О Марине Журинской вспоминает диакон Павел Сержантов, 15 лет работавший в редакции созданного ею журнала «Альфа и Омега».
На девять дней мы пришли к могиле Марины Андреевны Журинской служить панихиду. Под деревянным крестом лежали цветы – с отпевания. Такие свежие, будто все это было вчера. Жизнь оставалась в срезанных цветах. Не торопилась уходить.
Марина Андреевна запомнилась мне удивительно живым человеком. Я познакомился с ней лет пятнадцать назад. У нее было совсем немного здоровья. Но сколько при этом жизни сияло в ее глазах, в ее умении с ходу найти подходящие слова, чтобы охарактеризовать какой-нибудь сухой научный факт или рассказать курьезный случай из жизни.
Она была вхожа в сокровищницу русского языка. На первый взгляд, для лингвиста, кандидата наук это немудрено... Редактор журнала «Альфа и Омега» Марина Андреевна имела литературный талант, – откройте ее «Мишку»[1] и убедитесь. Ее, как автора, интересно читать. Правда, лично мне интереснее было с ней просто разговаривать.
С ней всегда находилось и о чем поговорить, и о чем помолчать. Она не утомляла собеседника потоком профессионального красноречия. Беседы шли неторопливо, на этом пространстве мысли было приготовлено место для всех участников беседы. Можно и свое мнение высказать, и просто сосредоточенно подумать молча. В ее присутствии хорошо думалось. Она специально создавала для этого благоприятные условия.
И еще Марина Андреевна могла вдруг выйти на пределы языковых возможностей. О чем это я? Понимаете, такое бывает с поэтами. Речь поэта посреди стихотворения вдруг становится простой-простой, предельно простой и при том нисколько не теряет содержательности. Напротив, поэтическая речь приобретает какую-то убедительную глубину. Удивительно ощущать глубину простых слов, которая получена не за счет нарочитых усложнений речи, напластований смыслов и не за счет звуковых спецэффектов. У Марины Андреевны простота общения обходилась без досадных упрощений мысли.
Хранить простоту речи и при ней глубину – для этого нужно неординарное чувство русского языка, своего рода абсолютный слух. Мне кажется, найти музыкальный абсолютный слух гораздо легче, чем абсолютное чувство языка. При таком чувстве языка Марина Андреевна говорила с людьми, писала журнальные статьи. И редактировала.
Она умела передавать свой опыт, а далеко не каждый опытный человек способен свой опыт передать другим. Марина Андреевна добросовестно учила сотрудников журнала редакторскому ремеслу, не жалела на это времени и сил. Кто теперь этой выучкой молодых редакторов занимается? Мало кто. Дело-то хлопотливое, долгое и сложное. Вот и читаем мы частенько кое-как изданные журналы и книги...
Однажды Пастернак парадоксально выразился о текстах. Попробую припомнить его мысль поточнее: после того, как автор ставит последнюю точку в тексте, начинается работа над текстом. Начинается. А не заканчивается и даже не продолжается. Да, больших сил требует авторская правка, изнурительная переделка многих страниц, а то и переписывание заново всего «готового» текста. И на этом опять не конец. Начинается еще работа редакторская.
Для Марины Андреевны – редактора – было характерно уважение к автору и одновременно уважение к читателю. Вот ее рецепт! Поэтому ее журнал «Альфа и Омега» всегда получался на удивление хорошим.
Про Марину Андреевну можно вспоминать много. Хочется сказать еще об одной редкой и ценной черте характера, которая присуща разным людям, – была она и у Марины Андреевны. Была она и у отца Иоанна (Крестьянкина). Он однажды признался: «Я люблю радоваться и радовать». Марина Андреевна тоже искала в нашей непростой жизни любой повод порадоваться, увидеть что-то хорошее, ликовать о благости Божией. Любила порадовать и поддержать других: утешительным словом и добрым делом. И старалась, чтобы слова были обязательно подкреплены делами.
Пустые слова, за которыми ничего не стоит, ее не интересовали. Она всегда вдохновлялась словесностью и – самой реальной жизнью, что находится по ту сторону слов. Такой жизнью, которая одна убедительно, без фальши способна зазвучать в словах.
Это все имеет отношение к личному общению с ней и к ее профессиональной деятельности. Каждому понятно, что задача редактора во многом состоит из выискивания и исправления авторских ошибок, недостатков текста. Это «отрицательная» сторона редакторского дела. А есть ведь и «положительная»: найти талантливых авторов и помочь им с публикациями, отредактировать текст так, чтобы он стал чистенький и сверкающий, чтобы читатель благодарно любовался им, и автор тоже был доволен.
Беда, если редактор не видит «положительного» и полностью сосредоточен на «отрицательной» стороне своего дела. Такой редактор неизбежно теряет профессионализм, он не будет испытывать настоящую радость, занимаясь своим делом (злорадство не в счет). А теперь обобщим: беда, если человек сосредоточен на «отрицательной» стороне своей работы и вообще жизни и не замечает в нашей жизни ничего «положительного». У подобной беды много имен, одно из них – уныние.
Марина Андреевна любила замечать хорошее, умела найти что-то стоящее, положительное, радостное в работе и жизни. И охотно делилась своей находкой с ближними. Вечная ей память, да вселит ее Господь в обители небесной радости!
Журналы "Альфа и Омега" уже не выписать. Вот последний номер в редакции до конца доделают - и всё.
Отдельные номера журнала можно по книжным лавкам найти, у нас в храмовой книжной лавке я вижу журналы... кажется, в храме Святой Троицы в Хохлах (Москва) - наибольшая подборка номеров.
Хотелось бы, чтобы полный комплект "Альфы и Омеги" вышел на диске, ведь журнал выходил в "компьютерную эру", все статьи есть в виде файлов.
Марина Андреевна старалась, чтобы в редакционной жизни присутствие церковного начала было главенствующим.
Редакторы много раз съезжались вместе читать акафист и канон свт. Макарию Московскому. Этот замечательный акафист и канон написал архим. Макарий (Веретенников) - член нашего редакционного совета. Святитель Макарий благословил книгопечатание на Руси, мы считали его покровителем церковного просвещения, а значит и нашего журнала. На святках, в день его памяти собирались к Литургии на московском подворье Лавры у о. Лонгина (ныне митрополита).
В "Альфе и Омеге" Марина Андреевна старалась показать самые разные стороны церковной жизни и мысли, весь "церковный универсум" - и ничего постороннего, никакой политической и прочей конъюнктуры.
Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, новопреставленной Анне!
Уходят казалось бы чужие тебе люди, которых не то что не знал, а очень мало что о них слышал. Но вот читаешь известие о их кончине и начинаешь чувствовать боль утраты, словно потерял родного человека.