Большевизм привлекал людей частичной истиной

7 ноября – день революции, ближайшим результатом которой явилось заключение Брестского мира, когда Россия уступила проигравшей в Первой мировой войне державе, и начало гражданской войны – в полном соответствии с лозунгом «превратим войну империалистическую в гражданскую войну».

Эти даты также знаменуют отсутствие согласия в оценке произошедшего. Для многих революция и установление большевистской диктатуры – один из самых чистых примеров беспримесного и безусловного зла в мировой истории. Комиссары с печатью вырождения на злобных лицах тащат на расправу крестьян, офицеров и священников.

Потом является НКВД и тащит на расправу еще множество невинных людей – и, за компанию, самих комиссаров. Так вот зло расплачивается со своими вернейшими слугами. Для многих других картина выглядит иначе – это был порыв народа к справедливости, братству и светлому будущему для всего мира и добру.

Эти точки зрения невозможно согласовать; но можно посмотреть на них из другой системы координат. И начать, прежде всего, с одного философского вопроса – потому что философские вопросы и есть самые практические. Это вопрос о природе зла.

В христианской традиции зло не имеет самостоятельной природы – это порча, дырка, пустота, паразит. Как дыра в зубе – это не наличие чего-то, это отсутствие здоровой ткани там, где она должна быть.

Подписание мирного договора в Брест-Литовске 9 февраля 1918 года (фото: общественное достояние)

Зло может достигнуть каких-то результатов, только паразитируя на добром. У него нет своей энергии – только краденная, у него вообще нет ничего своего. Оно питается чем-то добрым, разрушая и искажая его.

Преодоление зла – в христианской перспективе – состоит в исцелении и освобождении этого доброго. Поэтому стоит отделять паразитирующее зло от того добра, на котором оно паразитирует. Большевизм действительно был в высшей степени ужасен. Но он не смог бы достигнуть такого могущества – и совершить таких ужасов – если бы не паразитировал на чем-то добром.

На чем именно? Он провозглашал мечту о справедливом обществе, где исчезнут войны и эксплуатация, и утвердится братство людей и народов, а те, чье достоинство попиралось, обретут свободу и уважение.

Как уже многие обращали на это внимание, большевизм – это постхристианская ересь. Он возникает на почве христианской Европы – и не мог бы возникнуть на другой.

Большевизм провозглашал свой аналог Страшного суда – революцию, с пролетариатом в качестве Мессии, переиначивая на свой лад библейское обетование: «Я накажу мир за зло, и нечестивых – за беззакония их, и положу конец высокоумию гордых, и уничижу надменность притеснителей; сделаю то, что люди будут дороже чистого золота, и мужи – дороже золота Офирского». (Ис.13:11,12)

В результате революции и последующего развития должно было явиться светлое будущее – секулярный аналог мессианского царства, где «волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком» (Ис.11:6)

Выражение «перековать мечи на орала», хорошо знакомое всем советским людям, оттуда же, из Библии – «и перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Ис.2:4), как и плакатный голубь мира с масличной ветвью – в Библии он возвещает о конце Всемирного потопа (Быт.8:11).

Ересь (как это обычно для ересей) привлекает людей той частичной истиной, которая в ней есть, и губит их, потому что другие необходимые истины она отвергла. Люди, которых привлекают идеалы справедливости, мира и братства народов, правы – это действительно благие и правильные вещи. Но большевизм не мог их дать.

Почему? В чем был его роковой дефект? Одна из христианских доктрин, наотрез отвергнутая большевизмом, состоит в том, что человеческая природа повреждена грехом. Человек – грешник, и он нуждается в спасении, исходящем от Бога.

Большевизм отвергал и Бога, и небесное спасение, полагая, что спасение должно быть чисто посюсторонним и совершиться руками самих людей – «никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь и ни герой, добьемся мы освобожденья своею собственной рукой».

Он верил, что зло в человеческой природе есть результат неправильных социальных отношений и по мере строительства коммунизма люди будут меняться; явится новый тип человека, свободного от язв прошлого.

Человека, которого мы встречаем, например, в советской научной фантастике – гуманного, мудрого, исполненного братской любви ко всем людям, охотно и радостно трудящегося ради общего блага. Увы, это так и осталось фантастикой.

Мы можем (и должны) стремиться к обузданию зла и утверждению справедливости – но своею собственной рукой светлого будущего мы не построим. Зло невозможно искоренить из этого мира, объявив его источником капиталистов или еще кого-то – хуже того, такие попытки ведут только к умножению зла.