Что общего у света с тьмой? / Православие.Ru

Как-то я стал свидетелем отпевания одного человека в сельской церкви. Я спросил, кто усопший. Старушки ответили мне: «Коммуниста хороним, батюшка. Всю жизнь с нами боролся, весь измучился, пусть хоть на том свете отдохнет».

Эти похороны позволяют мне в обозримом будущем представить другие, когда по-прежнему сердобольные старушки будут хоронить измученного в борьбе с ними демократа. Но, спросят меня, как же сравнивать? Но для меня слова «коммунист» и «демократ» – синонимы. Те и другие пользуются не ими созданным, те и другие ненавидят Христа. Одни гнали Церковь Христову явно, другие – сегодня – иезуитски изощренно. Например, экономически, системой налогов, запусканием в страну инославных конфессий, приравниванием Православия к другим религиозным организациям. Все в их руках: лгущие СМИ, обливающие грязью священнослужителей, пропагандирующие разврат, пошлость и насилие, в их руках деньги. Выставка в центре Сахарова, оправдываемая ими, – тому доказательство.

Эти нашествия означают развитие общемировой тенденции усиления сатанинской злобы к христианам.

Как же не хочется государству смиряться с тем, что не оно управляет умами и душами, а Церковь! Государству для выживания нужен не народ, а послушный электорат, не Церковь, а полиция. Но, слава Богу, такое понимание, по крайней мере для России, – уже пройденный этап. Сегодня с Церковью приходится считаться, ибо авторитет ее не только высок, но непререкаем. Что сказала Церковь, то свято. Ибо Церковь – тело Христово, а Христос – истина. СССР рухнул только оттого, что пренебрег этой истиной. В наказание все обрушилось: и военная мощь, и экономика, и, конечно, идеология, которая казалась всесильной. Что осталось? Только Церковь. Это говорит правительству: если хочешь остаться у власти, выражай интересы народа, а не лоббируй чужие. Государство – созданная смертными умами система. Эти системы все время меняются. Государство, как змея, чтобы выжить, переползает из кожи в кожу, а Церковь неизменна. Один батюшка в годах высказал мне такую догадку, в которую я верю. Он сказал: «Мы за безбожные власти не молились». Как, спросил я, а как же возглашение на литургии: «О богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея Господу помолимся»? Так вот, объяснил он, в храмах повсеместно возглашалось так, кстати, агенты отдела управления религией придраться не могли: «О богохранимей стране нашей, о областех и воинстве ея…» – об областях молились. И слетели безбожные власти, показав дорогу тем, кто будет потакать бесовщине либералов.

Нас радует посредничество Президента в деле исторического воссоединения Русской Православной Церкви.

У России, на первый взгляд, несчастная судьба. То она была ядерным монстром, то стала криминальной, то была мостиком меж Западом и Востоком, то еще что. Но у России счастливая судьба – она идет за Христом. А то, что нас не понимают, так всегда не понимали. А то, что нас не любят, так всегда не любили и любить не будут. Что с того? Лишь бы Бог Россию не оставил. А враги наши от бессилия перед духовной мощью славянства стали считать нас и вообще славянство людьми второго сорта («унтерменш», по терминологии Геббельса). Они, Европа, значит, первого? Кто же это такие первосортные? Они уже венчают гомосексуалистов и слонов, у них уже женщина – епископ, и всё еще чему-то нас учат. И этому рады их сторонники, внедрившиеся в тело России. Все время после XX съезда партии было отдано закабалению России иноземным влиянием и борьбе с Православием. Даже полет Гагарина был использован для поднятия мощной антицерковной волны. Как иначе – Гагарин Бога не видел в космосе, как тут не усилить разрушение храмов. Язык свой, русский, начинал быть в загоне, вдвигался в сознание английский. Когда Горбачев полетел за инструкциями к Маргарет Тэтчер на своих партийных крыльях, ему уже было что доложить Западу. Еще бы: в 1984 году английский в СССР учили более десяти миллионов студентов, а русский в Соединенных Штатах учили 28 тысяч студентов. Ленин и Троцкий, воспитанные Робеспьером, бредили мировой революцией, а Горбачев стал пламенеть общемировой единой религией.

Забыли мы слова Пушкина о том, что по отношению к России Европа всегда была бесчувственна и неблагодарна. Забыли хамство Европы. Вот лондонская «Таймс», 1876 год, цитата: «В восточном, то есть русском, вопросе Европа имеет право (?) навязывать свою волю». И навязали!

И ворвалась к нам демократия, которая не бывает ни плохой, ни хорошей, а бывает только в аду, как сказал святой праведный Иоанн Кронштадтский. Вот там плюрализм, потому что котлы разные. Но как нас-то было легко обмануть! Бесы использовали христианское чувство доверчивости и русского гостеприимства.

Миссионеры врывались к нам целыми десантами: на поездах, теплоходах. Был теплоход с миссионерами «Волга-92». Везде несли им хлеб-соль, и только казанский муфтий, да продлит Аллах его драгоценные годы и да восславит его и род его, – только он не позволил теплоходу пристать к казанским берегам.

Чему было учить страну с более чем тысячелетней культурой? Бомбежкам мирного населения? Компьютерам, которые можно заразить «гриппом», от которого не прочихаешься? Или учить расовой теории, преподанной им Черчиллем и Гитлером? Вроде бы не ставятся они в один ряд. Но речи Гитлера и Черчилля схожи почти до запятой. Вот «Правда», март 1946 года: Гитлер начал дело развязывания войны с того, что только говорящие на немецком языке представляют полную нацию. Черчилль начинает дело развязывания новой войны, утверждая, что «только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы мира» (из речи в Фултоне.)

К Западу полностью применимы слова апостола Павла из Второго послания к коринфянам: «Умы их ослеплены… доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их». И далее: «Снимается это покрывало только Христом». Они доселе не могут смириться с тем, что исполнение Ветхого Завета означает и его окончание, что сейчас богоизбранный народ не какой-то народ, а те люди, которые идут за Христом. Сейчас нас в очередной раз волокут к очередному светлому будущему, теперь уже нового мирового порядка, называя это интеграцией в мировое сообщество. И внушают, что тащат вперед. Но кто впереди в этом мире? Тот, кто ближе к Христу. Но кто ближе к небесному престолу, чем Православие? Но это не понять нашим либералам, говоря уголовным языком, «шестеркам» перед Западом. Не слушаете нас, послушайте Тютчева, сказавшего либералам того российского времени, что в глазах Европы они будут не слуги просвещенья, а просвещенные холопы.

На Западе сбылось пророчество Антония Великого: «Будет время, когда скажут: ты безумствуешь, потому что не хочешь принимать участия в общем безумии. Но мы заставим тебя быть, как все». В этом безумии, то есть в обезбоженном уме, мы видим только одну способность – выращивать зависящих от золотого тельца биороботов и созидать системы управления народами, которые они привыкли испытывать на России. Довольно уже!

И когда говорят о глобализме, как о благе, в это не надо верить. Что такое многовекторность? Это разбегающиеся друг от друга направления. Что такое многополярность? Это корневые противоречия. И что такое уверение, что глобализм дает возможность не только духовного объединения? А какое еще может быть объединение? В глобализме отказ от слов «не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в них же несть спасения». Благотворным и живым может быть только одно объединение – во Христе. Все остальные обречены.

Мы живем в душевном периоде истории. Но нужны очень большие усилия, чтобы перейти в духовный период. Прежде всего, православные должны объединиться сами. Вот этого больше всего страшатся наши враги. Да и сами мы помогаем им своей рознью. Помню, году опять же в 1992-м мы делали попытку собрать русских людей, принадлежащих к Московской Патриархии, и к Зарубежной Церкви, и к старообрядцам, и к «катакомбникам». Звали и новообновленцев. Но для них, таких передовых, было унизительно говорить с нами. Первым самочинно взял слово «катакомбник». Он представился епископом и зачитал нам всем собравшимся анафему. Читал минут двадцать. Всем досталось. И за все. За никонианство и за сергианство, и за походы к Сталину, и за приветствия Гитлеру, и за встречу с караваями Наполеона. Зачитал и, не простясь, ушел. Но помню, что его анафематствование нас сблизило. Слава Богу, через десять лет такое невозможно. Мы благодарны Зарубежной Церкви за ее труды по ускорению канонизации новомучеников, благодарны старообрядцам за сохранение крепости семьи, отказ от вина и табака, мы и катакомбников, показавших высокие образцы стояния во Христе, благодарим. Но сейчас-то можно уже выйти на свет Божий?

А еще вспомним, как шла нам в годы гонений литература из Джорданвилля, как стояла и стоит Белая Русь против нашествия католиков.

Боль наша – Украина. Нечего нам делить. Как-то вновь был в Киеве. И нигде, включая майдан Незалежности, то есть площадь Независимости, не слышал другого языка, кроме русского. Нигде меня не обозвали москалем. А вот знакомый лет пятнадцать священнослужитель говорил со мной подчеркнуто на украинском. Конечно, я розумию украиньску мову, но мы же оба были дети Великой Руси. Я подумал, может, он страха иудейска ради? Оглянулся: нет, иудеев рядом не было. Посмотрел под ноги – и черной кошки не увидел. Но и с ненькой Украйной союз неизбежен и близок.

Нигде в Писании нет обещания, что спасутся все. Корабль Христов, несущий по морю житейскому малое стадо, принимает на борт и желает спасти всех. Летят с него спасательные круги. Но к ним надо подплыть, сделать усилие и подняться на корабль. Велика награда за это усилие – Царствие Небесное. Дай Бог быть нам хорошими матросами этого корабля – Церкви Христовой. Какой бы золотой миллиард ни планировал очередное закабаление мира, он обречен. А мы спасемся. Слава Богу, у нас нет запасной родины, нет двойного гражданства. Слава Богу, мы православные. Христос посреди нас. И радостно откликаются наши сердца словами: «И есть, и будет!»