В чужом городе

С высоты 180 метров вращающегося ресторана «Топ-180» со стеклянными стенами открывался прекрасный обзор на Дюссельдорф. Поужинать в ресторане Башни Рейна стоило недешево.

Путеводитель, изученный заранее, не врал, зазывая: не являясь шумным мегаполисом, находясь в самом центре Европы, Дюссельдорф с его 800-летней историей, действительно, прекрасно подходил для приятного проживания, творчества, деловых встреч, бизнес-контактов.

А вот интересно: сегодняшняя встреча – к какому разряду ее отнести? Точно не деловая и не бизнес-контакт… И вообще непонятно, для чего она эту встречу задумала… Зачем она сидит здесь, в чужом городе, за столиком одна-одинешенька? Приглашенный явно не торопится…

Елена жила в Дюссельдорфе уже пару дней, нашла время пройти по Королевской аллее, где туристы не успевали открывать и закрывать кошельки в дорогих галереях и бутиках, приобщаясь к миру высокой моды. Совершила променад вдоль Рейна по знаменитой набережной Никлауса Фричи. Побывала в музеях.

Дюссельдорф поражал сочетанием старины и футуристических сооружений с алюминиевыми фасадами, застывших в задумчивых наклонах. Этот старинный город жил своей странной таинственной жизнью и не собирался открывать душу чужакам.

Город шептал в вечерних сумерках: ты не знаешь меня и никогда не узнаешь так, как тот, кто здесь родился.

А она, Елена? Готова открыть душу незнакомцу?

Кажется, она нервничала, что для нее совсем нехарактерно: целеустремленная, сильная, всегда в самом водовороте людей и событий. Любила стихи:

Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.

Всё время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.

Романтик в ней абсолютно органично сочетался с деловым человеком, лидером, умевшим вести дела и зарабатывать деньги, – так считали друзья. Деньгами делилась без сожаления – со всеми нуждающимися, кто встречался на жизненном пути: помогала монастырям и приходским священникам, просто многодетным семьям.

Благодарили за душевную щедрость, а она смущалась – хотелось, чтобы, как в Евангелии: чтобы левая рука не знала, что делает правая. Не всегда получалось, к сожалению.

Старый приходской батюшка, благодаря за помощь храму, сказал ей как-то: «Бог благословляет щедротами и милостью того, кто щедр и милостив сам». И действительно: чем больше помогала людям, тем больше Господь посылал.

Ей от него ничего не нужно! Она сама может заботиться о себе и о других. Она сильная.

И за этот вечер в ресторане Лена расплатится сама. Она ни в чем не нуждается. Было бы просто ужасно, если бы он подумал: ей что-то от него нужно. Ей от него ничего не нужно! Она сама может заботиться о себе и о других. Она сильная.

Лена достала из сумочки зеркальце. Как это раньше барышни щебетали: простите, я отлучусь, мне нужно припудрить носик?

Руки чуть дрожали – этого только не хватало. Лицо в зеркальце было бледным: плохо спала ночью. А так – всё в порядке: светлые волосы волнистыми прядями красиво обрамляли правильный овал, вокруг больших серых глаз – ни одной морщинки. Ей никто не давал ее настоящего возраста – сорока с хвостиком.

А сегодня вечером ей хотелось хорошо выглядеть.

Лена напряглась, подавила желание быстро вскочить с места, медленно привстала. К столику неторопливо шел высокий светловолосый мужчина. И по тому, как он шел, сразу было видно, какой он весь солидный и уверенный в себе, и его светло-серый элегантный костюм явно принадлежал к брендовым коллекциям, скажем, от Forremann, Van Сliff.

А когда он поклонился, улыбнувшись, и посмотрел на нее такими знакомыми – ее собственными – серыми глазами, она поразилась: как молодо он выглядит. Но она-то хорошо знала, что этому элегантному мужчине за шестьдесят.

Ведь это был ее отец.

В течение часа ресторан Башни Рейна полностью поворачивался вокруг своей оси, давая возможность, не вставая с места, познакомиться с видами Дюссельдорфа со всех сторон. Но город уже загорался огнями ночной панорамы, и видно теперь было только огни, а сам Дюссельдорф спрятался в ночи и стал еще таинственнее.

За множеством неоновых ламп и рекламных вывесок мог прятаться неказистый бар, а за одним тусклым фонарем – огромная библиотека с тысячами фолиантов. Ночные города похожи на людей.

А Елена за короткий вечер хотела узнать, какой он, ее отец, и почему он бросил ее, и почему никогда в жизни не интересовался своей родной дочерью.

Но разве знакомство с видами Дюссельдорфа с высоты 180 метров телекоммуникационной башни могло сделать этот старинный, полный тайн город – родным?

– Вот какая у меня красавица дочь! Ну, здравствуй, Елена Прекрасная!

– Здравствуйте…

Как ей обращаться к нему? Она не может говорить ему «отец» или «папа»…

Как ей обращаться к нему? Она не может говорить ему «отец» или «папа» – у нее есть папа: Петрович. Он женился на маме, когда Лена ходила в детский сад. И она не помнит жизни без Петровича – он был в ее жизни всегда…

– Здравствуйте, Игорь Германович! Рада знакомству.

– Я тоже очень рад, что ты выбрала время и приехала в этот чудесный город! Рад, что нашла сайт моей творческой мастерской и написала письмо! Я был восхищен твоей деликатностью, но сразу понял, что ты моя дочь!

Как тебе Дюссельдорф? «Маленький Париж» – так называл его Наполеон. Хочешь сходить со мной в музеи Гёте и Гейне? У Гёте можно увидеть фарфор с видами Веймара, картины, письма, рукописи, ноты. А в музее Гейне хранится большое количество оригинальных документов и посмертная маска поэта. Ты к поэзии как относишься?

Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;

Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,–
Отдохнешь и ты…

Да? Я вот тоже люблю… старый романтик… Здесь также есть прекрасное художественное собрание земли Северный Рейн–Вестфалия – по-немецки: Kunstsammlung Nordrhein-Westfalen. Кстати, ты говоришь на немецком? А на английском? Молодец!

Здесь много чудесного… Именно поэтому я живу в этом городе подолгу. Полгода в Питере, полгода здесь. У меня тут свое дело, творческая мастерская, небольшой домик… Я ведь человек творческий…

Так вот, Kunstsammlung Nordrhein-Westfalen включает в себя два музея: «K20» и «K21»… Можно посмотреть экспозицию произведений искусства XX века – классический модерн, фовизм, экспрессионизм и метафизическая живопись. Тебе нравятся экспрессионисты?

– А вы помните мою маму?

– Про тебя? Да, знал. Но ты должна понять: я человек творческий…

– Да, конечно, прекрасно помню! Она оставила в моей жизни незабываемый след: очаровательная, обаятельная девушка! Утонченная… А улыбка! Она целый год была моей музой… Про тебя? Да, знал. Но ты должна понять: я человек творческий, я не мог обременять себя семьей. Понимаешь, есть люди, не созданные для семейной упряжки, – вот я такой… В моей жизни было много женщин, я всегда любил и ценил их! А они любили меня… Любовь – прекрасное чувство, оно рождает вдохновение! А вдохновение – это штука тонкая… Так вот, об экспрессионистах…

Лена слушала и кивала головой, а сама думала: «Еще это прекрасное чувство рождает детей. Но с детьми, наверное, не до вдохновения…»

Ее папа Петрович работал литературным редактором. Он и сам писал статьи и книги, но маленькая Ленка не мешала его вдохновению: он забирал ее из садика, играл, позже делал с ней уроки, проверял сочинения.

Папа не был таким высоким и элегантным, как Игорь Германович, никогда не носил таких дорогих брендовых костюмов и не жил за границей. Невысокого роста, в очках, ее Петрович не называл себя творческим человеком, не созданным для семейной упряжки. Он не любил многих женщин – он всю жизнь любил одну-единственную: ее маму.

И Лену любил. Он любил ее не как родную – она действительно была его родной.

По вечерам они втроем, по очереди, читали вслух: «Дети капитана Гранта», «Десять тысяч лье под водой»… Лена увлекалась, читала так, как будто это она ищет капитана Гранта, а оторвавшись от книги, замечала, как мама с папой радуются ее чтению, в знак умиления подталкивают друг друга локтями.

Петрович учил дочь быть честной перед собой и не поступаться дружбой. А когда из-за честности и верности в дружбе случился конфликт с одним учителем и ей поставили подножку на экзамене, лишив заслуженной медали, папа не дал впасть в депрессию, оградил от разочарования своей верой. Он говорил: «Живи просто, по совести; помни всегда, что Господь видит, а на остальное не обращай внимания!» Позже она узнала, что это слова Оптинского старца Анатолия (Потапова).

Папа любил меткие выражения и сам придумывал афоризмы. У него даже вышла книга афоризмов «Просто жить – непросто жить». И его крылатые словечки часто помогали Лене и утешали в трудную минуту.

Лена спохватилась: она отвлеклась от беседы. Игорь Германович говорил много и вдохновенно, он был очень артистичным и обаятельным.

– Ты уже взрослая, дочка; полагаю, ты меня поймешь и не осудишь: у творческого человека должно быть свое свободное пространство, он любит красоту во всех ее проявлениях и не может стать заложником одних единственных отношений на всю жизнь… Понимаешь? А ты видела мои работы на сайте? Хочешь посмотреть вживую? Кстати, как ты относишься к фовизму?

Лена почувствовала, как кровь приливает к щекам. Она не сказала папе и маме о поездке в Дюссельдорф, о том, что нашла Игоря Германовича… Когда папа спросил о планах, сильно смутилась и от смущения ответила: «Я давно уже не маленькая, и у меня должно быть свое свободное пространство!»

От воспоминания об этих словах стало внезапно жарко. Не нужно ей никакого свободного пространства!

От воспоминания об этих словах стало внезапно жарко. Не нужно ей никакого свободного от Петровича и мамы пространства! Они всегда будут рядом, даже на расстоянии в тысячи километров!

– А вот о метафизической живописи… Тебе нравится метафизическая живопись?

– Простите, Игорь Германович, мне нужно сделать срочный звонок, я отойду на минуту.

– Конечно!

Лена вышла в холл.

– Алло! Папа? Добрый вечер! Нет, ничего не случилось! Всё в порядке! Нормально! Я просто хотела сказать, что очень соскучилась по тебе. Я вас с мамой очень сильно люблю! Нет, не загрустила, с чего ты взял?! По голосу? И совсем не печальный! Тебе показалось! Нашу старую присказку? Конечно, помню! «Всё будет так, как будет, ведь как-нибудь да будет. Ведь никогда же не было, чтоб не было никак!» Голос повеселел? Это оттого, что я с тобой поговорила!

Где я? Да… в одном городе… Сначала хотела остаться на неделю, но вернусь раньше – я уже узнала всё, что хотела узнать. Завтра поеду домой. Да и что мне здесь долго делать – в чужом городе?!