Вера с острова Валаам

Шла вторая неделя Великого поста. Неожиданно ко мне в гости приехала подруга Маша, прямо из Никольского монастыря, и привезла с собой какую-то новую знакомую. Еще от самой калитки Маша начала радостно восклицать, что мне срочно нужно с ней, ее спутницей, познакомиться. И почему-то сразу стало понятно, что они останутся у нас ночевать.

Знакомую звали Верой. Она приехала к нам, а вернее ― в село Никольское, с далекого острова Валаам. Того самого, о котором знают все православные, но попасть на который удосуживаются немногие. На следующий день рано утром ей нужно было отправляться дальше – ехать к родственникам в Шахтерск, она уже купила билет. Но остановиться в Донецке Вере было не у кого, и поэтому Мария привезла ее прямо ко мне. Конечно же, без предупреждения. Почему, правда, именно мне необходимо было с ней познакомиться, пока оставалось загадкой. Это предстояло выяснить. Одним словом, нужно было принимать гостей, и мы быстро накрыли стол.

Сложно точно сказать, сколько на момент нашего знакомства Вере было лет. Наверное, около сорока или чуть больше. Суровый валаамский климат, очевидно, наложил свои отпечатки на ее улыбчивое лицо, поэтому определить конкретнее возраст было невозможно. Вера действительно была несколько своеобразной, если не сказать чудаковатой. Делала ли она это специально – не знаю, но скорее всего, да. Заметно было, что она старалась слегка юродствовать. Впрочем, в ней были какая-то детскость и прямота, которые меня всегда подкупали в людях. И еще мне нравятся такие гости тем, что их не надо ни о чем расспрашивать: они сами всё о себе и о других расскажут. Больше всего Вера говорила о Валааме. Ну и о себе, конечно.

Первое мое недоумение разрешилось очень быстро: каким же образом она оказалась в Никольском? Что заставило ее проделать такой огромный путь, чтобы попасть в один хоть и известный, но молодой и отдаленный монастырь Донбасса? Как выяснилось, сюда она приехала после того, как посмотрела фильм об отце Зосиме. Каким образом этот фильм дошел до Валаама, осталось неизвестным. Но как только Вера узнала о необычном старце, она сразу же загорелась желанием побывать в Никольском монастыре и, конечно же, посетить часовню, где покоится отец Зосима. Вскоре такая возможность представилась.

В монастыре она пробыла чуть меньше недели. «Он сразу же исполнил все мои желания», ― как ребенок, говорила Вера, имея в виду святого старца. Она хотела бы там остаться и подольше, но сестры, как рассказывала сама Вера, начали ссориться между собой из-за нее. Они стали завидовать и ревновать к тому, кому валаамская гостья уделяет больше внимания, и Вера уехала. Провожать ее вышли теперь уже дружно, надарили кучу подарков. Одна схимонахиня (Вера прозвала ее Лилипутом – без злобы, конечно), не успев высушить волосы, даже выскочила на остановку с полотенцем на голове вместо апостольника.

Вообще Вера говорила довольно много, но получалось у нее это как-то смешно и интересно, хотя сам предмет рассказа мог быть и вполне серьезным.

На Валааме Вера оказалась, по ее словам, почти случайно и вовсе не планировала там остаться. Однако вышло так, что она безвыездно прожила на острове уже шесть лет в одном из скитов, отличавшемся особой строгостью устава. Занималась она тем, что пекла пирожки и, очевидно, готовила еще какую-то иную снедь для братии. Но в основном ― пирожки.

Женщины на Валааме – очень большая редкость, они там просто не выдерживают ввиду суровых условий жизни. Однако Вера каким-то образом прижилась, монахи быстро признали ее своей и в шутку прозвали «брат Вера». Было заметно, что Вере такое прозвище очень нравилось, и поэтому она неоднократно употребляла его, рассказывая о себе.

«Валаам ― это особенное место. Он мало кого принимает, но еще сложнее отпускает, если уж кого-то принял», ― заключила брат-Вера. У нее было несколько попыток покинуть остров, но каждый раз что-то не отпускало: вертолет не взлетал, случались другие препятствия, планы рушились.

Из рассказов мне почему-то больше всего запомнились одни страшилки: о том, как монахи уходили под лед, треснувший под их ногами, на неокрепшей как следует реке. О волках и других хищниках, рыскавших по валаамским лесам, «в поисках того, кого поглотить». О том, как ночью они издают соответствующие их природе звуки. «Причем не всегда эти звуки принадлежат животным», ― загадочно добавила брат-Вера и замолчала. Далее было увлекательное повествование о змеях, которыми летом буквально устлана, со слов рассказчицы, святая Валаамская земля. Понятно, что некоторые из них являются ядовитыми.

«Как-то пришел в скит монах, которого укусила змея в лесу, ― продолжила наша гостья, ― и достает из рюкзака змею: вот эта!» Очевидно, это было нужно для того, чтобы понять, сколько яда она выпустила или еще для каких-то целей. Но оказать первую помощь ему больше было некому, так как медпункта на острове, как мы поняли, ни в какой близости даже не предполагалось.

При этом, повторюсь, рассказывала всё это брат-Вера очень весело и жизнерадостно. Выжить без такого настроя в монастыре, судя по описанным обстоятельствам, вообще было бы невозможно. Наша собеседница любила повторять почти пионерский «девиз Валаама»: «Не падай духом ― держи марку!» И это было похоже на правду. Потому что на примере самой Веры никаких признаков уныния или упадничества замечено точно не было.

Живя в немыслимых природных условиях, валаамцы решили не ограничиваться этим и усугубили свой подвиг строгостью поста. Например, в первую великопостную неделю, по словам брат-Веры, они вообще ничего не вкушают до первого причастия. В принципе, в это можно поверить, если только допустить, что первое постовое причастие у всех приходится на среду этой недели.

О своем «слегка юродстве» Вера тоже вскользь упоминала – значит, догадывалась. Она говорила о том, что иногда очень полезно «включать дурку» ― это ее личное выражение. Так ей советовал делать даже какой-то священник. Она говорит, что это позволяет избежать многих обид («на дураков-то кто обижается?»), не ущемляя своей прямоты. И с другой стороны, хорошо ограждает от зависти («чего дуракам-то завидовать?»).

Нужно ли говорить, что после всех этих умилительных историй мне всю ночь снились какие-то кошмары? То воющие на луну волки-оборотни, то обвитые змеями, как шарфами, улыбающиеся монахи. Посреди всего этого безобразия в лучезарном свете сияла несокрушимая, как крепость, брат-Вера и бесстрашно лепила свои постные пирожки для братии…

На следующий день рано утром мы провожали нашу гостью на автовокзал. Больше всего меня удивило, как она смогла привезти с собой столько тяжелых сумок, которые с трудом тащили на себе три человека. С другой стороны, забавно было смотреть, как эта героическая во всех отношениях Вера быстренько и с визгом проскакивала мимо привязанного дворового пса Бима, который если и мог кого укусить, то разве что по глупости или от испуга, и совсем не был похож ни на волка, ни на змею.

Одним словом, так и осталось загадкой, что же в нашей новой знакомой было правдой, что полумифом, а что ― выдумкой. Как и тайной остается до сих пор, почему же именно мне нужно было с ней познакомиться…