О чем вам не расскажут либералы

В Советском Союзе школьники, отдавая пионерский салют, то есть вскидывая согнутую руку над головой, этим жестом должны были напоминать друг другу, что общественные интересы выше личных. Либерализм утверждает прямо противоположное: личные интересы выше общественных.

Казалось бы, перед нами прямой антипод коммунизма – идеологический антикоммунизм. В США – государстве, которое считается первым (и, возможно, единственным) государством, которое сразу было построено на принципах либерализма, «коммунист» и «социалист» – для многих до сих пор слова бранные. Обаму вот постоянно обзывают.

Однако же не всё так просто. У коммунизма и либерализма очень много общего. Одни корни. По сути это две стороны одной медали. Привлекательные в теории утопии, которые весьма трудно реализовать на практике. Собственно, никогда и нигде они не были реализованы в традиционной форме, в полном объеме. Современный либерализм переживает глубочайший кризис. Системный. Философский, идеологический, практический.

Однако же наши либералы об этом кризисе ничего не говорят. Они почти не участвуют в мировой повестке дня, в обсуждении сегодняшних проблем того Запада и той Европы, куда они нас с такой настойчивостью приглашают. То есть нам пытаются навязать некий механизм, который дает сбои, при этом дорогой и проблемный. Пока даже сами производители механизма не знают, как его чинить. Но продолжают им торговать по всему миру. Наши либералы – своеобразные дилеры. Им главное – впарить. Неужели они будут вместо достоинств расписывать недостатки модели?

В статье Виктора Топорова «Новые приключения демократов в России» есть пара очень любопытных пассажей, которые автор не расшифровывает именно с идеологической точки зрения. А я полагаю, что это важно. Поэтому цитирую: «С демократией не заладилось у нас с самого начала – еще когда демократами называли себя нынешние либералы»^[1].

Смена названия – важный момент. Ключевой.

Далее Топоров пишет: «И в 1993-м, и в 1996 году жадною толпой стоящие у трона профессиональные демократы открыто провозгласили: президент-реформатор сам по себе куда лучший гарант демократии, чем любые выборы; интересы вновь формируемого класса собственников (формируемого по преимуществу из числа казнокрадов, расхитителей и просто мошенников всех мастей и оттенков) превыше интересов народа, да и интересов страны; социальный договор можно и нужно расторгнуть в одностороннем порядке – и он был расторгнут: в качестве “выходного пособия” из общества развитого социализма каждый из нас получил по ваучеру»^[2].

Либерализм, как и марксизм, ставит экономику во главу угла: «невидимая рука рынка» важнее всего остального на порядки

Так ведь это как раз и есть тот самый классический либерализм. Как и марксизм, это учение ставит экономику во главу угла. То есть экономический либерализм первичен, а вот политический – вторичен. В ряде случаев политическим можно жертвовать ради экономического. «Невидимая рука рынка» важнее всего остального на порядки.

Классический либерализм до Токвиля принципиально противопоставлял себя демократии. Латынина, когда вещает о том, что избирательное право должно быть только у собственника, ничего сама ведь не придумала. Один из основоположников либерализма, Джон Локк был одновременно и противником демократии. Предполагалось, что плебс, большинство, получив избирательные права, выдвинут таких лидеров, которые начнут обирать частных собственников в интересах своих обездоленных избирателей. Да и вообще, кухарка государством управлять не может. Даже стоя возле избирательной урны. И хотя французское просвещение – это один из источников либерализма, лозунги Великой Французской революции с лозунгами либералов не совпадают. Не «Свобода. Равенство. Братство», а «Свобода. Собственность. Индивидуализм». Поэтому, ужаснувшись результатам революции, либералы во Франции поддержали Наполеона. И когда сегодня Латынина с восторгом рассказывает о Пиночете – она же остается пламенной либералкой. Вернее, либертарианкой. Потому что классический либерализм, «до Токвиля», сегодня называется именно так – либертарианство. Форма государства – это республика. Без всяких добавлений «демократическая» или «народная».

И здесь налицо шулерский прием

Так что и здесь налицо шулерский прием. В конце 1980-х нам говорили о демократии, о демократическом либерализме и социал-либерализме, а после получения власти, распределив собственность (которая не была создана и заработана получившими ее) резко перешли к классическому древнему либерализму, который вообще никогда и нигде не был реализован. Те же большевики, вид сбоку. Второй эксперимент над страной за один век.

Поскольку общество сопротивляется, его приходится гнуть. Отсюда перерождение либерализма в ряд своих противоположностей

И классический либерализм, и классический коммунизм равным образом отрицают человеческую природу. Противоречия этой природы. Если коммунизм подавляет всё индивидуальное, то либерализм с той же тупой настойчивостью подавляет всё коллективное. Большинство. Никакого большинства с точки зрения либерализма существовать не может, как, собственно, интересов этого большинства. Есть совокупность индивидуальностей. Ну, или меньшинств. Поскольку общество естественным образом сопротивляется такому подходу, его приходится гнуть. Отсюда проистекает перерождение либерализма в ряд своих противоположностей.

Так, никакой «позитивной дискриминации» в либерализме быть не может. Однако она есть. В этом пункте уже нарушается ключевой принцип равенства перед законом.

Вмешательство государства в частную жизнь недопустимо, однако сегодня в либеральных демократиях государство активным образом лезет в семейную жизнь своих граждан. Сотрудники разных социальных служб имеют невероятные полномочия.

Либерализм предполагает невмешательство либерального государства в жизнь его соседей. Война возможна только справедливая – исключительно защита отечества в ответ на внешнюю агрессию. Ни о каком распространении либерализма вовне и речи быть не может. Соединенные Штаты довольно долго придерживались доктрины Монро. Но и тут всё давно забыто. На дворе глобализм.

Либеральное государство в принципе не может сажать в тюрьму «за отрицание Холокоста» или «за угрозы президенту в поэтической форме». Однако же и это происходит.

Вдобавок на всё накладывается кризис индивидуализма. Америка глубоко больна. Нация сидит на прозаке, психотерапевты теперь помогают мало. Когда-то индивидуализм компенсировался общей религией, но со временем всё это размылось. Миграция из традиционных обществ подрывает самые основы державы. Происходит примерно то, что и у нас. Любая диаспора, основанная не на конкуренции, а на кооперации, с приматом общего над личным, в атомизированном обществе чувствует себя волком в овчарне. Поэтому в Штатах так спокойно действуют разные мафии, с которыми поэтому так трудно бороться.

Мультикультурализм потерпел полное фиаско в Европе. Это признано. А ведь он – один из элементов либерализма.

Плюс ко всему общество потребления не имеет цели. Казалось бы, дифференциация штанов по цвету есть, а цели всё равно нет. В одном из старых рассказов начала Перестройки герой добивается всего, становится миллиардером, сидит на красивом острове под пальмой, оглядывает всю эту красоту и, помолчав, произносит: «Ну и что?» Ничего. Конец истории, привет Фукуяме.

А тут еще и Китай, который вообще ставит вопрос уже и об экономических преимуществах либеральной модели.

Серьезные проблемы. Нашими либералами они не обсуждаются. «Да что там думать, всё уже придумано, трясти надо!»

Обществу предлагают прежнюю разводку. Вначале господа требуют политического либерализма. Прав и свобод. Получив их, получив власть, политический либерализм они резко сворачивают (до лучших времен), зато разворачивают экономический либерализм – в условиях, когда юридическая система дышит на ладан, это убивает страну буквально за несколько лет. Зато всё по теории. Мы себя под фон Хайеком чистим.

Для классического либерала фашизм, конечно, предпочтительнее, чем коммунизм

Если касаться формулы «Гитлер лучше Сталина», то для классического либерала фашизм, конечно, предпочтительнее, чем коммунизм. Нет, либерализм отвергает любой коллективизм равным образом, называя его тоталитарным. Но если уж выбирать… При коммунистах частной собственности вообще не было. Тем они гораздо противнее сердцу либерала. Так поначалу, кстати, рассуждали ведь и в США с Британией. Но Великая депрессия в то время нанесла по самым основам либерализма чудовищный удар. Поэтому изменились и соотношение сил, и политические предпочтения в некотором роде. Плюс в Испании СССР, так получилось, поддерживал республиканцев, которым помогали тогдашние демократии тоже. Там уже воевали на одной стороне. Но это дело давнее. Сегодня принципы важнее. Так что Гитлер лучше Сталина, распишитесь.

Во многих случаях либералы, когда говорят то, что говорят, от либерализма вовсе не отступают. Закавычивать таких либералов в «либералов» не стоит. Просто надо понимать: либерал – это не всегда демократ. Для начала. Что в самом либерализме существует много течений, что либерализм сейчас в кризисе, что он на глазах перерождается в своей колыбели в нечто противоположное собственным установлениям.

Вдобавок либерализм и коммунизм многое роднило с самого начала. Отрицание государства, антиклерикализм, отрицание семьи, отрицание патриотизма – это общие признаки. Сталин, кстати, еще тем виноват, что серьезно подкорректировал теорию. Государство он укрепил, патриотизм задействовал, семью пестовал. Даже Церковь так уже не громил. Конечно, это пополняет список его злодейств.

Элементы социал-дарвинизма содержатся в либерализме изначально. Более того, либерализм сам предъявил науке запрос на такую теорию

Элементы социал-дарвинизма содержатся в либерализме изначально. Более того, во многом либерализм сам предъявил науке запрос на такую теорию, которая законами природы могла бы обосновать его основные постулаты. Благодаря этому мистер Дарвин в свое время получил такую поддержку со стороны людей, от науки далеких. То, что отдельным следствием этой научной теории стали весьма неприятные вещи, никого до сих пор не смущает.

Надо учитывать, что классический либерализм сегодня в России политически не привлекателен. Обществом активно отторгается. О каких 20–30% избирателей может идти речь? Если говорить об отдельных постулатах либерализма, то их принимает не 20–30% процентов, а подавляющее большинство. Кто-то будет выступать против равенства всех перед законом? Против права на жизнь? Но если мы говорим обо всей либеральной теории, особенно старого образца, то ей тут больше пока не светит. Отсюда и прямое пренебрежение демократией у либералов, презрение к избирателю, заявление о том, что меньшинства вершат историю. Эти люди не собираются приходить к власти путем выборов. Тоже надо понимать, что бы они там временами ни говорили. Они старательно ищут другие пути.

А вот и вишенка на тортике. Даже на тот либерализм, который сам по себе имеет множество прорех, у нас в России (и не только у нас) легла огромная тень товарища Троцкого. Персонажа того еще. Однако это уже другая история.