Когда Бог рядом

А ехать — страшновато. Расстояние от неба до земли превратилось в единый седой водопад, внутри которого пропали все очертания. Такого синоптики не предполагали.

Сын, потирая температурящий лоб, ищет зонтик, неуклюже напяливает ветровку: засовывает руку в капюшон вместо рукава.

Зонт и капюшон нужны уже в подъезде: крыша прохудилась, трубу прорвало, и два настоящих потока льются у самой нашей двери и по центру подъезда. К первому этажу всё это превращается в пару рычащих речек и растекается по бетону.

В машину залезть получается не сразу: сначала ее надо увидеть. А потом разглядеть, что воды у дверей — по щиколотку.

Сразу достаем акафистник: акафист, что читаю каждый день у нашего домашнего образа Божией Матери, сегодня прочту в машине. Когда вокруг ничего, кроме белесой стены, не видно, колеса глубоко в воде, а свет дают только редкие молнии — это... уместно. «Радуйся, благая Вратарнице...»

Дождь постепенно мельчает, будто одумавшись. Однако по-прежнему заставляет держать в уме пословицу про хорошего хозяина и его собаку. Ни собак, ни людей вдоль трассы, и только один мужичок в распахнутой рубахе, веселый и пьяный, идет-шатается по своим разгуляистым делам, и дождь ему нипочем.

Мост через реку. Гудки машин, сбившихся в «пробку». Сын приникает к окнам: скоро начнется ряд магазинов, «где машины продают».

И вдруг... Достаточно далеко от нас, на обочине, по жуткой непролазной грязи, которую не решился преодолеть даже бодрый УАЗик, я увидела одинокую фигуру. Безногий человек, старательно работая руками, двигался на инвалидной коляске куда-то вперед.

Что делать? Выбежать? Отдать ему свою — безнадежно женскую — куртку? Раскрыть над ним зонт и идти рядом с ним, увязая в грязи, сколько-то сотен метров до ближайшей крыши? Я уже было решилась на последнее, но «пробка» внезапно двинулась, и двинулась быстро, и те самые сотни метров отделили нас от инвалида, в одной майке под проливным дождем преодолевавшим грязевые валы. И напрасно я, выставив голову под ливень, пыталась его разглядеть.

...Сколько раз в этой жизни я повторяла молитву исповедника о. Михаила Труханова — «Боже, будь со мной!» Сколько думала о том, что Он — здесь, рядом. А сейчас Он и был рядом — в образе того несчастного одинокого человека на коляске. Ведь говорил же Он: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Но я почему-то не выпрыгивала под разверзшимися тучами с радостной мыслью: «Господь мой и Бог мой!», не мчалась по дороге к Нему, не раскрывала над Ним зонт, не согревала одеждой. А с каждой минутой удалялась от Него.

Потом был монастырь, родимая Иверская и мой стыд перед ней. Мощи святого Александра Чагринского, которого я столько просила о многом — и он не оставлял. Сегодня — его праздник, мощи убраны белыми цветами, а храм дышит тяжким запахом лилий.

Потом был другой человек под дождем в инвалидной коляске, который уже узнает нас на этом участке дороги, привычно подъезжает к машине и говорит много хороших пожеланий, пока я лезу в кошелек, а потом мы долго желаем друг другу Божьей помощи. Он рассказывал, что у него есть родные, которые его моют, кормят и не обижают. Сегодня он, промокший насквозь, просто взял купюру, сказал «Счастья!», проехал вдоль ряда машин еще пару раз и скрылся в дверях магазина, мастерски въехав в проём.

А я думала только о Благой Вратарнице. Как Она, стоя у дверей Неба, видит Своего Сына, крутящего колеса инвалидной коляски под проливным дождем. И — равнодушно удаляющуюся машину человека, который только что призывал Её словами акафиста.