Попутчица

Фото: dutchy_42 Фото: dutchy_42
    

Хмурым осенним днем ехал я по делам в совсем незнакомый мне провинциальный городок. Уже почти добрался. Смотрю – на обочине возле какой-то деревушки голосует женщина. Машины впереди пролетают, не останавливаются. Подъехал ближе, сам понял – почему. То ли бомжиха, то ли просто пьяная… одета странно, движения неуклюжие. Короче, непонятная женщина. Я тоже проехал мимо. Глянул в зеркало – а она как-то обреченно рукой махнула и потопала пешком. Не шатало ее, к слову говоря, как это с пьяными бывает. Шла относительно ровно, зато сильно хромала.

А машина-то быстро едет… Пока успеешь подумать – глядь, уже километр отмотал. Вроде, как и думать уже не о чем: проехали, типа.

Ну а с другой стороны… Не пешком ведь – на машине. Как отмотал этот километр, так и обратно его намотаешь, делов-то.

Развернулся я, поехал назад. А женщина и не голосует уже, просто ковыляет на хромой своей ноге вдоль дороги.

Я развернулся еще раз, чуть обогнал ее, остановился, посигналил – садись, мол, подвезу.

Подошла. Открыла дверь, села. Худенькая, чуть моложе меня, за сорок уже. Не бомжиха, одета чисто, но как-то неаккуратно. И не пьяная, да. Ну, разве что, слегка с похмелья: перегарчиком от нее все же попахивало. А еще – легким, но хорошо ощутимым запахом березового дыма. Так бывает, когда человек живет в доме с поддымливающей печкой. Одежда быстро этот запах впитывает. Короче, попутчица оказалась та еще. Ну, думаю, ничего. До города – километра три, не больше. Уж как-нибудь…

Женщина устроилась поудобнее:

— Спасибо вам, конечно. Только… чего это вы так? Я ж видала, как вы сперва проехали, потом вернулись?

— Увидал, что тебе идти тяжело. Чего с ногой? Может, в больницу нужно?

— А, это… Нет, не нужно. Это давно уже…

— Тогда пристегнись. Скажешь, где тебя высадить.

— Так, а чего ж пристегиваться-то? Вон, за железной дорогой синий барак видите? Там я и живу.

Фото: PhotosThroughMyEyes Фото: PhotosThroughMyEyes
    

До дороги было метров триста. Я уж вздохнул было с облегчением. Но тут на идущих впереди машинах дружно загорелись стоп-сигналы: автоматический шлагбаум на переезде медленно опускался. И я вздохнул уже безо всякого облегчения.

Ситуация складывалась нелепая. Ждать проходящий поезд нужно было никак не меньше десяти минут. А до синего барака пешком через пути – минуты три ходу. Но со своей хромой ногой попутчица моя как раз только минут за десять туда и дошкандыбает.

Женщина, словно бы уловила мои мысли:

— А можно, я здесь с вами в машине подожду, пока поезд пройдет?

— Можно. Раз такое дело, давай знакомиться. Меня Саша зовут. А тебя?

— Надя. Спасибо вам. А то правда нога сегодня чего-то совсем… А закурить у вас в машине можно?

— Нет, Надя. Если хочешь – выйди, покури.

— А сигареткой не угостите?

— Извини, не курю.

— Жаль… – Надя поерзала на сиденье. Видно, курить ей хотелось очень сильно. – И все-таки не пойму, чего это вы за мной вернулись?

— Сказал ведь уже.

— Ну не знаю, не знаю… — протянула она. Помолчала. И вдруг, каким-то новым голосом спросила:

— Может вы это… отдохнуть хотите?

Я не сразу понял, что она имеет ввиду. Повернулся. Надя сидела рядом в помятом розовом пальто, пахнущим печкой. На скуле виднелся плохо замазанный косметикой синяк. Вокруг глаз и рта обозначились ранние морщины. Видно было, что жизнь потрепала ее изрядно.

Фото Universal Pops (David) Фото Universal Pops (David)
    

— Ну так что, насчет – отдохнуть? – видимо, Надя по-своему поняла мой взгляд.

— Да я, знаешь, как-то и не устал еще совсем, — включил я «дурака» и улыбнулся самой простодушной из всех улыбок, на которые только был способен.

Теперь вздохнула Надя. Мое поведение по-прежнему оставалось для нее непонятным, и видно было, что это ее напрягает.

— Вы, небось, женатый?

— Да. И детей четверо.

— Это хорошо, когда дети есть… — Надя опять вздохнула. Спрашивать, есть ли у нее самой дети, я не стал. Разговор, не успев начаться, зашел, было, в тупик, как вдруг неожиданно получил новый импульс: через закрытый железнодорожный переезд медленно шла молодая цыганка, почти девочка в роскошном пуховом платке с начесом.

Под коричневой дубленкой виднелся округлый живот. В руках цыганка держала большую картонку, проклеенную скотчем. На ней были написаны какие-то слова, приклеены какие-то бумаги с печатями, фотографии. В общем, все как это обычно бывает у профессиональных нищих, работающих на переездах. Цыганка не торопясь шла вдоль вереницы автомобилей. Ни из одной машины ей так ничего и не подали. Впрочем, ее это, по-видимому, не очень смущало. Она шла мимо машин с безучастным видом человека, делающего нелюбимую работу. Тут Надя оживилась:

— Вот кого никогда не смогу понять. До такого опуститься – это ж как себя не уважать нужно, а?

— Ты о чем, Надя?

— Да об этой вот… Вы что, думаете, она и вправду беременная?

— Кто ж ее знает? Вполне допускаю, что и не беременная, что напихала себе туда тряпок всяких.

— Вот и я об этом. До такого опуститься…

— Ну, понимаешь, это ведь цыгане. У них обычай такой – женщина должна или гадать, или попрошайничать. Дурацкая, но – традиция. Ее старшие послали, вот она здесь и ходит.

— Это я знаю, — досадливо поморщилась Надя. – Но попрошайничать… Вот я бы ни за что не стала. Хоть режь меня.

— А почему ты не стала бы попрошайничать? — тут уже мне стало интересно, в чем причины такой принципиальности.

— Потому что в жизни всегда нужно свою гордость иметь. И себя соблюдать. Иначе опустишься в такие вот попрошайки, и сама не заметишь – как.

— Ну а если совсем-совсем прижмет?

Mauro Pesce Mauro Pesce
    

— Ничего… — усмехнулась Надя, и я заметил, что у нее не хватает двух зубов вверху. – Уж я-то себе на кусок хлеба всегда честно заработать смогу. Не то, что эта… — она махнула головой в ту сторону, куда прошла цыганка. – Думаете, я про нее не знаю? Хотите, сейчас расскажу, с кем она…

— Так, Надя, стоп-стоп. Про цыганку мне неинтересно. Если хочешь, расскажи про себя.

— Ну… а про себя – чего ж рассказывать? – Надя растерялась. – Родилась я вот в этом бараке. В нем живу.

Потом опять усмехнулась, но уже как-то невесело:

— И помру, наверное, тоже в нем. Вот и вся моя история…

— Ясно…

Тут зазвенел сигнал на переезде, шлагбаум поднялся, машины, медленно переваливаясь через пути двинулись вперед.

Синий барак был совсем рядом, метрах в пятидесяти от железной дороги. Я свернул на обочину, подождал, пока проедут скопившиеся позади машины. Надя молча сидела рядом. Напоследок посмотрела исподлобья и еще раз спросила неуверенно:

— А то смотрите… можем отдохнуть.

— Давай, Надя, поосторожнее через дорогу. Храни тебя Господь.

— Ну, тогда и вам спасибо.

Попутчица вышла из машины и медленно похромала к своему жилищу, лавируя между грудами щебня и штабелями шпал. А я стоял на обочине, смотрел ей вслед и думал – как сложилась бы моя жизнь, родись я сам в этом синем бараке? Или в цыганском таборе?

А еще думал о том, что жить нам всем на этой земле отпущено очень недолго. И уважать любого человека, наверное, можно уже потому только, что рано или поздно каждому из нас придется умирать.

Александр Ткаченко

Источник: Фома.Ru

17 декабря 2016 г.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Комментарии
Надежда Александровна24 декабря 2016, 13:36
Побольше бы таких простых заметок о доброте!
Все эти публикации о огромном разрыве в достатке у населения России ожесточают душу.
Спасибо Вам о напоминании, что всегда нужно оставаться ЧЕЛОВЕКОМ.
Елена Смирнова23 декабря 2016, 18:53
Спасибо!Рассказ, конечно, грустный, но правдивый, заставляет задуматься.Действительно, начинаешь понимать, какой это страшный грех - осуждение.Мы все, как и героиня рассказа, так ясно видим чужие грехи, а "в своем глазу и бревна не замечаем". Вразуми нас грешных, Господи!!!
Рамзиля Камеристова22 декабря 2016, 19:35
Рассказ хороший,написан просто и понятно,прочитав его задумываешься о непростой судьбе людей.Особенно это актуально в наше время.Сколько бомжей в городах и сёлах,безработица,пьянство,брошенные дети,ни кому не нужные старики. Во главе всего деньги...Что нас ждёт, наших детей?
Саруханов21 декабря 2016, 09:35
мне в своё время,как и многим чужим детишкам помогли публикации,как Русского Дома,так и Фомы
Спаси и Сохрани Господи Всех Православных Россиян
Любовь Фонова21 декабря 2016, 09:03
Люблю рассказы...В них открывается самая суть-заставляют задуматься о жизни, о людях и их поступках. Спасибо!
Петр21 декабря 2016, 08:58
Да, грустная история. Я бы еще денег ей предложил, хотя бы немного. Интересно, взяла бы?
Ольга19 декабря 2016, 11:25
Вот, помнится, при социализме кто хотел работать или работал,попрошайничество наказывалось. Может, все дело в неправильной организации общества? Детям на лечение, кстати, тоже не было необходимости собирать деньги, лечили за госсчет.
Елена18 декабря 2016, 17:14
Александр, спаси Вас Бог за Ваши труды! Вы - один из самых интересных авторов ПРВСЛ.РУ. Пишите во славу Божию!
Татьяна Гусева18 декабря 2016, 14:03
рождаемся мы в разных местах,и люди мы разные-суть в этом.осуждать не хочу,женщину из Барака,мы жили ещё хуже,в Туркмении.в 5лет просыпалась утром,глаза было не раскрыть от гнойного коньюктивита.мать в 15лет умерла,почти на глазах,и всё,детство закончилось.и началась взрослая жизнь с 5летней сестрой
Атеист18 декабря 2016, 09:09
"уважать любого человека, наверное, можно уже потому только, что рано или поздно каждому из нас придется умирать..."-очень правильные слова, может быть, главные . По TV показывали арабский Емен, как там люди едва-едва выживают. Не могу забыть глаза ребеночка, умирающего с голода, душу рвет на части
Антонина18 декабря 2016, 02:04
Рассказ понравился, спасибо!
Вероника18 декабря 2016, 00:08
Да, такой вот грустный рассказ... Спаси Господи нас заблудших и грешных...Призри убо Господи и на мя, и порази жестокое сердце мое, да слезами моими омыю грехи моя поя тебе :Аллилуя.
Сергей Кротков17 декабря 2016, 22:56
Не будем с ссылаться на господа и крутых уокеров и их неисповедимость.но всегда будем подходить с любовью ко всему рожденному на этой земле.
Светлана17 декабря 2016, 17:29
Жить в каком то бараке небезопасно,люди,как волки бывают.Поэтому приходится приспосабливаться.Если бы не пила и не курила ,то можно в монастыре жить.Но туда больных не берут,а только здоровых.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×