, исходящая из представлений о благе страны, а не только о личном благе. Это личная честность и порядочность, потому что коррупция, съедающая государства и разлагающая народы, начинается именно с личной нечестности. Это уважение к согражданам, наконец, и внутренний запрет на хамское поведение. Любить Россию сегодня — это, по сути, восстанавливать все то, что было разрушено, что было у нас отнято; восстанавливать, начиная с себя и двигаясь против течения.

Но как это трудно! А размахивать флагом и скакать по мостовой, вопя «Рас-си-я!..»,— легко, особенно после пятой банки пива.

Болеть можно. Но для этого нужно быть здоровым человеком. Здоровым нравственно и духовно. Цельным, как говорили в старину. Тогда все будет на своем месте, тогда сохранится иерархия ценностей и мотиваций. Проигрыш сборной будет огорчением, но не трагедией и не поводом для шабаша. Победа станет радостью, но — здоровой радостью нормальных, умеющих радоваться людей.

И не будет гола в свои ворота, и планка не упадет на песок.