«Если хочешь кому-то помочь, надо прийти к нему домой»

Известный проповедник и публицист протоиерей Олег Стеняев рассказал о своем понимании миссионерской деятельности

Проповедь св. Павла. Художник — Рафаэль Санти (1483–1520 гг.)

В Старом Осколе прошла межрегиональная научно-практическая конференция «Духовная безопасность личности и общества: современные вызовы и ответы». Известные сектоведы, миссионеры и эксперты в области нетрадиционных религиозных культов из Москвы, Воронежа, Курска и Белгорода обсудили проблемы деструктивного влияния сект, способы, при помощи которых каждый отдельный человек и общество в целом могут противостоять агрессивной духовной экспансии. Одним из участников конференции был богослов, миссионер, публицист, проповедник, основатель Центра реабилитации жертв нетрадиционных религий имени А.С. Хомякова при московском храме в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» протоиерей Олег Стеняев. Каким должен быть современный миссионер, может ли он теперь проповедовать, лично с людьми не общаясь, и почему очарованность человека другой верой помогает обратить его в христианство, клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках рассказал корреспонденту РП.

Официально миссионерской деятельностью отец Олег занимается с 1994 года, когда был основан Центр реабилитации жертв нетрадиционных религий. За время его существования вывести из различного рода сект удалось более 2 тысяч человек. Но проповедовать православную веру Олег Стеняев начал еще в 80-е — полуподпольно. Сначала с другом-гитаристом ходил на Курский вокзал Москвы и пел православные песнопения, потом читал Священное Писание для хиппи, которые собирались за Моссоветом. В конце 80-х, когда Арбат стал пешеходным, тогда уже диакон Олег Стеняев выходил в подряснике с Библией и читал уличные проповеди.

— Первыми на Арбат на самом деле вышли кришнаиты, они оказались самыми мужественными. А я уже пошел вслед за ними, — вспоминает отец Олег. — Прохожие подходили, вслушивались, когда собиралось много людей, я закрывал Библию и начинал проповедовать. Когда лекция заканчивалась, предлагал перейти к вопросам. В конце мы раздавали приглашения на религиозно-философский семинар, который назывался «Возрождение». Тогда за такие семинары могли дать от трех до пяти лет, но народу приходило очень много: набивались все в однокомнатную квартиру и говорили о Боге.

— То есть тогда, в 80-е — начале 90-х, православных миссионеров большинство воспринимало практически как сектантов?

— Возможно. Православные миссионеры очень органично вписывались в протестную культуру того времени. Хотя лично мне не очень нравится слово «миссионер». Миссионерское общество создавали в Британии, и это была система идеологического закабаления народов на тех территориях, где шла колонизация. В русском языке это слово активно используется, и, думаю, от него уже никуда не деться. Но лично мне намного больше нравится термин «христианин». Слово «миссионер» происходит от слова «миссия», а оно в свою очередь от — «Мессия». Мессия — это Христос, а христиане — его люди, подобные Христу. Получается, что слова «миссионер» и «христианин» синонимичны. И для меня христианин по определению миссионер.

— А со времен первых христианских миссионеров (хотя в вашем понимании это и звучит как тавтология) способы того, как можно делиться этой радостью с людьми другой веры, изменились? Привнесено ли что-то принципиально новое в миссионерскую деятельность в связи с развитием, к примеру, информационных технологий?

— Что-то принципиально новое в миссионерскую деятельность, наверное, привнести практически невозможно. Я читаю Блаженного Августина, Иоанна Златоуста, Фому Аквинского и распознаю этих авторов как своих современников. То, о чем они пишут, актуально, интересно, живо, я это переживаю как собственную реальность, потому что они касаются вечных вопросов. Я вывешиваю в интернете свои лекции иногда даже до того, как их печатает издательство, и разрешаю делать с ними все что угодно, за соблюдением авторских прав я не слежу принципиально. Но все равно никогда нельзя заменить непосредственного живого общения с человеком. Когда ты смотришь в глаза, видишь реакцию, это намного важнее. В миссионерской деятельности, если хочешь кому-то помочь, надо прийти к человеку домой.

— Не просто лично встретиться, а именно прийти в дом?

— Да, именно в его дом. Свидетели Иеговы приходят по месту жительства. Пройдут 99 квартир, и их не пустят, а в сотую они войдут. А что такое дом? Это интимная среда обитания, чужие здесь не ходят. И если миссионер переступает порог дома, это уже триумф. А у нас сейчас православных священников воспринимают как неких снобов, как людей недоступных. Такие стереотипы надо разрушать. Когда дома начинаешь общаться с человеком, его восприятие тебя как священника довольно быстро меняется в лучшую сторону. Для настоящей миссионерской деятельности нужна очень хорошая мотивация. А самая хорошая мотивация, когда делаешь что-то из любви.

Фото: Марина Губина / Русская Планета

— В секты попадают из безрелигиозных семей, и для многих это как раз попытка найти Бога, найти истину. А почему на пути этих людей встретился не православный священник, а какой-то другой проповедник, этот вопрос мы должны адресовать себе. Возможно, именно мы недостаточно внимательны к этим людям. Блаженный Иероним Стридонский писал, что в ереси попадают те, кого дьявол не может увлечь грубыми похотями, и он пытается воздействовать на них через сознание, повреждая некие моменты правильного восприятия истины. В сектах ведь очень много идеалистов, людей, способных на подвиг.

— Как уберечь себя от того, чтобы не попасть под влияние тех или иных сект, культов, других религий, с представителями которых постоянно приходится общаться?

— Сила миссионера — в знании Библии. И я глубоко убежден, что Библия в жизни человека всегда появляется не случайно. В моей жизни она появилась, когда мне было 12 лет. Я жил тогда в Орехово-Зуево, пришел однажды к своему другу, смотрю, а у него огромная Библия лежит. Я стал ее выпрашивать и купил в итоге за 15 рублей (большие по тем временам деньги), которые дала мне моя бабушка. И я очень хорошо помню, как принес эту книгу в свой дом, какой восторг испытывал. И бабушка тогда надела очки, открыла Библию и говорит: «Ой, да тут все на славянском! Ты ничего не поймешь!». Но я был настолько вдохновлен и пообещал ей, что буду все равно читать и переводить. С тех я пор не расстаюсь с Библией, читаю ее всю жизнь. А что касается сект, то там не всегда хорошо знают Писание. Как сказал Лейбниц: «От поверхностного изучения философии человек становится атеистом, от глубокого — верующим». На мой взгляд, от поверхностного изучения Библии человек может попасть в секту. Если он будет изучать Священное Писание глубоко, проникая в суть, он будет в традиции. Нам ведь сектанты проиграли практически все диспуты, почти все миссионерские бои.

— А кто в этих миссионерских боях оказывался для вас самым сложным оппонентом?

— Старообрядцы. Они самые сильные оппоненты. Когда я служил в Марфо-Мариинской обители, мы вызвали на диспут старообрядцев-беспоповцев. И пришел такой очень солидный человек, он себя называл брат Уалерий. И когда мы договаривались о диспуте, он поставил условие — проводить его только по старым книгам. Надо было открыть книгу, показать, где точно находится та или иная цитата, правильно зачитать ее, расставив верные ударения. Старообрядцы-начетчики подготовлены феноменально, они знают тексты не просто на память, они их визуально распознают: могут сказать, что эта цитата на такой-то странице, второй абзац слева, внизу. Серьезные люди для диспута — это адвентисты седьмого дня. А вот свидетели Иеговы — очень слабые оппоненты. Они очень мало работают с Библией, больше со своей литературой. Христиане веры евангельской тоже слабые. Но у них, я считаю, есть большая тяга к православию.

— Что православный миссионер себе никогда позволять не должен?

— Проявлений агрессии. Противостояние другим религиям ни в коем случае не должно сопровождаться нетерпимым отношением к самим носителям этих культов. Я считаю, что правильным отношением христианина к иноверцу является поведение апостола Павла в Ареопаге. Когда он оказался в Афинах и увидел поклонение множеству разных богов, он пришел в негодование как человек, который верил в одного Бога. Но когда он вошел в языческое капище, он сказал: «По сему вижу я, что вы как бы особенно набожны». И там он обнаружил жертвенник, на котором было написано «неведомому богу». И сказал, что вот этого бога, которого вы не знаете, но чтите, я и буду вам проповедовать. Задача христианина, когда он общается с представителями нетрадиционных религий, обнаружить непонимание, невидение, нечувствование Бога и указать на это, насколько это возможно, с уважением и пониманием.