Давид и Голиаф

Подавляющее большинство читателей знают о протоиерее Серафиме Слободском только одно — что он автор знаменитого «Закона Божия», наверное, самой популярной православной книги XX века. Жизнеописание отца Серафима, призвано восполнить этот пробел и явить нам образ замечательного пастыря с непростой судьбой. Предлагаем читателю фрагменты из книги издательства Сретенского монастыря «Протоиерей Серафим Слободской. Жизнеописание».

Слободской А.С., Толстая О.М. Протоиерей Серафим Слободской. Жизнеописание. — М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2014. — 176 с. : ил.

За год до его рождения счастливую дружную семью постигло тяжелое горе — умер от крупа младший сын, маленький Анатолий. И только в Саровской пустыни, в горячих молитвах преподобному Серафиму получили неутешные родители облегчение своей тяжелой утраты и с надеждой вернулись домой, привезя с собой образок с ликом Пресвятой Богородицы, а на оборотной стороне — преподобного Серафима. Эту иконку из Саровской обители отец Серафим носил всю свою жизнь.

Новый младенец — новое счастье. Окруженный любовью, заботой и лаской, рос маленький Сима.

С младенческих лет Божий храм, а именно храм Архистратига Михаила в Черенцовке, где его отец был настоятелем, стал его родным домом. Сначала на руках матери, позже — когда стоял в храме с сестрами, Ниной и Лидой, мальчик впитывал в душу все это свое, родное, близкое: иконы, написанные отцом; возгласы отца-священника; песнопения и молитвы; звон колоколов; мерцание свечей; запах ладана… И полюбил он Церковь и Христову правду и не отделял эту жизнь от той, другой, вне храма.

И полюбил он Церковь и Христову правду и не отделял эту жизнь от той, другой, вне храма

Сколько радости было для Симы взобраться на колокольню и ловкими движениями рук заставить колокола гудеть, весело переливаться и выводить положенные перезвоны. Впоследствии он стал редким знатоком колокольного звона.

Счастливым и радостным было детство маленького Симы. Ласковые сестры, любящая заботливая мать и мудрый, спокойный, всегда все знающий отец. Казалось, не было вещи, которой он не мог бы сделать, и вопроса, на который не имел бы ответа.

Дети украшают елку. Старинная открытка

Четырехлетний Сима сразу полюбил звезду со всей пылкостью своего маленького сердца. Он осматривал ее со всех сторон, предвкушая торжественный момент, когда ее водрузят на вершину елки: «Вот это будет праздник!» Такой красоты, казалось, он никогда еще не видел.

Старшие сестры, Нина и Лида, разбирали игрушки за столом, привязывая к ним ниточки, а Сима, наглядевшись на сияющее чудо, развеселился до чрезвычайности и стал бегать, подпрыгивая и притоптывая ногами вокруг еще не украшенного дерева. И вдруг с разбега, забывшись в веселии, подпрыгнул и сел на диван.

Легкий звон, хруст тонкого стекла, крики ужаса сестер — и перед глазами оцепеневшего ребенка кучка блестящих осколочков на диване: все, что осталось от волшебного, невиданного чуда…

Все кончено по его вине… Не будет, никогда больше не будет этой неземной красоты! Может быть, даже Рождества не будет… Пропало все! Это он, он сам разбил свою мечту! Прибежала мать, потом отец, а мальчик стоял бледный, не двигаясь, судорожно застывший, не отводя глаз от того, что сам натворил.

— Ну приди же в себя! Что с тобой? Ну разбил, это ничего!

Его обнимали, теребили, давали воды. Он даже не плакал. Это было отчаяние, у которого нет выхода.

Отец спокойно взял его за руку и повел к себе в кабинет. Там, ласково обняв сына, отец Алексий сказал, указывая на картину «Давид и Голиаф», висевшую над его письменным столом:

— Посмотри, этот маленький мальчик должен бороться со страшным великаном, и если он придет в такое же отчаяние, как сейчас пришел ты, то он его никогда не победит. Но мальчик этот знает, что он не один, с ним Бог, поэтому он не боится, он будет бороться и победит. Запомни на всю жизнь: Бог всегда с тобой. В самые страшные минуты твоей жизни не приходи в отчаяние и помни: ты не один — с тобой Бог, и Он всегда тебе поможет.

Сима расплакался, и со слезами ушло то давящее, ужасное. И хотя все еще жаль было разбитую красоту, он уже сквозь слезы смеялся со всеми над тем, как сел на диван, и уже примиряюще радовался, и прошлогодняя звезда тоже очень красивая и отлично будет смотреться на верхушке елки. Этот случай и слова отца он запомнил на всю жизнь.

В другой раз, идя с матерью по селу, маленький Сима нашел на дороге колесико и подобрал. Очень полюбилось ему это колесико. Такое гладенькое, правда, немножко грязное. Но это ничего. Можно просунуть в дырочку палочку и катать. Придя домой, мать заметила колесо у него в руках.

— Это что? — спросила она. — Где ты его взял?

Сима смутился:

— Там, на дороге, в селе.

— Оно ведь чужое! Как же можно брать чужое?

Пойди сейчас же и положи, где взял.

— Мама, там собаки.

— Сам виноват, что взял. Иди, иди. Лучше тебе умереть от собак, чем быть вором.

И он пошел. Пошел, замирая от страха и недоумевая, как это мама, добрая мама, которая его так любит, согласна, чтобы он умер от собак? Вор — это плохо, очень плохо!.. Этот урок о том, что в жизни всегда нужно быть правдивым и честным, Сима воспринял всем сердцем и никогда не забывал.

Буря событий Первой мировой войны и послереволюционных лет мало коснулась внутренней жизни семьи Слободских. Мальчик рос и развивался, был веселым и ловким. В сельскую школу его не посылали в надежде на возможно скорую перемену внешних событий. Он учился под умелым руководством родителей. С ранних лет проявлял способности к рисованию, от отца научился владеть карандашом и кистью. Будучи совсем маленьким нарисовал свой портрет и, не умея еще хорошо писать, попросил сестру: «Напиши: это я — священник, певчий и художник». Так еще в малом возрасте Сима предопределил свои три предназначения в жизни.

Шли годы. Вплотную встал вопрос об обучении. Реформы советского правительства требовали поступления в школу. Новой власти нужно было новое поколение молодежи. Классическое образование с его древними языками и «Законом Божиим» не могло удовлетворить большевиков. Поэтому их политика носила ярко выраженное негативное отношение к старой школе. Старшие сестры, Лида и Нина, жили и учились в Пензе. Но как отпустить в эту жестокую жизнь своего любимого светлого мальчика? Выхода не было — с молитвой отпустили сына к сестрам.

У тебя есть Ангел Хранитель. В трудные минуты обратись к нему

— Помни, Сима, — говорила мать. — У тебя есть Ангел Хранитель. В трудные минуты обратись к нему. Он поможет.

Серафим запомнил, но он ничего не боялся. Мальчик любил жизнь, любил людей, в нем не было лукавства, и он не ждал лукавства от других. Знал только одно: надо учиться хорошо, надо быть первым. В науках был первым всегда и в спортивных играх тоже, благодаря своей природной ловкости и силе.

В те времена гонений на религию и нарастающего атеизма презрительное прозвище «поповский сын» сопровождало его всюду, но от его широкой, благодушной улыбки, дружелюбия и смелости как-то увядало и теряло оскорбительный смысл. В эти годы ему пришлось пережить глубокое горе. Умерла от скарлатины его любимая сестра — Нина. Пылкий по характеру Сима всегда беспрекословно слушался ласковую и нежную Нину, а после ее смерти вспоминал сестру, как святую.

Неправда у них, а мы ведь знаем истину

1928 год. Серафиму уже 16 лет… Школьные товарищи, разговоры о будущем, противоречивые мысли… Но он тверд: «Неправда у них, а мы ведь знаем истину». Уж очень крепко заложены с детства добро и свет, вера в Бога, любовь и упование на помощь Ангела Хранителя. «Но все же? А что, если? Ведь столько непонятного! Жизнь, материя, дух… Что такое человек? И Бог…»

Серафим лежит на бревнах, сложенных на церковном дворе. Лежит на спине и смотрит в далекое голубое небо: «Бог, если Ты есть, — неожиданно проносится дерзновенная мысль, — дай мне знать!»

Это длилось одну секунду. Не только ослепляющий свет извне, не только головокружительное ощущение взлета, не только охватившая все существо его неземная радость — это была необъяснимая полнота всего, и в ту же минуту ничего больше не было. Над ним стояло все то же далекое голубое небо. Но Серафим знал, он уверен: Бог — есть.

Протоиерей Серафим Слободской

В конце 1920-х годов церковь в Черенцовке закрыли. Это было время усиленных репрессий Советского государства по отношению к Церкви Христовой. Закрывались и разрушались храмы, многие были ограблены и осквернены. Огромное количество священнослужителей, монахов, монахинь и верующих было арестовано, многие были сосланы в лагеря и приняли мученическую кончину. Это целенаправленное разрушение Церкви Христовой затронуло и семью Слободских.

Отца Алексия и матушку Веру перевели в село Михайловка Пензенской области, в Троицкий храм. Остались позади друзья и любимая церковь. Там 11 февраля 1929 года у них родился сын Дима.

С окончанием школы закончилось и счастливое беззаботное детство Симы. Надо думать о дальнейшем. Желание учиться живописи и стать художником не оставляло его все школьные годы. Учителя поощряли способного мальчика. Но несмотря на то, что директор Пензенской художественной школы был другом отца Алексия, двери школы были закрыты для сына священника-лишенца¹. Решено было попытать счастья в Москве.