Вино и уксус

Варвара Караулова

Девочка-отличница Варвара Караулова сбежала со второго курса философского факультета лучшего российского университета, чтобы воевать в рядах ИГИЛ. Как хотите, а это событие, достойное романа или уж, во всяком случае, повести. К слову, во времена Достоевского и Тургенева тоже являлись такие девушки. Только убегали они, движимые любовью к утесняемым единоверцам, что и нашло отражение в творчестве великих писателей. Наша же героиня совершает нечто обратное. Будучи по крещению православной, она снимает крест и отправляется туда, где мучают и убивают христиан. И главное, о чем хотелось бы поговорить в этой связи, – о том, как вино превращается в уксус, как любовь к мудрости перерождается в любовь к безумию.

Но что же есть истинная мудрость, а что есть безумие? Сложный вопрос, ответ на который, тем не менее, прост и дан со всей определенностью в Священном Писании. Истинная философия, то есть любовь к мудрости, – есть любовь ко Христу, победившему смерть и даровавшего нам вечную жизнь. Как и сказано: «Мы проповедуем Христа распятого… Божию силу и Божию премудрость» (1Кор. 1: 23–24). То есть высшую мудрость. А высшая мудрость в том и состоит, что Бог ради любви к нам вочеловечился и умер на кресте для искупления наших грехов. И только Им мы обретаем новую благодатную жизнь и надежду на вечную радость, которую «никто не отнимет у нас» (Ин.16: 22). Иначе говоря, высшая мудрость исходит от Бога и приобретается не посредством академических знаний и схоластических упражнений, а послушанием Богу, путем последовательного исполнения Его заповедей. Почему и говорится, что начало премудрости – страх Господень. Под страхом разумеем веру, благоговение и крайнее внимание, обращенное к Богу.

Но и послушание Богу должно быть правым, потому что именно под видом послушания Богу проповедуются в наше время самые безумные и бесовские идеи. Что же значит «правое послушание»? А это значит… И вот здесь я в который раз скажу очень неприятную для многих, но совершенно необходимую вещь. Так вот: правильное послушание Богу означает, прежде всего, смирение перед Его Церковью, которая есть «столп и утверждение истины» (Тим. 3: 15). И это тот краеугольный камень, отвергая который, многие напрасно надеются обрести какую-то ещё «высшую истину». Именно потому, что этот камень утвержден Самим Богом как основание для всякого доброго строительства. И именно Христос, Спаситель мира – есть единственное основание подлинной мудрости. А всякая иная «мудрость», противящаяся Ему, есть по сути глупость, в какую бы форму она ни была облечена.

Отвергший истину, чего бы он ни искал, ищет уже одну только ложь

И вот, когда отвергается Церковь, вино истинной веры начинает превращаться в уксус зловерия. Потому что отвергший истину, чего бы он ни искал, ищет уже одну только ложь. Но хуже всего, что человек теряет чувство духовного вкуса и, употребляя смертельную отраву, уверен, что пьет живительный нектар.

Может быть, Варя действительно решилась умереть за истину? Браво! Только за истину и умирают в истине, то есть не с бухты-барахты и не абы как, а там и тогда, когда это действительно служит прославлению истины. И таковы были все истинные любители мудрости, христиане, объятые Духом истины и хранившие верность Ему до конца, – мученики, апостолы, святители, преподобные отцы, доблестные воины, праведники им же несть числа, словом, все те, кого мы называем святыми. Итак, хорошо умереть за истину, но только если речь действительно идет об истине, а не о бесовской прелести, смерть ради которой, конечно, не отменяет вечности, но ввергает человека в невыразимую бездну отчаяния и осознания страшного, чудовищного обмана, тем более ужасного, что исправить уже ничего нельзя и остается только горькое отчаяние, мрак и безысходность от осознания напрасно и зло погубленной жизни, своей, а иногда и других людей.

Но, может быть, Варваре захотелось радикализма? Что ж, и это неплохо, и мы даже знаем, что есть святой радикализм. «Раздай имение свое нищим и следуй за мной», – говорит Господь. Куда? Да в Царствие Небесное, в радость, выше которой нет ничего на свете, и к мудрости, по сравнению с которой любая человеческая мудрость – ничто. И путей радикальных много у нас. Да вот вам любой навскидку. Например, бросить всё и пойти служить санитаркой в хоспис на нищенскую зарплату (ибо какая же мудрость может быть выше, чем любовь к Богу и ближним) без ожидания наград и почестей. Служить ни день, ни два, а до конца своих дней. Здесь, конечно, надо великое смирение, терпение и любовь с самоотверженностью. И труд это великий. Ну, так кто же скажет, что великие цели достигаются без великих трудов? Уж любитель высшей мудрости должен это понимать как никто другой. Вас не устраивает этот мир с его страстями и пороками? Вы желаете его разрушить? Так и прекрасно! Разрушайте его в больничной палате, где люди в невыносимых мучениях нуждаются в любви, сострадании и милосердии. Дайте им это все, и вы поймете, что… вы не может всё это дать, потому что нет у вас ни того, ни другого, ни третьего. И тогда вы неизбежно должны будете от всей души обратиться к источнику истинной мудрости – к Богу, Который есть любовь, сострадание и милосердие.

Отличница философского факультета думает всерьез, что, отрезая людям головы без иной вины, кроме иноверия, можно сделать мир лучше?

Или же отличница философского факультета думает всерьез, что, отрезая людям головы без иной вины, кроме иноверия, можно сделать мир лучше, добрее и чище? Может быть, она считает, что высшая мудрость в том и состоит, чтобы жить по строгим правилам, малейшее уклонение от которых должно караться смертью? Но тогда ей надобно знать, что сама она раньше или позже окажется в плену этой мнимой «премудрости», потому что кому-то покажется однажды, что и она «отступила от правил» и настало время ей самой отрезать голову. И, может быть, последней мыслью её будет тогда искреннее недоумение и непонимание: за что? Но ответ на этот вопрос она получит уже в ином мире. И скорее всего он будет таким: кто согласен на отрезание голов невинным людям, тот согласен и с тем, чтобы ему самому однажды отрезали голову ни за что. Это ли не вершина мудрости, это ли не идеал философа, правда?

Может быть, Варя, как мыслящий и чуткий человек, видит «несостоятельность» христианства? Повсюду вокруг себя замечает отступление верующих людей от заповедей Христовых и даже нежелание следовать им? Что ж, по-видимому, это так. Мир лежит во зле и человек немощен… Но пусть Варя прочет внимательно и вдумчиво следующие слова апостола Павла: «Если некоторые и неверны были, неверность их уничтожит ли верность Божию? Никак. Бог верен, а всякий человек лжив» (Рим. 3: 3–4). Пусть Варя узнает хорошенько, чему учит Христос и Церковь, и попробует сама стать совершенной, святой, возлюбившей высшую мудрость, тем более что именно к этому призывает нас Господь. Так просто, правда? Прямо вот с сегодняшнего дня пусть начнет жить свято и увидит, что мир преобразится в ней и вокруг её. А если не получится… А если не получится, то, может быть, опираясь на этот личный опыт попытки святости, она поймет, что быть святым не только сложно, но и невозможно одними человеческими усилиями. И в осознании своей немощи, может быть, обратится к Богу и поймет, что не истина виновата в том, что нет настоящих философов, а она, Варвара, не имеющая решимости следовать истине. И как же можно требовать от других того, что ты сам не в состоянии исполнить.

В истинной мудрости мало публичности

Но, может быть, в нынешнем хаосе растлевающей вседозволенности Варваре захотелось строгости правил? Так пусть она взглянет внимательно на каноны Святой Православной Церкви и найдёт широкое поприще для подвижничества и благодатную пищу для аскетического ума. Может быть, она даже пожелает уйти в монастырь, если окажется вполне и до конца последовательна в своем искании истины. Но вот в чем беда для ума порывистого и пылкого: в истинной мудрости мало публичности и вовсе нет всевозможных психопатических аффектаций. Истинная «мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна» (Иак. 3: 17).

Зло разрушается ничем иным, как последовательным и терпеливым созиданием добра

Может быть, Варя протестует против духовного и нравственного разложения буржуазного общества? И это прекрасно, но протест не означает ещё необходимость принятия идеологии ненависти и разрушения. Потому что, по точному замечанию святителя Николая Сербского, зло разрушается ничем иным, как последовательным и терпеливым созиданием добра. В то время как всякий «разрушитель зла» вскоре совсем забывает о добре и сам становится злодеем. Так случается, что Бог попускает посредством одного зла уничтожать другое. Но из этого вовсе не следует, что то – первое зло – есть добро. Больше того: мы смеем утверждать, что радикальный псевдоислам – это бич нерадивого христианства, призванный возбудить в христианах трезвение и ревность к доброй жизни. Потому что ничто так не подвигает человека благоразумного к чистой молитве и сокрушению сердца, как скорби. И если христианин, разленившись и ослабев духом, перестает стеснять и утеснять сам себя, то Господь по любви Своей посылает ему стесняющие и утесняющие обстоятельства. Из чего и можем заключить, что многие скорби случаются с христианами из-за того, что они сами себя решили избавить от скорбей, забыв о том, что путь христианский без скорбей невозможен. Только есть добровольные скорби, связанные с воздержанием и постом, с трудом ради Бога и ближних, с сострадательным служением. А если всего этого нет, то мало-помалу человек уже перестает быть христианином, пусть даже и называет себя таковым, а обращается весь в плотского человека и незаметно для себя начинает служить не Христу, а собственным страстям и похотям. Как такого человека или сообщество людей исправить? Только внезапно находящими скорбями, да и то не всех, а тех, кто не утратил окончательно духовной чуткости и осознания своего несоответствия высокому званию христианина.

Можно даже сказать, что многие беды нынешнего христианского мира проистекают от желания устроить жизнь безбедную и вольную, устранить от себя всякое утеснение и скорбь. И хоть это внешне удается кое-где на время, но душа в отсутствие добрых скорбей впадает в скорбь тем более мучительную, что она непонятна самому страдающему и доводит его порой до исступления, именуемого у нас по большей части депрессией, а на святоотеческом языке – страстью уныния и отчаяния.

Но и скорби, и утеснения, и трудности способны также ввергнуть человека в тоску и отчаяние, если нет у человека крепкой и доброй веры и решимости переносить все находящие скорби благодарно ради Христа. Потому что ради именно такой решимости дается от Бога и великое утешение, сила и вдохновение. Так что даже человек, в самом деле живущий скорбно, трудно и скудно, порой бывает по-настоящему счастлив, светел и радостен, в то время как иной сибарит, обеспеченный всем необходимым для жизни, жестоко страдает от уныния и тоски. Всё потому, что без живой связи человека с Богом теряют смысл и богатство и нищета, и наслаждения и скорби. В то время как с Богом всё приобретает смысл и даже само богатство, достаток и благополучие доставляют человеку счастливую способность делиться всем этим с теми, кто в этом нуждается и всего означенного лишен. И в этой способности сострадания и деятельного милосердия заключена высокая и чистая философия христианской, скажем так, спокойной и благополучной жизни.

Но и этого мало. Потому что если мы делимся с другими своим достатком, но при этом нагло и дерзко попираем Божии заповеди, то напрасно надеемся своими «жертвами» умолить Бога о снисхождении и прощении. Бог, конечно, прощает нас, если мы каемся, но в том-то и дело, что покаяние предполагает перемену жизни, оставление зла, а не пребывание в нем бесконечно как в сладостном и мучительном сне. Потому что Бог есть Бог ревнитель, и Он требует от нас чистоты, а не того, чтобы мы захотели «протащить» с собою в Царствие Божие свои пороки и страсти. Это невозможно! Вот в чем главное преткновение нынешней «постхристианской» цивилизации. Нежелание признать, что похоти и страсти Царствия Божия не наследуют, что с ними надо расстаться или уж, по крайней мере, признать, что надо расстаться, а не убеждать себя и других, что «и так сойдет», потому что Бог добрый. Не сойдёт, господа, никак не сойдёт. И чем раньше вы это поймете, тем раньше может начаться пусть болезненное, но зато совершенно необходимое выздоровление.

Хочется верить, что именно от этой постыдной неги и плотоугодия бежала Варвара. И если так, то это весьма похвально. Только бежала она в неверном направлении. Как человек, выбирающийся из болота, не чувствует от волнения запаха дыма и, одержимый памятью о болоте, сам того не замечая, бежит в сторону лесного пожара, рискуя, избежав потопления, сгореть в огне.

Один из признаков истинной мудрости – это благоразумие. И благоразумие христианское подсказывает нам, что не нужно валяться в болоте. Но и в огонь бросаться не надо, а надо найти ту единственную, добрую тропу, что способна вывести нас из дремучего леса греховных страстей. И эта тропа есть «тесный путь» христианской жизни, проложенный Тем, Кто Сам о Себе сказал с исчерпывающей ясностью: «Я есть путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14: 6).

Итак, надеемся на милость Божию, которая одна может исправить сердце человека. И желаем от всей души Варваре, чтобы она познала благоухание истины и не на словах только, но и делом своим, образом жизни, явила любовь к высшей мудрости. Да поможет ей в этом Господь, как, впрочем, и всем нам, чтобы, отвергнув уксус человеческих мудрований, всем нам пить «новое вино» Духа Святого с Господом в Царствии Божием (Мк. 14: 25).