Это тоже наши герои

В минувшем году Россия отметила скорбную дату в истории России — 1 августа (19 июля старого стиля) исполнилось 100 лет с того дня, как Германия объявила нашей стране войну. Несколькими днями ранее Австро-Венгрия напала на Сербию. Началась Первая мировая. На протяжении десятилетий она оставалась одной из самых оболганных страниц отечественной истории — ее события искажались или замалчивались в угоду «единственно верной» идеологии, ее герои были преданы забвению, а их памятники уничтожены или осквернены.

Отрадно отметить, что в последнее время ситуация изменилась: в декабре 2012 года Президент РФ В. Путин подписал указ об учреждении празднования 1 августа Дня памяти российских воинов, погибших в Первой мировой войне. Нелишне вспомнить хотя бы некоторых из многочисленных героев Великой, или Второй Отечественной, войны, как называли Первую мировую ее современники.

Юная преподавательница земского училища с началом войны окончила курсы сестер милосердия и, как тысячи русских девушек, добровольно ушла на фронт. Спасла с поля боя свыше шестисот раненых. «Под адский шум и визг носилась смерть над боем,/Ища всё новых жертв; рекой струилась кровь,/Стон, крики и “ура” сплошным сливались воем./И только по полю святая шла Любовь./Шла женщина без страха и сомненья,/Склоняясь к страждущим, и нежною рукой/Спешила облегчить великие мученья/Иль лаской проводить страдальца на покой», — такой запомнил Иванову офицер-однополчанин. Солдаты называли ее «святая Римма». За проявленное мужество она получила две георгиевские медали — 4 и 3 степени.

Известный военный корреспондент полковник Д. Н. Логофет в журнале «Разведчик» за 1915 год писал о Римме как о «немного экзальтированной девушке с большими печальными глазами, удивительно нежной, самоотверженной, смелой до безумия». Здесь же он рассказал о ее повседневной работе, свидетелем которой был сам. У железнодорожного моста через речку Вислок (Польша) спешно работала подрывная команда, минировавшая мост. Ее начали обстреливать австрийцы. Упал раненый, за ним еще двое. Подойти к ним было практически невозможно — никто даже не пытался, хотя в полуверсте стоял наш поезд. «В этот момент из вагона выскочила сестра Иванова. Окинув взглядом <…> картину, она остановилась и стала креститься. Лицо ее прямо просветлело и было какое-то одухотворенное. Губы что-то тихо шептали, очевидно, слова молитвы, а в глазах была видна такая глубокая вера в помощь Всемогущего, что она невольно поселяла уверенность и у других. С удивительной быстротой бросилась она к мосту и с огромною, откуда-то взявшейся силою, подняла ближайшего раненого и осторожно повела его к поезду. Пример заразителен, и сейчас же другая сестра побежала за ней следом вместе с двумя нижними чинами. Пули ложились градом на берегу реки, но, несмотря на это, раненые были вынесены и никто из помогавших им не был задет». Когда поезд был уже в безопасности и раненые перевязаны, кто-то спросил Римму: «Вам было страшно?». Девушка искренне удивилась и ответила, что нисколько. «Ведь я же, поймите, перекрестилась и всё время, когда бежала, повторяла молитву Ангелу Хранителю… Никакого страха у меня не было. Только хотелось скорее помочь». (Цит. по: Бондаренко Вяч.Герои Первой мировой. М., 2013).

Свой последний подвиг Римма совершила 9 сентября 1915 года у села Мокрая Дуброва в Западной Белоруссии. Рота шла в атаку. По сигналу цепь солдат поднялась из окопов. Римма, как и положено медсестре, была в цепи. И тут случилось непредвиденное: рота нарвалась на замаскированную пулеметную засаду. Офицеры, шедшие впереди, были убиты. Солдаты растерялись и повернули к окопам. Сохранившая хладнокровие среди общей паники сестра Иванова собрала солдат и побежала вперед с криком: «Братцы, за мной!». Боевая задача была выполнена, но победа в этом бою не принесла радости: раненая разрывной пулей Римма умирала. Перекрестив плачущих солдат, она прошептала: «Боже, спаси Россию!» — и закрыла глаза. Незадолго до смерти ей исполнился 21 год.

Хоронили девушку в родном Ставрополе. Божественную литургию в храме во имя апостола Андрея Первозванного служил высокопреосвященный Агафодор, архиепископ Ставропольский и Екатеринодарский. На следующий день Римму погребли на кладбище при храме. В надгробной речи протоиерей Симеон Никольский сравнил героиню с Орлеанской девой Жанной д`Арк. Вскоре он выпустил брошюру «Памяти героини долга Риммы Михайловны Ивановой», в которой размышлял о возможности в будущем причисления Риммы к лику святых Русской Православной Церкви. Имя Риммы было присвоено земскому училищу, в котором она преподавала. Говорили, что после войны Римме воздвигнут памятник в родном городе, но уже 16 июня 1916 года ее имя, среди имен других героев, было увековечено на обелиске в Вязьме, установленном на бульваре Второй Отечественной войны. Сразу после смерти Риммы офицеры и нижние чины ее полка обратились к Георгиевской думе Западного фронта с просьбой посмертно наградить сестру Иванову офицерским орденом святого Георгия IV степени. Дума была в затруднении: по статуту ордена им мог быть награжден только офицер, а сестра Иванова не имела никакого воинского звания. Тогда обратились к императору, и он утвердил решение о награждении.

В годы советской власти о Римме забыли. Обелиск в Вязьме уничтожили в 1920‑е годы. Кладбище при ставропольском Андреевском храме сравняли с землей, на могиле Риммы установили общественный туалет. Думается, не случайно: строителям «нового мира» не терпелось замазать грязью всё, связанное с воспоминаниями о великой России. С 1990‑х годов память о сестре Ивановой в Ставрополе возрождается: ее именем названа улица, могилу привели, наконец, в нормальный вид.

Если Римма Иванова была единственной, кого наградили орденом святого Георгия, то Георгиевские кресты и медали получали многие женщины — сестры милосердия, фельдшеры, врачи, военнослужащие. Некоторые имели по два и три креста. Известная основательница женского «батальона смерти» Мария Бочкарева (за свой патриотический порыв расстрелянная в 1920 году чекистами) была полным георгиевским кавалером, т. е. имела все степени креста.

Говоря о георгиевских кавалерах, нельзя не вспомнить 24‑летнего донского казака Кузьму Фирсовича Крючкова, который первым на Великой войне получил эту награду. 30 июля в неравном бою он, орудуя шашкой и пикой, уничтожил 11 немецких улан. Сам получил 16 ранений, но все оказались легкими. Примечательно, что легендарный герой был обычного роста, отнюдь не богатырского сложения, но отличался необыкновенной гибкостью и ловкостью. Корреспондент, побывавший в его родной станице, отмечал: «Отец Крючкова небогат, занимается земледелием… Среди хуторян Крючковы пользуются заслуженной репутацией домовитых и религиозных хозяев». В годы Гражданской войны Крючков, воевавший на стороне белых, погиб в бою или был взят в плен и убит красными.

Филипп Приданников, тоже казак, сразился в одиночку с шестью австрийцами. В бою под ним была убита лошадь и снарядом раздроблена нога. Оставшись без лошади, он с раздробленной ногой продолжал драться, заколол трех австрийцев пикой; когда пика выпала у него из рук, саблей зарубил еще троих, после чего упал сам. Он тоже стал георгиевским кавалером.

Можно ли забыть героизм русских летчиков — участников Великой войны! Штабс-капитан Петр Николаевич Нестеров, талантливый авиаконструктор и основоположник высшего пилотажа, разработавший и первым в мире выполнивший фигуру «мертвая петля», 26 августа 1914 первым в истории авиации пошел на таран и сбил самолет противника, летевший бомбить нашу пехоту. Сам летчик погиб; ему было 27 лет. И если имя Нестерова в советские времена было одним из немногих имен героев той войны, которое все-таки звучало, то имя подполковника Александра Александровича Казакова, который через несколько месяцев повторил таран Нестерова, но остался в живых, никому не было известно. Причина проста: Казаков служил в белой Северной армии, там и погиб в 1919 году. А ведь Казаков в годы Великой войны был самым результативным летчиком-истребителем в нашей авиации: он сбил 17 вражеских самолетов лично и 20 — в группе.

По меньшей мере два русских летчика, асы Юрий Владимирович Гильшер и Александр Николаевич Прокофьев-Северский, летали, вернувшись в строй после ранений, из-за которых лишились ноги (у каждого из них нога была ампутирована до колена; каждый сумел убедить командование, что протез — не препятствие для полетов). 7 июля 1917 года корнет Гильшер и еще один офицер вступили в бой с 16‑ю самолетами противника, чтобы помешать им бомбить станцию в Тарнополе, где скопились поезда с ранеными. Юрий сбил один самолет, вступил в схватку с другим, и тут его машину буквально изрешетили. Погибшему герою было 22 года. Знавшие его люди вспоминали, что он был очень жизнерадостным, остроумным, всег­да имел успех у девушек… Морской летчик Прокофьев-Северский, сбивший 13 немецких самолетов, после прихода большевиков к власти эмигрировал в США, где также прославился как летчик, изобретатель и авиаконструктор.

Таковы лишь некоторые из судеб бесчисленных героев Великой войны. Многие из них погибли, веря, что своей смертью приближают победу. Другие дожили до Катастрофы — рокового февраля 1917‑го, и с горечью увидели, как у Родины, уже стоявшей на пороге победы, эту победу вырвали те, кому, по слову Столыпина, были нужны великие потрясения, а не великая Россия. Но это уже другая тема.

Газета «Православная вера» № 14 (514)