Стеснение собственного «я»

Основой книги митрополита Месогейского и Лавреотикийского Николая «Человек на границе миров» послужили его беседы в онкологическом отделении детской больницы. Пастырь Элладской Православной Церкви размышляет о сокровенном мире личности, о смысле боли и страданий, о встречах с Богом и насущных проблемах современного человека, не давая готовых ответов, а предлагая задуматься над смыслом происходящего в нашей жизни.

Жития святых мы читаем не для того, чтобы полностью подражать их примеру, — невозможно воплотить в нашей жизни то, о чем мы читаем. Мы не можем, к примеру, подражать святому Алипию Столпнику, прожившему на столпе 53 года, когда у нас не хватает мужества простоять в церкви и одного часа. Однако, читая его житие, мы говорим: «Боже! Какая благодать была дарована этому человеку! Какая выдержка, какое терпение, какое горение! Какой любовью должна была пламенеть его душа!» И тогда мы обращаемся с молитвой ко святому: Святый угодниче Божий, моли Бога о нас, а также молимся Господу: Господи Иисусе Христе, помилуй нас. И молитва эта идет с необыкновенной легкостью благодаря такому великому примеру — благодатному человеку, стяжавшему Христа.

Итак, читая о духовных подвигах или о жизни мучеников, о высоких проявлениях любви ко Господу, мы мерим себя этой мерой. Мы легко смиряемся, и это привлекает благодать Божию. Исчезает дерзость мнимого разумения таинств Божиих или лжеощущение благодатного состояния.

Иной раз, читая аскетические произведения и встречая в них мудрое изречение: «Все спасаются, я же один погибаю», мы тут же возвышаем других и смиряем себя. В своем сердце и в мыслях мы считаем, что другие нас превосходят. Они спасаются, в то время как мы потеряны, мы погибаем по своей же собственной вине. Разве могут при таком воззрении появиться в душе человека осуждение, гордость и жестокосердие?

Если мы ослеплены эгоизмом, то мы не слышим нашего ближнего, а значит, не слышим и гласа Божия

Внутреннее смирение можно возделывать и другим способом. Наш эгоизм проявляется через нашу волю в виде притязаний, либо через наши чувства в виде самооправдания и излишней восприимчивости, либо через наш разум в виде упрямого и непреклонного мнения. Если мы ослеплены эгоизмом, то мы не слышим нашего ближнего, а значит, не слышим и гласа Божия. Мы не желаем признать и понять волю другого человека, а потому нам трудно принять и волю Божию. Наши ближние даны и служат нам видимым образом Божиим в нашей жизни. Если мы позволим совершаться их воле в нашей жизни, то мы с легкостью примем и Божию волю. Если мы будем думать об их правах, а не о своих собственных, то сможем распознать в нашей жизни и Божии права. Прислушиваясь с уважением к их мнению, мы позволим действовать в нас Божию просвещению. Итак, тот, кто отсекает свою собственную волю, не доверяется своему собственному суждению и отказывается от своих собственных прав, является защищенным от всего вышеперечисленного и начинает стеснять свое собственное «я». Это нас смиряет и одновременно соделывает свободными.

Не существует такого врага, который мог бы помешать нам в духовной жизни. Есть только один враг — это мы сами. Только одна болезнь — это эгоизм. Если мы боремся со своим эгоизмом, то постепенно создаем в самих себе атмосферу смирения.

Эгоизм же иногда проявляется как тщеславие, а иногда как самовосхваление, очень часто как самолюбие или себялюбие; порой в очень открытой форме, как, к примеру, гнев или зависть, а порой в более скрытой и тонкой форме, как чрезмерная восприимчивость, недовольство, обидчивость и т.п.

Небольшого примера достаточно, чтобы понять глубину скрытого в нас эгоизма и нашей невидимой от него зависимости. Например, мы смотрим фотографию, на которой запечатлены пять человек, между которыми находимся и мы. На кого мы посмотрим прежде всего? Чье лицо мы будем пытаться найти и узнать первым? Конечно же, свое собственное. И если так получится, что задний фон на фотографии вышел очень хорошо, и цвета на фотографии удачные, и все лица имеют выразительность, только наше лицо вышло с полузакрытыми глазами — согласитесь, явление не столь редкое, — то и фотография уже нам не по душе, хотя всем остальным она нравится. В этом и обнаруживается действие нашего скрытого эгоизма.

Очень велико в нас стремление к самооправданию. Мы не можем терпеть, когда с нами поступают несправедливо. И более того, мы не терпим тех людей, которые имеют несовместимый с нами характер или, так сказать, трудны для нас. Мы не понимаем, что хотя хорошие люди (добродетельные, или, как мы считаем, «легкие») и являются нашими братьями, однако трудные люди (так называемые грешники, которые, пожалуй, лишены добродетелей и раздражают нас) могут быть на самом деле еще лучше, поскольку они возлюбленные братья Христовы. Мы противимся этой действительности и таким образом отказываемся быть ближними, друзьями и братьями Самому страдающему Христу.

Все это происходит с нами ежедневно в каких-то конкретных жизненных ситуациях или когда мы сами ощущаем свое собственное «я» как некий туман, покрывающий нас и препятствующий явлению Бога. Как мы уже говорили выше, наш эгоизм явным образом проявляется в основном либо через наше настойчивое мнение, либо чувственно как самооправдание, либо через нашу волю как удовлетворение только собственных желаний. С ними мы и должны вести брань: пойти к своему духовнику, проявить послушание, сопротивляться, насколько это возможно, чтобы таким образом возделывать в себе разум любомудрый. И даже более того, нам нужно приобрести разум духовный.

Обычно мы очень умны (профессора, так сказать!), когда дело касается выявления слабостей и страстей других, но абсолютно слепы, когда это касается наших собственных страстей. А потому мы поступаем несправедливо как по отношению к самим себе, так и в наших отношениях с Богом. Мы ущемляем Господа в Его праве действовать в нас и преображать нас, возводя нас от образа Божия к Его подобию.