Письма митрополита Антония (Храповицкого) митрополиту Арсению (Стадницкому). Часть 1

Митрополит Антоний (Храповицкий)

Редакция сайта Православие.Ru начинает публикацию не издававшихся ранее писем 1896-1917 гг. митрополита Антония (Храповицкого) митрополиту Арсению (Стадницкому). Письма хранятся в личном фонде Владыки Арсения (Стадницкого) в Государственном Архиве Российской Федерации.

Приветствую Вас с ангельским образом и благодатию священства. Молю Господа и Вас, чтобы эти священные чины были бы всегда пред Вашим сознанием преимущественно пред государственным положением и чтобы страх ответственности формальный уступал всегда страху Божию, страху нарушить святой долг монаха, священника, воспитателя.

я жалею Академию, что она не Вас получила себе инспектором, но Вас поздравляю по поводу того, что Вы не сразу вступаете в ту беспокойную академическую службу, которая все равно вскоре ожидает Вас. Первые месяцы Вашей монашеской жизни пройдут Бог даст в самых благоприятных для нее условиях. Ваш Владыка благосклоннейший и великий любитель монашества. Преосвященный викарий и вовсе святой человек. Отец ректор обижать Вас не будет, а сверх того у Вас будет два добрых идеально настроенных собрата отец Евдоким [Мещерский]и отец Никон [Рождественский], да еще третий отец Иннокентий[Пустынский], которого я хотя мало знаю, но тоже прошу любить, да утешать. Знакомые мне молодые наставники семинарии, все дельные и добрые люди. Ученики наши — лучший тип русского семинариста, трудолюбивые, честные, простые и религиозные. Город — одна поэзия для религиозного человека. Вообще с людьми Вас лучше всего ознакомит отец Евдоким.

Ваше доброе и способное привязываться сердце не останется там одиноким. Не торопитесь однако многое подвергать изменениям, не сроднившись со средой, а лучше отложите потребные реформы до начала будущего года. Пока лучше примитесь покрепче за Священное Писание, да в службу церковную втягивайтесь.

Белые клобуки будут следить за Вами и если окажитесь спокойным и устойчивым педагогом, то к осени будете в Академии. Впрочем нужно поступать в каждом деле так, как будто оно твоим будет до смерти и не заботиться о будущем.

Не пренебрегайте и некнижною братией обители; там есть добрые иноки.

Прошу кланяться всем поименованным отцам и братиям и помянуть молитвенно сердечно расположенного к Вам грешного архимандрита Антония

2 января 1896 год

я было написал вчера отцу Евдокиму, что буду 14 утром в Новгороде, но болезнь (понос, то есть — sit venia verbo, с позволения сказать ) и дела меня задерживают. А теперь получено известие, что 14-го и отец Евдоким там едва ли будет. Но если он и отец Никон там и сильно желают меня видеть, то пусть дадут к 14-ому или 14-го телеграмму, а я тогда или приеду 15-го утром в Новгород на несколько часов и уже без служения, или вызову их телеграммой повидаться на станцию Чудово или Волхово 15-го вечером и пробуду там с ними несколько часов или даже завезу их на денек к своей матери.

Вас скоро ожидает золотая шапка.

Любящий архимандрит Антоний

12 августа, вечер, 1896 год

Архиепископ Арсений (Стадницкий)

Что с отцом Аркадием[Карпинским] жизнь не всякому удается, это мне давно известно. Ученики многие, а может быть и все почти Вас уважают и ценят, о чем мне писал один, ныне шестиклассник.

Отца Евдокима [Мещерского]прошу любить и быть с ним откровенно-дружественным, а отца Никона [Рождественского] тоже любить и сносить его во дни его гнева, ребяческого и скоро преходящего, ибо сердце у него доброе, а некоторые его капризы обусловливаются его крайнею избалованностью с детства.

Вообще эти два старца никогда никакой подлости ни Вам, ни иному кому не сделают. За это я ручаюсь.

Вам советую почитывать книжку, чтобы непостыдно стать на кафедру академическую. Книжку читать наилучше — Библию, которая для всех наук годится. Ведь не знаете, что читать заставят.

Выходками учеников не смущайтесь, но главное — и не ожесточайтесь на них, а смотрите как на царапинки, наносимые котятами, которые чрез 5 минут сами же будут к Вам ластиться, увидев, что Вы им добра желаете и их не боитесь.

У меня опять масса гостей: два черноризца и 8 мирян из доцентов и кандидатов Московской академии, съехавшихся из разных городов.

Мой привет всей во Христе братии монастырской и семинарской.

Любящий архимандрит Антоний, просящий молитв Ваших.

17 ноября 1896 год

Наконец получил я карточки и спешу исполнить обещание. В писании краток; ибо глубокая ночь, а завтра служение. И всякий день так — я даже похудел от утомления.

Вот что, отче святый, передайте Вашим студентам, что у нас все дыры заняты, благодаря тому, что Святейший Синод всех [больных?] и всех уволенных направляет в нашу академию и теперь мы никого принимать в сем учебном году не будем.

Архиепископа ожидают к 10 ноября; нить такая: Архиепископ Агафангел [Преображенский], Антоний [Каржавин] Великоустюжский, Гавриил [Голосов] Старицкий; другая v Евсевий [Никольский] епископ, Никанор [Надеждин] архимандрит, Григорий [Полетаев] в Томск из Иркутска. Третья нить: в Холм Тихона [Белавина], а на его место отец Евлогий [Георгиевский].

От Ваших мест идет весть об архиерействе отца Лаврентия [Некрасова] и Вашем ректорстве. Дай Бог!

Полюбите отца Фаддея [Успенского] — это святой человек. Отца Никона [Бессонова] определили начальником Бийского миссионерского училища, а отца Амвросия [Гудко] начальником Корейской миссии и архимандритом.

Академической жизни своей теперь почти не ведаю, да и служить то в Академии почти не приходится.

Прошу Ваших молитв. Сердечно преданный епископ Антоний.

14 октября 1897 год

Письмо отца Арсения (Стадницкого) от 3 августа 1897 года отцу Антонию (Храповицкому).

Приветствую Вас с днем Ангела. Дай Бог, чтобы Вы при крепости душевных и телесных сил, с присущею Вам ревностию многая, многая лета трудились во славу Святой Церкви и во спасение своей души.

Сожалею, что по независящим от меня обстоятельствам, при всем моем желании, я не мог присутствовать на съезде, достойным председателем которого Вы состояли.

Сугубо сожалею, что не мог видится с Вами лицом к лицу, беседовать усты ко устам, чтобы Вы разубедились в моей «хитрости» и в других нелестных качествах, которыми Вы с некоторых пор стали наделять меня. Скорблю, что Вы доверяете пустословию моих доброжелателей, [неразборчиво] раздора. Такое доверие тем более прискорбно и поразительно для меня, что Вы то и должны бы знать цену людских наветов, от которых кажется никто больше Вас не страдал-Затем, Вы же сами отлично знаете, при каких обстоятельствах я поступил в академию. Не осуждению я достоин, а поддержки и братскому совету, о чем сердечно прошу Вас не отказать мне. Хитрым, двоедушным, подхалимом никогда я не был и, даст Бог, не буду. Неопытным, неосторожным, благодаря своей непосредственности, невыдержанности я был и, к сожалению, придется еще остаться таким.

Письмо отца Арсения (Стадницкого) от 14 августа 1897 года отцу Антонию (Храповицкому)

Искренность и благожелательность Вашего письма доставили мне большое утешение и облегчение, за что и приношу Вам свою благодарность. Вместе с тем мне стало весьма прискорбно, что мои подозрения относительно клеветников, сеятелей раздора, оправдались. Вам кто-то наклеветал относительно проводов моих из Новгорода, — буквально наклеветали. Право, мне больно даже об этом писать, потому что о жизни в Новгороде и о прощании с ним я вспоминаю как о самом лучшем времени моей жизни. я ничего другого не искал: я к другим относился хорошо, и имел счастье.

Представим все суду Божию и не желаю оправдываться, скажу только, что сообщение Ваших корреспондентов о новгородских проводах и моем участии в приеме отца Никона; о нелестных отзывах моих об отце Евдокиме — все это исход низкой клеветы, не радушия и оскорбление сословия. Подобные люди видят в глазах других сучки, а в своем глазу не замечают большого, большого бревна. Дорогой Антоний! Говоря без «хитрости и лести»: «Вы обладаете великим даром обаятельного влияния на других, особенно на молодежь, в чем я лично мог убедиться. К сожалению, многие злоупотребляют Вашей любовью, надевая на себя маску ханжества, оскорбленной невинности, не будучи в состоянии в силу скрытого самолюбия, считать себя причиною обрушившихся на них невзгод, они взваливают вину на других. В этом и заключается основание [разногласий], цену которым и нужно знать. Относительно себя скажу: не Ангел я, но и не диавол; как всякий человек подвержен я различным грехам, недостаткам, с которыми при помощи Божией борюсь. Если Вы услышите что-нибудь [неразборчиво ] обо мне от Ваших болтливых детей, то сбросивши ¾ достоверности, а сообщавших запишите в своем сердце и помолитесь обо мне, а затем дайте мне совет, окажите поддержку, от чего я никогда не откажусь, а усерднейше прошу. я полагал бы, что подобный образ действий был бы более действительным, чем заочные указы, в которых Вы и винитесь, благодаря своей искренности и великодушии. я весьма рад, что недоразумения между нами кончено, что опять предо мною тот же отец Антоний, какого я видел в 1895 году и которого тогда же искренно полюбил. Во имя этого с удовольствием посылаю свою карточку с просьбой о присылке Вашей.

Может быть я теперь в последний раз наименовываю Вас LВаше Высокопреподобие». У нас усердно держится слух о скорой хиротонии Вашей во епископа Чебоксарского. От души радуюсь и приветствую, ибо время приспе: [далее текст приведен на греческом языке].

16 августа 1897 год

Архимандрит Антоний взаимно приветствует достолюбезного отца архимандрита Арсения с братией. Приложите мудрости книжной, ибо вероятно не далек день в онь же воззовут Вас на службу академическую. я было жалел, что Вас сделали ректором семинарии, а не инспектором Московской академии, но теперь радуюсь за Вас, потому что там служить настолько мудрено стало, что и Татарского уже гонят, а предизбранный на его место Царевский отказался.

1897 год

Примите за посланное и ночью пишущееся слово благодарности за праздничный привет и взаимные благожелания.

Ваше положение и отца ректора задержаны смертельною болезнью митрополита Сергия [Ляпидевский], а затем конечно наста пути ожидаемые перемены к общему удовольствию. С своей стороны скажу, что из всех живущих в семинарии, кандидатов я желал бы Вас по преимуществу считать своим преемником не только в Московской академии, но и в Казанской, если бы пришлось ее покинуть. А в Сибирскую кажется прочат протоиерея Мальцева, чему я вдвойне рад был узнав, что Покровский Н.В., любящий меня, как собака палку, остался снова инспектором.

Вы благо снисходительно взираете теперь на студентов. Может быть вблизи они таковы именно, а судя по тону, что я здесь слышу о их настроенности, то хвалить их не за что, особенно возмутительно их поведение с профессорами и с ректором по поводу репетиций. Вероятно, благодаря этим выходкам, репетиции с будущего года введутся как неотъемлемый закон во всей академии.

Кто будет у Вас митрополитом? Флавиан [Городецкий] , Феогност [Лебедев] или Антоний [Вадковский]? Санкт-Петербургский [Палладий (Раев; + 5. 12. 1898)] тоже все хворает и вероятно не переживет сего года, а то и весны. «Но не жду от жизни ничего я, и не жаль мне прошлого ничуть?». Вот что можно сказать по поводу сих событий. Еще другое дело, если Преосвященного Антония [Вадковского] поднимут. Но теперь как будто и его затирать стали. А в Киевской все неладно: прогнали они было болгарского иеромонаха единственно за нежелание донести на товарища, а тот не будь дураком да прямо в Синод еще до увольнения. Там его еще похвалили (это впрочем напрасно) и перевели к нам.

4-го февраля мы справляли 30-летие в священном сане архиепископа Арсения [Брянцева; + 1914] . Вы и отец ректор [Парфений (Левицкий)] Ваш ему понравились. Он стал очень хороший святитель, именно святитель, а не просто чиновник.

Прошу кланяться всем знакомым, ненавидящим и любящим нас.

Любящий епископ Антоний.

10 февраля 1898 год

Сей юноша Вам известен. Ему хочется хотя бы теперь попасть в Московскую академию, хотя мне и жаль отпустить талантливого и религиозного студента. Ручаюсь с своей стороны за него и могу Вам написать, как Павел Филимону: «он был некогда негоден для тебя, а теперь годен тебе и мне; я возвращаю его. Ты же прими его, как мое сердце. я хотел при себе удержать его», ... но он, а наипаче его тянет к Москве.

Правда, отец Парфений [Левицкий] был против его, но иногда и добрые люди впадают в ошибки; так и было с отцом Парфением. Впрочем, если Вам неудобно, то и он примирится с Казанью.

Сердечно преданный епископ Антоний.

Итак, владыка в Лавре еще не был? Значит на Троицу точно. Александр Грибановский поступил в Тамбов и наречен Анастасий.

9 июня 1898 года

Вы пишите, достолюбезнейший отец архимандрит Арсений, что служба в академии есть нравственный подвиг. Это совершенно верно и я приветствовал бы Ваше заявление от всего сердца, если бы знал, а какой именно точки зрения Вы не удовлетворяетесь ее состоянием. Если с точки зрения внешней исправности и административной ответственности, то это одно дело. С этой точки зрения всякий подвиг воспитателей окончился бы, если бы студенты, оставаясь по-прежнему чужды [неразборчиво] цели академии, проникаясь себялюбивными намерениями, являлись бы вполне исправными в дисциплинарном отношении, как юнкера и гимназисты. Само собой понятно, что такой точки зрения я не сочувствую. Но если к неряшливости, нерадению студентов относиться со скорбью пастыря, который провидит в ней равнодушие юношества ко Святой Церкви и терзается сострадательною скорбью к погибающему от без пастырства русскому обществу и народу, сознавая академию и себя самого, как ее руководителя, ответственным пред Богом и народом за то, что лень обуяла: вот тогда моя душа сливается с Вашей. Но если мы поднимемся на эту точку зрения, то у нас явятся и, неведомые обычным чиновникам во фраках и в клобуках, средства к тому, чтобы вносить дух и жизнь в сердца юношей, чтобы оживлять сухие кости. Первое средство — это молитва. Если я добивался когда-нибудь чего-нибудь, если люди говорили, что благодаря мне они стали верить в Бога и переменили жизнь, то здесь я не причем, а было у меня так то много раз оправдавшее себя сознание своего бессилия рассечь каменную глыбу, называющуюся человеческим сердцем. Сознание это иногда размыкалось в уныние и жалобы на жизнь, но иногда и в смиренную молитву о том, чтобы сам Бог возрастил то, что насадили Павел и поливали апостолы. И тогда вдруг неожиданно являлся ко мне один со слезною исповедью; другого сердце сокрушал Бог вестью о смерти его близких, третьих смиряли болезни и так разными путями всех приводили к покаянию. Увы, не многие знают эту мудрость. Юродив не только мудрецы мирские, но и иерархи, посмеивающиеся теперь всему, кроме своего честолюбия. Потому они и бессильны повлиять в религиозном отношении на юношей, что сами они связаны с религией рассчетом и пребывают совершенно холодны к тому, к чему словами и властью призывают учащихся. В этом невыгодная разница нашей эпохи от Никоновской, когда суровые начальники были убежденные идеалисты и живой пример подчиненным.

Приезжайте к нам на Миссионерский съезд 1 v 15 апреля. Тогда договорим остальное.

Любящий ААнтоний

1898 год

Ваше письмо заставило меня покраснеть. Действительно, я не удержал несколько раз языка своего от произнесения укоров, которым место было бы в беседе с Вами, но не о Вас. Однако Вам их преувеличили, да и можно ли верить людям, если они передают чужие пересуды? Меня, если хотите знать правду, огорчила весть о Ваших проводах, даже тогда, когда я прочитал ее в печати, где можно было видеть, что они сопровождались и отчасти даже вызывались не монашескими условиями жизни. Потом Ваши преемники сообщили об участии Вашем в изгнании отца Никона [Рождественского]. Наконец, отец Евдоким[Мещерский] по-видимому уверен в Вашем [неразборчиво] желании иметь его инспектором, а Вы о нем говорите совсем иное.

Будете ли укорять отца недовольного на обиду его детьми, хотя и далеко не безупречными?

Недовольство свое поступками близких я не умею скрывать и потому навлекаю на себя часто подозрение во враждебной к ним настроенности. То случилось однажды и с Преосвященным Михаилом [Ермаковым] Ковенским. Однако такое подозрение ложное. Если бы Вы когда-либо имели нужду в моей услуге, духовной или служебной, то она с любовью была бы Вам оказана. я всем сердцем расположился к Вам тогда в Сергиевом Посаде, хотя Вы и появлялись после веселых бесед в Лаврской гостинице.

Спасибо Вам, что Вы искренно заявили мне свое недоумение. Отсюда вижу, что мое доброе чувство нашло отклик в Вашем сердце. Простите же за лишнее слово мое и не думайте, что я питал бы к Вам недобрые чувства.

Скоро Вы будете ректором Академии. Не с кем будет сказать искреннего слова тем меньше — о внутренней, нравственной жизни. Простите же меня еще раз за нижеследующие строки. Никто меня не ставил Вашим учителем, но единственно по сочувствию Вам прибавлю: лишь настолько будете Вы влиять на совесть питомцев своих, насколько будете охранять свою от мертвых дел, посредством молитвы и ученого труда. Не выводите отсюда никаких новых подозрений, но предо мною опыт отца Исидора [Колоколова], отца Димитрия [Сперовского] Новгородского, отца Никона[Софийского] Владимирского и других, которые, упав нравственно сами немедленно начали превращаться из педагогов в грубых унтер-офицеров. Между тем Вы, имея просвещенный ум и отзывчивое сердце могли бы быть полезны юношеству и доступны его нравственным нуждам.

Гнетущая атмосфера, которая царит над Академией и епархией все-таки скоро рассеется, придет после ночи день, когда подобает делати. Блажен тот, кто сохранит силы свои. В удостоверение Вашего примирения пришлите мне свою карточку. Ведь я не видал Вас еще монахом, а я Вам свою пришлю. Христос посреди нас! Больше причин к огорчению не будет. Любящий архиепископ Антоний.

1898 год

1. Маленькую справку Вам. Если Вы пожелаете непременно принять какого-либо клирика, Совет сочтет его не выдержавшим экзамена, то митрополит может велеть принять его по Вашему единоличному представлению. Итак делали не только Исидор [Колоколов], Иоанникий [Ефремов] и Леонтий [Лебединский], но даже v Сергий [Страгородский] в 1893, о чем см. в делах Правления. Это я Вам хотел сказать вчера по поводу Вашего разговора, но не успел.
2. Кандидат Московского университета молодой помещик Львов вчера представился мне в вагоне и я его зазвал к себе сегодня. Это замечательно просвещенный и высоко настроенный человек, которым надо дорожить для пользы Академии и Церкви. Позвольте поручить его особенному Вашему вниманию. Он будущий монах и сила Церкви Русской.
3. Еще раз примите уверения во всегдашней готовности от всего сердца с любовью во всем быть Вам полезным по мере сил епископа Антония.

Уеду сегодня вечером.

27 августа 1898 год

Взаимно приветствую Вас и мысленно приписываю все, что в сих случаях писать полагается. Относительно отца инспектора я сегодня узнал из письма В.К.Саблера то, что Вы уже конечно знаете: у Вас отец архимандрит Евдоким, а отец Иннокентий цензором с тем, что по получении магистерской степени он будет архимандритом. Слава Богу, для него кончилась довольно благополучная благодаря его благородству, выразившаяся в собственном отказе от должности и благодаря гуманности митрополита Владимира [Богоявленского].

Дешево сошло и студентам: четверки поведения 160 человекам это все равно, что ничего. Один из уволенных просил меня принять его в Казанскую академию, представив свою вину в довольно смягченном виде сравнительно с теми как мне ее описал один профессор. Конечно, я ему отвечал, что если он уволен на полтора года, то сей срок обязателен для всех 4-х академий и что для поступления его в Казанскую нужно Ваше согласие. За гостеприимство к нашему питомцу большое Вам спасибо.

Сердечно преданный епископ Антоний.

Думаю, что теперь Вам будет лучше и легче 1) при новом инспекторе, а 2) все-таки и мальчишки наверное поняли, что следующая копия упрямства переполнит чашу терпения у начальства и будут впредь осторожнее и послушнее.

Думаю впрочем, что лучше некоторое время не заводить речи со студентами о их жалобах etc, а потому, когда все уляжится и Вы приберете их к рукам, так к концу учебного года, — тогда при проступках и просьбах пощады со стороны любого из них припоминать: « а вы-то как поступали с отцом Иннокентием [Пустынским]?»

27 декабря 1898 год

От души приветствую Вас с ректорством в Московской академии. Желаю, чтобы новый владыка был бы чужд местного предрассудка о неудобстве в Московской академии ректора епископа, ибо именно в той академии нужен епископ, так как только в ней он не будет отвлекаем для епархиальной суеты, а разве иногда для украшения Лаврской службы, что тоже весьма желательно. Впрочем, это дело будущего, а пока утешаться будем настоящим. Корпорация Вас приемлет с радостью, о студентах в сем году сведений не имеем, но, вероятно и они рады.

Да поможет Вам Матерь Божия и Преподобный Сергий. Любите и отца архимандрита Павлина, что Вы конечно и делаете.

Сердечно преданный епископ Антоний.

16 августа 1899 год

Если удобно, то по прежним примерам разрешите трем студентикам нашим, весьма благонравными, которые будут являться в Лавру 16-18 декабря, прожить по деньку и переночевать у студентов, а если сие неудобно, то не стесняйтесь [неразборчиво].

Кто будет Санкт-Петербургским? Антоний [Вадковский], Флавиан [Городецкий], Владимир [Богоявленский], Феогност [Лебедев]? Вероятно, все объявится до святок.

Преданный епископ Антоний

12 декабря 1899 год

Благоволите принять 3-ий том моих сочинений: веленевый экземпляр Вам и отцу инспектору, а простые — отцу Анастасию и в обе библиотеки, да в Редакцию — итого 7 экземпляров 3-го тома, затем остается еще экземпляр 2-го и 3-го тома, кои благоволите переслать Д.Ф. Голубинскому. Надеюсь впоследствии и другим профессорам раздобыть по экземпляру.

Второй том я переслал Вам с отцом архимандритом Иннокентием [Пустынским].

Прошу молиться за нелицемерно преданного епископа Антония.

3 марта 1900 год