Штрафные очки

Части 1, 2

Тюря

Мы пришли с длительной прогулки домой усталые и очень голодные. Все, не сговариваясь, гурьбой направились в кухню, где и выяснилось, что есть нечего…

Ругая себя за непростительное легкомыслие: прогулка прогулкой, а детей-то кормить надо, я начинаю думать, как спасти положение. Вопрос о том, чем накормить семью во время поста, – всегда большая головоломка для хозяйки, а тут еще и время поджимает: маленький Ваня уже хнычет, у Коли явно портится настроение. Я прикидываю свои возможности: в наличии оказывается всего ничего – несколько вареных картофелин и половинка слегка подчерствевшего черного хлеба… И тут, как это часто бывает в стесненных обстоятельствах, в голову приходит необычная идея. Делать нечего, и я решаю рискнуть:

– Сейчас мы все вместе будем готовить замечательное старинное блюдо, которое русские люди ели во время поста. Называется оно – тюря, – говорю я бодрым голосом.

– А это быстро, бабушка? – спрашивает Коля без особого энтузиазма. – Есть очень хочется.

– Быстрее не бывает. И потом, мы всё будем делать с удвоенной скоростью, по-солдатски! Коля, доставай глубокие тарелки и ставь их на стол. Ваня, раскладывай большие ложки, – я стараюсь отдавать команды по-военному четко, и это производит необходимое впечатление: ребята бросаются к буфету.

В каждую тарелку кладу по щепотке соли и наливаю холодную кипяченую воду из чайника.

– Теперь берите ложки и размешивайте соль, пока она не растворится.

Весело стучат ложки в тарелках, а я тем временем режу картошку мелкими кубиками.

– Всё-всё, стоп! Мешать больше не надо, а то вас придется развешивать на прищепках для просушки… – взрыв хохота показывает мне, что я на правильном пути. – Коля, беги в огород, принесешь оттуда десять перьев зеленого лука, а ты, Ваня раскладывай картошку по тарелкам. Всем поровну.

Пока Ваня усердно делит картошку, незаметно отправляя в рот то, что упало на стол, я режу хлеб на кубики. Тем временем прибегает с огорода запыхавшийся Коля, держа в вытянутой руке перья лука, как букет цветов. Я поручаю ему раскладывать по тарелкам кусочки хлеба, а сама мою и режу зелень, сопровождая некоторыми пояснениями свои действия:

– Лук надо посолить и потолочь ступкой, так будет вкуснее. Его мы тоже положим в тарелки. Вот так. Теперь надо каждую порцию заправить ложкой подсолнечного масла и все еще раз перемешать. Ну вот и готово. Ох! Самое главное забыли!

Я достаю бутылочку со святой водой и крестообразным движением вливаю по несколько капелек в каждую тарелку. Две пары голодных глаз внимательно отслеживают все мои действия. Наконец мы дружно затягиваем «Очи всех…» и садимся за стол.

– Бабушка, а почему ты раньше никогда не готовила нам тюрю? – спрашивает Коля с набитым ртом.

– Тебе понравилось?

– Конечно, такая вкуснятина! Ты нам всегда теперь готовь тюрю, правда, Ваня?

– Конечно, тюрю! Такая вкуснятина! – бесперебойно работая ложкой, вторит Ваня, обычно очень разборчивый в еде.

– Мы теперь с Ваней с голоду не пропадем, – солидно говорит Коля, – если что, тюрю-то мы готовить уже умеем!

Через несколько минут всё съедено вчистую. Поистине, голод – лучшая приправа к еде!

Когда на следующий день я зову детей на вкуснейший обед, они разочарованно протягивают:

– А почему же не тюря?

Да и позже ребята частенько спрашивали меня:

– Бабушка, а когда же мы опять будем готовить тюрю?

Через некоторое время в деревню приехали папа с мамой. Мама решила побаловать сыновей чем-нибудь вкусненьким и спросила, какое блюдо у мальчиков самое любимое? К моему великому смущению, они хором ответили:

– Тюря!

Что бывало

После вечерней сказки и молитвы уютно устроившийся под одеялом Ваня просит:

– А теперь, бабушка, расскажи, что с тобой бывало.

– Только расскажи не одно «Что бывало», а три «Что бывало», – делает заказ Коля.

– Нет, лучше пять «Что бывало»! – входит во вкус Ваня.

«Что бывало» – это коротенькие рассказы, которые я вылепливаю прямо на ходу, о том, что бывало в моей жизни, когда я была маленькой: о каких-то смешных и не очень смешных случаях, приключениях, событиях. И не обязательно, чтобы когда я была маленькой, а можно и когда большой. И не обязательно, чтобы в моей жизни, а в любой. Но только чтобы обязательно это было на самом деле.

Традиция почти ежевечерних «Что бывало» длится у нас вот уже несколько лет. Неожиданно получилось, что за это время в простеньких кратких рассказах я поведала мальчикам всю свою жизнь, а также всё, что я помнила из жизни своих родителей, из жизни своих дедов и прадедов, бабушек и прабабушек, многочисленных ближних и дальних родственников. Особенно ценилось всё, что я знала из фронтовой жизни моего отца, Коли-Ваниного прадедушки Ильи, прошедшего всю войну, участника Сталинградской битвы.

– Ну что, рассказать вам, как дедушка Илья был на войне?

– Конечно, рассказать!

Я медленно, собираясь с мыслями, начинаю:

– Однажды дедушка пошел…

– В разведку? – с круглыми глазами спрашивает Коля.

– Да нет, в баню.

– В ба-ню? – разочарованно протягивает Коля.

– Ну да, на войне ходят не только в разведку, но и в баню. Так вот, дедушка пошел мыться в баню. Быстро вымылся, оделся и только-только подошел к своей части, как немцы начали артобстрел, то есть принялись стрелять из артиллерийских орудий. Один снаряд на глазах у дедушки попал в баню, и все, кто там был, погибли. Это называется: прямое попадание… А наш дедушка чудом остался жив.

– А дальше что было?

– А дальше… дальше наш дедушка начал обстреливать немцев, он ведь служил в артиллерийских войсках.

– А потом?

– А потом начался налет фашистской авиации. Один самолет спикировал прямо на дедушку, но он не растерялся и сразу скатился в воронку от бомбы, только шинель осталась наверху. А когда самолет улетел и дедушка выбрался наверх, то увидел, что вся его шинель изрешечена пулями… Таких случаев было очень много. Но за всю войну, а дедушка был на войне с первого дня до последнего, у него не было ни одной раны, ни одной пулевой царапины. Наверное, Бог для чего-то хранил нашего дедушку. А без воли Божией даже волос с головы человека не упадет.

После одного из таких рассказов о том, как прадедушка был на войне, Коля в один присест сочинил длинное вдохновенное стихотворение о нашей всеми любимой деревне, о доме, который построил прадедушка после войны, и о самом прадедушке, которого Коля видел только на фотографиях. Стихотворение, до слез растрогавшее прабабушку Олю, заканчивалось следующими строками:

Не забуду, помнить буду,
Всё, что слышал я о нем…

«Солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4: 26)

Как-то раз священник нашего храма, имеющий троих детей, упомянул, что в их семье принято каждый вечер перед сном просить друг у друга прощения. Этот обычай мне очень понравился, и я стала прикидывать, нельзя ли применить его в условиях нашей семьи – для начала хотя бы между мной и мальчиками. Правда, меня немного смущал вопрос: не притупится ли смысл этих слов от ежедневного повторения? Однако авторитет батюшки перевесил, и я решила попробовать.

На счастье, мне попался хороший детский рассказ как раз на эту тему. В нем говорилось про ссору двух друзей и про мудрого старика, который объяснил одному из мальчиков, что мириться друг с другом надо обязательно до захода солнца. Рассказ так и назывался: «Солнце да не зайдет во гневе вашем». Я прочитала рассказ вслух. Потом, по обыкновению, мы немножко поговорили о прочитанном и решили, по примеру друзей из рассказа, всегда мириться до захода солнца. И даже если никакой ссоры не будет, всё равно каждый вечер просить друг у друга прощения. Ведь мы могли обидеть человека ненароком и не придать этому значения; или просто забыть, что кого-то обидели.

Не откладывая дела в долгий ящик, я после вечерней молитвы подхожу к Коле:

– Коля, прости меня, пожалуйста, если я тебя сегодня чем-то обидела.

Коля легко откликается:

– И ты меня, бабушка, прости.

Я поворачиваюсь к Ване:

– Прости и ты меня, Ванечка.

Ваня солидно отвечает:

– Бог простит, и ты меня прости.

Где он мог научиться такому правильному ответу? Некоторое время я пребываю в приятных раздумьях по этому поводу и еще не догадываюсь, что попросить прощения у меня мальчикам оказывается гораздо легче, чем примириться друг с другом. Наконец я замечаю, что между ними что-то происходит: какие-то непонятные переглядки, смешки… Вдруг, еще раз смущенно хихикнув, Коля с трудом выдавливает из себя:

– Прости меня, Вань, пожалуйста…

Ваня, тоже глупо хихикнув и не глядя на Колю, говорит:

– И ты, Коль, меня прости…

Эта «прощальная» традиция на удивление легко у нас прижилась, и даже если я в суете забывала о ней, кто-нибудь из мальчиков перед сном обязательно напоминал с укоризной:

– А прощения просить, бабушка? Ты забыла?

Но однажды, когда Коля с Ваней были у нас с дедушкой в гостях, произошла неожиданная заминка… Я уже разложила мальчиков на ночь по разным комнатам – это непременное условие для того, чтобы они уснули, – как вдруг Коля вспомнил:

– Бабушка, прости меня, пожалуйста!

После церемонии «прощания» он уже мне вслед кричит:

– И у Вани попроси за меня прощения!

Я иду к Ване, мы с ним благополучно «прощаемся». Уже в дверях я спохватываюсь:

– Ах, да! Коля тоже просит у тебя прощения!

Неожиданно Ваня сурово сдвигает брови и набычивается:

– А я его не прощаю!

– Что случилось?

– Не скажу, – твердо говорит Ваня.

Если уж Ваня уперся, то тут ничего не поделаешь. Я иду в комнату к Коле.

– Представляешь, Коля? Ваня тебя не прощает! В чем дело?

Коля даже привстает на постели:

– А что Ванька говорит?

– Ничего не говорит, молчит, как партизан.

Коля удовлетворенно хмыкает.

– Ты ему скажи, что я у него очень-очень прошу прощения.

Я снова иду к Ване и передаю Колины слова.

– А я его всё равно не прощаю! – Ваня поворачивается лицом к стенке.

– Ваня, ты понимаешь, что если ты не простишь Колю, то тебе завтра нельзя будет подойти к причастию? Всех причастят, а тебя не причастят. Говори, что случилось!

– Коля меня два раза стукнул по шее и сломал машинку, которую я собрал из конструктора! – у Вани из глаза выкатывается крупная слеза.

Я иду к Коле.

– Коля, ты почему два раза стукнул Ваню по шее и сломал у него машинку?!

– А он… – запальчиво начинает Коля.

– Ничего не «он»! Ты понимаешь, что если Ваня не сможет тебя простить, то его завтра не причастят? Всех причастят, даже тебя, а его не причастят! Надо что-то делать!

– Ну ладно, скажи Ване, что я завтра починю ему машинку. И еще сделаю бумажный самолетик, как он хотел…

Я иду к Ване.

– Ваня, Коля сказал, что он завтра починит твою машинку. И еще сделает бумажный самолетик, как ты хотел.

– С ребрами жесткости? – деловито интересуется Ваня.

– Сейчас спрошу…

После моих многочисленных парламентерских хождений туда-сюда Ваня наконец милостиво изрекает:

– Ну ладно уж, скажи Коле, что я его прощаю!

Я бегу к Коле. Он ждет меня в напряженной позе, упершись рукой в подушку:

– Ну что?

– Коля, Ваня тебя прощает!

Коля откидывается на подушку и радостно смеется.

Игра

– Ваня, надень тапочки!

– Коля, почему ты не переоделся и до сих пор ходишь в школьной форме?

– Ваня, вытащи палец из носа и надень тапочки! Сколько раз тебе говорить об этом?

– Как, вы еще не вымыли руки после улицы?!!

Однако, надо честно признать, мои возмущенные восклицания не достигают цели. Меня просто не слышат! Глухая стена! Но ведь надо же с этим что-то делать!

– Ваня, я считаю до десяти! Если на счет «десять» ты еще будешь без тапочек, ставлю тебе штрафное очко! Раз! Два!..

Ваня срывается с места и исчезает в соседней комнате. Я не успеваю досчитать до пяти, как он уже стоит передо мной навытяжку: руки по швам, рот до ушей, ноги в тапочках!

– Коля, даю тебе три минуты на переодевание. Цена каждой минуты – штрафное очко! Время пошло!

Коля в бешеном темпе начинает переодеваться, мы с Ваней заинтересованно посматриваем на часы. Через минуту Коля, радостно хохоча, предстает перед нами полностью переодетым! Мы с Ваней тоже весело смеемся: футболка на Коле надета задом наперед, на ногах красуются носки разного цвета, а вся одежда, которую он с себя снял, лежит где попало: на кровати, на стуле и даже на полу… Даю ему дополнительное время для уборки.

– Бабушка, а что еще надо сделать? – оба стоят передо мной в нетерпеливом ожидании. Для них, выходит, это интересная игра! Ну что ж, игра так игра!

Мы вместе продумываем правила игры. Штрафные очки будут назначаться за неубранную вовремя постель, за разбросанные игрушки, книжки и вещи. Вообще за всякий беспорядок. Решаем также бороться с ковырянием в носу, с грязными руками, с кисельными и молочными усами, с сербаньем, шмыганьем, чавканьем и с прочими вредными привычками. Кто первый наберет 20 штрафных очков – проигрывает, и его ждет страшное наказание!

– А какое?!

– Ну, например, проигравший лишается на всю неделю сладкого или мультфильмов или пропускает целый день купания в озере. Можно даже выбрать любое из этих наказаний, – великодушно разрешаю я.

– Тогда уж лучше ремень или крапива! Разок помучился – и смотри себе целую неделю мультфильмы или купайся в озере! – и это говорит Коля, панически боящийся крапивы, так как однажды летом он в одних трусиках случайно упал в ее жгучие заросли! (Позже дедушка, ко всеобщему одобрению, придумает отрабатывать штрафные очки спортивным отжиманием от пола.)

– Итак, для начала проверим, на месте ли стоит ваша обувь в прихожей!

Коля с Ваней со всех ног бросаются впереди меня в прихожую, и когда я туда вхожу, обувь стоит в образцовом порядке! Все довольны!

В первые же дни игры я сталкиваюсь с некоторыми подводными камнями и непредвиденными ситуациями. Мне становится ясно, что с этим маленьким народцем надо всегда держать ухо востро, чтобы не сбиться с правильного курса:

– Бабушка, а я сегодня помог маме вынуть чистую посуду из посудомоечной машины, – говорит Ваня. – С меня надо снять штрафное очко!

– Ну нет, Ваня, добрые дела мы с вами считать не будем. Ты сделал доброе дело для мамы и для Бога, а если я его посчитаю, то оно пропадет. Для мамы не пропадет, а для Бога пропадет. Когда придешь к Нему на Суд, Он скажет: «Ты уже получил награду свою!»

Забегая вперед, скажу, что повторять детям эту простую истину мне не пришлось ни разу.

Садимся обедать. Колино место пусто.

– Коля, иди есть!

Молчание.

– Коля, семеро одного не ждут!

– Ну щас! – этот недовольный возглас означает, что Коле не оторваться от книжки.

– Так, считаю до пяти и назначаю штрафное очко!

Из соседней комнаты ворчливо интересуются:

– А что потом будет?

– А потом я снова считаю до пяти и снова назначаю очко. Какой там у нас счет? 15:17? О, в таком случае мне не придется долго считать! – с некоторой долей ехидства замечаю я и начинаю счет: – Раз! Два!

На счет «пять» Коля вихрем врывается в кухню и плюхается на стул!

Собираемся на прогулку. Я и Ваня уже полностью одеты. Коли не видно и не слышно. Я заглядываю в комнату. Так и есть: Коля завис над книжкой, «зацепившись» за нее глазами.

– Коля, мы с Ваней стоим в куртках, вспотели уже, а ты тут читаешь!

– Ну щас!

– Ничего не «щас!» Считаю до десяти. Раз!..

Коля заметался по прихожей, одновременно натягивая куртку, наматывая шарф и вставляя ноги в кроссовки.

– Два! Три!.. Восемь! Девять!

Коля намертво запутывается в шнурках, на лице у него появляется недовольное выражение, грозящее «бунтом на корабле». Надо срочно спасать положение – в конце концов это всё-таки игра:

– Девять с четвертью! Девять с половиной! Девять пятьдесят один! Девять пятьдесят два! Девять пятьдесят три!

Коля хохочет, не торопясь, качественно завязывает шнурки, и мы дружно выкатываемся за дверь.

Едем в метро, Ваня хитро взглядывает на меня и просит:

– Бабушка, проверь у нас носовые платки!

Я понимаю, что платок у него, конечно же, есть, но подыгрываю:

– Объявляется проверка носовых платков!

Ваня, как фокусник, торжествующе взмахивает выхваченным из кармана платком. Коля с хмурым лицом последовательно выворачивает все свои многочисленные карманы… Я, Ваня и рядом сидящие пассажиры с интересом следим за его действиями. Тщетно, платка нет… Я осознаю свою промашку: по отношению к Коле ситуация несправедливая, ведь Ваня сам напросился на проверку, зная, что платок у него есть... Пока я раздумываю, как быть, на Ванином лице появляется озабоченное выражение, он засовывает руку куда-то глубоко во внутренний карман куртки, долго шарит там в неудобной позе и вдруг с радостным воплем вытаскивает скомканный, видавший виды и очень грязный носовой платок, из которого даже что-то сыпется!

– Это за Колю!

Пассажиры облегченно вздыхают и улыбаются. Коля с Ваней вопросительно смотрят на меня. Я снимаю с обоих, ко всеобщему удовольствию, по одному штрафному очку.

Надо отметить, что результаты игры превосходят все мои ожидания: палец отдергивается от носа, едва к нему приблизившись; носовые платки рассованы по всем карманам; по телефону ни свет ни заря мне докладывают, что кровати заправлены, на рабочих столах прибрано и меня ждут не дождутся с проверкой. А главное – нервы у всех в порядке и никакого занудства!