Мои родные... нищие

У каждого из нас свои воспоминания и свои Богом посланные нам и для нас люди и события. Я скучаю по тем, кто встретился мне на жизненных дорогах. А когда вижу или узнаю, что кто-то имеет нужду, молюсь о них Богу, так как редко имею реальную возможность помочь чем-либо существенным. Разговаривая с нищими, стараюсь дать этим людям, не избалованным простым человеческим вниманием, теплом и заботой, возможность излить свою душу, поделиться наболевшим.

Фото: waltergutjahr.wordpress.com

Недалеко от нашего храма на центральной трассе есть остановка. Я помню, как менялся с годами ее облик. Как-то прямо в ней развернули бурную торговлю: обили ее железом, сделав некое подобие помещения, приварили полки, разложили на них фрукты и овощи. Стало на остановке нарядно, уютно и празднично. Прошло время, магазинчик закрыли. Он долго пустовал, и лишь железным полкам иногда находилось применение: в ожидании автобуса люди располагали на них свои сумки и иной багаж.

Но однажды остановка приютила Ачико. Раньше он жил в другой стране, добросовестно и честно работал на железной дороге, но в тяжелые годы нестроений и конфликтов его депортировали на родину. Вернувшись, он узнал, что в своем доме жить больше не имеет права. Ходили слухи, что дом без его ведома продала его сестра. И хотя он имел и других богатых и солидных родственников, почему-то решил ночевать на улице. Был он умным и открытым для общения человеком, и мы время от времени узнавали новые подробности о нем и его жизни. Как-то выяснилось, что он был хорошо образован, знал английский и раньше неплохо зарабатывал. Добрые люди подарили ему матрасы и одеяла, и он коротал долгие зимние ледяные ночи на остановке, устроив на одной из полок постель. Днем сердобольные продавцы из других магазинчиков хранили его пожитки у себя. Батюшки из церкви, узнав про его беду, посоветовали ему поехать в монастырь и пожить там. И правда, он ездил туда, жил какое-то время, помогал. Но почему-то вновь и вновь возвращался на свою остановку. И кто знает почему…

Я, видя его неустроенную тяжкую жизнь, сильно скорбела и не могла придумать для него никакой помощи. И все думала: может, пригласить его пожить у нас в доме?.. Решиться на это было очень тяжело – почти невозможно. Я, молодая женщина, жила в частном домике совсем одна с маленькими детьми, в пустынном месте, и мой сын-подросток горячо возражал против поселения у нас чужого мужчины. Я же, ложась в теплую постель, подолгу ворочалась, не могла уснуть от скорби и горячо-горячо просила Бога, чтобы он помог этому бедному Ачико, в глазах которого читала жгущую мне сердце и душу затаенную боль и муку. Молилась я и обо всех нищих и обездоленных, лишенных крова и пищи.

Иногда мы встречались с ним у церкви и разговаривали. Это была обычная беседа двух хороших знакомых. Я пыталась хоть ласковым словом облегчить ему душевную боль…

Однажды я деликатно сказала ему о том, как сильно у меня болит за него душа. И тут лицо Ачико просветлело, он улыбнулся какой-то особой, очень теплой улыбкой и проговорил: «Только вот это участие ко мне и добрые слова и дают силы жить и все терпеть». Я спросила, как он переносит лютый мороз на улице ночью. А он ответил, что привык уже и Бог дает ему силы. Действительно, Бог хранил и покрывал его в ту лютую зиму, одну из самых суровых зим, такую нетипичную для нашей южной страны. Но пришел час, и, видимо, созрела его душа для встречи с Богом. Кто знает, о чем думал Ачико в последнюю свою ночь, о чем молился, что просил у Господа… За что благодарил… Что видел…

Умер наш Ачико в апреле: замерз насмерть весной, когда в Грузии почти не бывает ночных заморозков. Да помянет тебя Господь во Царствии Своем!

Прошли месяцы, и жить на остановку пришел другой жилец – Сергий. Поругавшись с семьей из-за пьянства, решил не возвращаться домой. Был он маленького роста и хрупкого телосложения, изможденный болезнью, надломленный и очень слабый. Часто он едва стоял у храма с другими нищими, просившими милостыню. Многие приносили ему еду, и на остановке, где он жил, всегда лежали разные продукты – но он к ним едва прикасался. Собрав приличную сумму, он доверчиво хранил ее в соседнем магазине у честных продавщиц и все мечтал пойти помыться в баню, но у него не хватало на это сил, и он все чаще и чаще просто лежал у себя на остановке, куда люди принесли ему диван. О чем думает человек, когда живет в полнейшем одиночестве на глазах у всех? Что переживала его душа?

За что Господь даровал такую милость – исповедоваться прямо перед смертью – нищему пьющему Сергию?

Как-то после Литургии я шла домой и вдруг… увидела глаза Сергия. Это были поразительные глаза! Я поняла, что ему невыразимо плохо и что никто не видит и не понимает этого. «Тебе плохо?» – спросила я, подойдя. А он только смотрел на меня, не имея сил ответить. Люди вызвали «скорую», а я побежала в церковь за батюшкой, который тут же пришел и начал его, умирающего, исповедовать. За что Господь даровал такую милость – исповедоваться прямо перед смертью – нищему пьющему Сергию? Чем он искупил свою вину перед Богом и людьми, знает только Господь, Который в самый последний момент через Своего служителя принял душу его. А многие годами вымаливают себе такой конец жизни и переход в вечность. Да сподобит и нас всех Господь исповеди на пороге вечности!..

Дружила я и с другим молодым Сергием, просящим милостыню. Он был высоким, очень худым, светлым, красивым, весьма обходительным, интересным, ненавязчивым и добрым. У него часто бывали сильные боли, и, чтобы заглушить их, он выпивал. Пил, когда были, и лекарства – обезболивающие. Многие прихожане знали его семью. Рассказывали, что у него очень интеллигентная и замечательная семья, а бабушка и дедушка были уважаемыми людьми. Но болезнь и внутреннее состояние принудили Сергия жить на улице и побираться. Много было в нем деликатности и беззащитности. Шли годы, боли усилились настолько, что он еле переносил их. Я старалась купить ему лекарство и как-то помочь.

Однажды, придя в храм в неурочное время, я увидела, как Сергий разговаривает с моим духовником: он хотел исповедоваться. Невольно оказавшись свидетельницей его исповеди, я удивлялась горячему желанию человека, живущего на улице, среди тех, кого общество считает изгоями, очистить душу покаянием. Грех сильно тяготил его, и он искал прощения у Бога. Сергий исповедался, а через несколько дней от людей я узнала, что Господь забрал его к Себе.

Много лет у ворот нашего монастыря стоял и другой нищий, которого редко кто, кроме наших матушек монахинь, воспринимал всерьез. Вид у него был очень жалкий. Худенький, невысокого роста, косой, с багровым, немного одутловатым лицом, он был тяжко болен эпилепсией. А он еще и пил и никак не мог избавиться от своей пагубной страсти. Давно когда-то у него была семья. Где-то была и дочь, о которой он не забывал. Он очень любил поговорить со мной. Видя мое дружеское внимание к нему, он как-то весь внутренне расцветал, начинал рассказывать про свои дела и проблемы, спрашивал о многом подробно и с интересом и хоть на время становился счастливым от сердечного участия другого человека. Всегда он очень радовался мне и сам заботливо расспрашивал меня о моих делах, старался дать полезные советы и желал мне много утешительных вещей. У нас была особая дружба, основанная на искреннем участии и желании хоть словом, но все же поддержать друг друга.

Батюшка крестил его, и это наполнило беднягу какой-то детской радостью. С этой радостью он и отошел в вечность

Проходили месяцы, и болезнь все больше подкашивала его. Совершенно измученный приступами своего недуга, он наивно пытался скрывать от меня, что пьет. Зная, что я очень расстраиваюсь, когда вижу, что он пьян, все пытался убедить меня, что уже бросил пить… А я, видя, что все как было, так и осталось, горячо молилась за него Богу, ибо только Господь силен изменить и исцелить человека. Почти перед самой своей кончиной он решил принять святое крещение. Батюшка крестил его в честь пророка Моисея, и это наполнило беднягу какой-то детской гордостью и искренней радостью. С этим чувством радости он и прожил еще немного, с ней и отошел в вечность.

Знала я и нищую, лежавшую у дороги в другую церковь, возле метро. Меня поразило, что она, больная старая женщина, лежит на одеяле на холодной улице, да так, что прямо на нее с крыши стекает ледяная вода с тающих сосулек… Не имея силы пройти мимо, я разговорилась с ней и узнала, что за ней есть кому присмотреть. Что есть у нее и дом, и живет с ней кто-то из близких, но средств у них нет совершенно никаких. А люди у нас в городе, слава Богу, отзывчивые и, видя на улице человека, попавшего в беду, все же несут ему, кто что может: кто обед, кто копеечку. Сказала мне честно и то, что когда лежит так целыми днями, то денег собирается достаточно на еду и на остальные нужды. А если остается дома, тогда им опять будет не на что жить. И я подумала: какой же лютой мукой даются ей эти дарованные Богом и человеческой добротой деньги!.. А кто из нас застрахован от нежданных бедствий в жизни? А еще я знаю совершенно точно, что тогда Христос неотступно находится рядом с человеком и ведет его неисповедимыми путями, которые сокрыты и таинственны для нас. И смотрит Спаситель внимательно не только в сердце страждущего, но и в сердца всех тех, кто видит и знает страдальца, кто оказывается рядом и кто проходит мимо.