Помолитесь батюшка, нас обстреливают!

Настоятель храма в честь иконы Божией Матери «Благодатное небо» липецкого гарнизона священник Илия Азарин почти два месяца окормлял российских военных на авиабазе «Хмеймим» ВКС РФ в сирийской Латакии. Решение поехать туда он принял, когда узнал о гибели подполковника Олега Пешкова, который служил в Липецком авиацентре. Об особенностях служения военного священника в боевых условиях он рассказал нашему журналу.

- Отец Илия, как сегодня вы оцениваете вашу командировку в Сирию, что удалось сделать из намеченного?

- У меня ощущение полной удовлетворенности, я выполнил поставленные перед собой задачи: организовать походный храм на авиабазе и духовно, молитвенно поддержать наших ребят. Вместе с военными мы оперативно обустроили храм – палатку, которая оказалась недостаточной по площади. На Рождественское богослужение в нее поместились не все солдаты, желающие помолиться, многие даже стояли снаружи. Еще одну праздничную службу я провел на Крещение. Тогда все желающие смогли окунуться в крещенскую купель, роль которой выполняли два больших... РДВ-5000 (резервуар для питьевой воды – прим. ред.). Также по инициативе заместителя командующего группировкой по работе с личным составом полковника Андрея Казакевича мы совершили воздушный крестный ход на вертолёте, облетев и освятив российскую военную базу.

Когда я оказался в Сирии во второй раз – в марте, палаточный храм, где служили на Рождество и Крещение, перенесли в другое место, он не был готов к богослужению. Кроме того, за это время на базе возвели еще и деревянную часовню, в которой необходимо было продолжить отделочные работы: провести электричество, покрасить полы, развесить иконы. Иконы прислал настоятель Кронштадтского Никольского морского собора  архимандрит Алексий (Ганьжин). Одну из них – образ вмч. Георгия Победоносца передала в дар воинам певица Вика Цыганова. Утварь и облачения пришли от Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами.

Понятно, что практически все работы по благоустройству храма приходилось делать самому, так как в зоне боевых действий нет выходных, там у каждого военнослужащего своя задача. Добавьте к этому тот факт, что вокруг самые разные люди: кого-то я до этого времени не знал, были и те (хоть и немного), кого мое присутствие раздражало. В таких условиях, в течение месяца нужно так наладить работу, чтобы устранить все проблемы к приезду следующего священника. И слава Богу, мне это удалось.

- Широко известно выражение, что в окопах нет атеистов. Чувствовали, что там молитва особенная, отличная от молитвы в мирной жизни?

- Посудите сами, в Липецке, где я служу, жизнь идет своим чередом, люди рождаются и умирают, но это, как правило, происходит не вдруг. А в Сирии каждый военнослужащий понимает, что может погибнуть в любую минуту. Там же война, и это нормально воспринимается. Все хорошо чувствуют, что под Богом ходят. Поэтому на каждом богослужении мы молились, чтобы все вернулись домой живыми и здоровыми. И, конечно, в таких случаях слова молитвы воспринимаются и переживаются по-особенному. Как? Чтобы ответить на этот вопрос, надо самому там побывать и пережить такой опыт. Невозможно об этом рассказать.

- Храм был открыт круглые сутки?

- Да, храм и часовня были открыты круглосуточно. Каждый желающий мог зайти в любое удобное для себя время. Поставить свечи, помолиться. В мое отсутствие люди сами собирались на чтение утренних и вечерних молитв. Приходили не только летчики, но и спецназ, технический персонал. В храме всегда можно было взять себе иконы, молитву «Живый в помощи», молитвословы.  Я проводил службы в праздники и календарные выходные, на них обычно было 20–25 человек. Меня не всегда можно было застать в храме. Я постоянно вылетал туда, где требовалось мое присутствие как священника – в Пальмиру, Кесаб, Латакию, Тартус. Бывало, что поздно вечером ко мне в модуль, где я жил, приходили военнослужащие, которым была нужна не только духовная, но и психологическая поддержка. Это и понятно: необстрелянному человеку очень непросто приспособиться к войне, да еще в чужой стране. И я поддерживал наших ребят, как мог. Говорил, чтобы они не расслаблялись, смотрели в оба и в Бога верили, потому что в Нем сила, как Суворов сказал.

Если требовалось, я служил молебны или панихиды. Например, на Рождество, уже после ночной службы,утром я пришел убраться в храме, следом за мной вошли человек двадцать. Они не были на праздничной службе, так как выполняли боевые задачи и попросили отслужить молебен. И всё, что я пел и читал, они повторяли за мной. Были очень организованы, собраны.

- Среди тех, кто обращался к вам, были летчики, которые переживали, что от сброшенных ими бомб могло пострадать и мирное население?

- Конечно, это было. Они же нормальные люди! Пилоты же работают по выданным им координатам. И они переживают: действительно, ли эти данные означают места дислокации бандитов. Разумеется, мы с ними обсуждали все психологические надрывы, потому что работа работой, а душа-то у человека живая. Конечно, тут много работы и у психологов, которые есть в каждом подразделении.

- Длительное нахождение в незнакомой, воюющей стране, смертельно опасная реальность... Для вас лично это было стрессом?

- Нет. Перед поездкой в ноябре я прошел сборы штатных военных священников Западного военного округа в Санкт-Петербурге. Поэтому чувствовал себя психологически подкованным.

- Какая яркая история вам запомнилась?

- Одновременное крещение сорока двух наших солдат. И все они нормально и осознанно подошли к своему крещению. Это чудо! Потому что они задумались не только о своей жизни, но и о спасении своей души. Попав в такие экстремальные условия, каждый нормальный человек размышляет, что будет с его душой, если он не крещеный. Религиозные чувства на войне обостряются вне зависимости от того, летчик это, пехотинец или артиллерист.

Каждый раз перед крещением я проводил огласительную беседу, чтобы понять насколько серьезно, осмысленно их решение. За две командировки я крестил шестьдесят шесть человек. И был только один случай, когда я был вынужден отказать в крещении. Этот человек слишком гордо и безответственно отнесся к своей душе. Кроме того, по моей просьбе военные психологи помогли провести мониторинг религиозной обстановки в группировке. И оказалось, что более 60 процентов всех военнослужащих считают себя верующими.

Еще одна история, которая глубоко осталась в моей памяти, которая показала, что присутствие священника на войне очень важно. Однажды мне позвонили прямо из окружения: «Помолитесь батюшка, нас обстреливают». Слава Богу, они все вернулись живые-здоровые.

Справка

Иерей Илия Азарин - помощник начальника Государственного центра подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний имени В. Чкалова (Липецк). Родился в 1979 г. После школы закончил строительный техникум, затем Воронежскую духовную семинарию. Рукоположен в дьяконы в 2004 г, в священники в 2011 г. Служил в храме преп.мч. Евдокии, затем в храме Николая Мирликийского г. Липецка. В настоящее время настоятель храма в честь иконы "Благодатное небо" на территории Военного городка.