Игумен, художник и воин

Интервью с заслуженным деятелем искусств России, искусствоведом-реставратором Саввой Ямщиковым

Савелий Васильевич Ямщиков
Савелий Васильевич Ямщиков
Савва Васильевич Ямщиков

Савва Васильевич Ямщиков - ведущий сотрудник Всероссийского института реставрации, заслуженный деятель искусств России, академик РАЕН и председатель Ассоциации реставраторов России. В мае 2005 года вышла в свет книга посвященная 90-летию со дня рождения и 30-летию со дня смерти известного наместника Псково-Печерского монастыря архимандрита Алипия (Воронова) – «Архимандрит Алипий. Человек. Художник.Воин. Игумен.» Савва Васильевич любезно согласился встретиться с корреспондентом Православие.Ru и поделиться своими воспоминаниями об архимандрите Алипии.

- Савва Васильевич, вы – один из авторов замечательной книги «Архимандрит Алипий. Человек, художник, воин, игумен». Известно, что вам довелось довольно долгое время находиться рядом с ним. Расскажите, пожалуйста, как произошло ваше знакомство с этим замечательным пастырем и человеком?

Архимандрит Алипий у часовни на Святой горе
Архимандрит Алипий у часовни на Святой горе
Архимандрит Алипий у часовни на Святой горе

- Вообще, мне в жизни посчастливилось встретить очень много удивительных людей. В основном эти люди, конечно, старшего поколения - они были моими учителями, у которых я учился непосредственно, с которыми общался годами, десятилетиями. С некоторыми эти встречи были более короткие. Прежде всего, это мои университетские учителя, профессора дореволюционной школы. Многие из них вернулись преподавать в университет, отсидев приличные сроки в застенках ГУЛАГа.

Я никогда не забуду нашего замечательного профессора Виктора Михайловича Василенко, к которому в 1956 году я пришел учиться в университете на искусствоведческую кафедру. Я пришел учиться, а он только что освободился после десятилетнего срока.

Это были люди удивительной чистоты души, порядочности. Они никогда не жаловались на те страшные невзгоды и беды, которые выпали на их долю, принимали это как кару Божию и старались успеть за всю свою оставшуюся жизнь рассказать нам, молодым, об искусстве, которое они сами прекрасно знали.

Потом мне посчастливилось не в университете, а дома учиться в течение шести лет у выдающегося русского искусствоведа Николая Петровича Сычева, начавшего свою работу еще в дореволюционные годы. Сам он учился у крупнейшего специалиста по византийской и древнерусской живописи профессора Айналова. Сычев вместе с известнейшим нашим ученым академиком Михаилом Павловичем Кондаковым в течение двух лет путешествовал по святым местам в Италии, в Греции и копировал многие классические образцы живописи. Написал прекрасные книги по истории древнерусского, македонского искусства, и еще он был великолепным реставратором. Когда Николай Петрович в 1944 году вышел из лагерей, то первым возглавил наш отдел Всероссийского реставрационного центра, который располагался в Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке. Причем, ему не разрешали приезжать в Москву на всю неделю, поэтому он жил во Владимире и приезжал только на субботу и воскресенье инспектировать работу нашего отдела. Это были блестящие уроки.

Никто из наших учителей ни на минуту не поддался атеистическому молоху, господствовавшему в нашей стране. Они продолжали верить в Бога и служить Богу.

’Картина
’Картина
Картина из коллекции архимандрита Алипия. В. Поленов "Вернулся в Галилею"

В Пскове, куда я стал ездить в командировки как реставратор, я познакомился с учеником Сычева Леонидом Алексеевичем Твороговым, который у него учился в послереволюционные годы, и тоже оттянул свои двадцать лет в лагерях. Работал в псковском музее. Это был блестящий знаток Пскова, древнерусской псковской литературы и иконописи. Он был настоящим патриотом Пскова и всегда нам говорил: «Оставайтесь в Пскове, и вы сделаете массу мировых открытий. Здесь неисчерпаемый кладезь материалов, документов, памятников». И эти годы жизни и труда вместе с Леонидом Алексеевичем Твороговым для меня тоже незабываемы.

В Пскове же я познакомился с нашим выдающимся ученым, исследователем, поэтом Львом Николаевичем Гумилевым, сыном Николая Степановича Гумилева и Анны Андреевны Ахматовой. На многие годы я с ним подружился и находился в его учениках. Лев Николаевич - человек создавший свою теорию и написавший блестящие книги, которые сейчас являются для нас настольными. Он тоже огромную часть своей жизни провел в застенках и опять же, никогда не жаловался на это. Лев Николаевич учил нас не только передавая нам свои научные методы, знакомя нас со своей теорией, он учил нас жить, не жалуясь на судьбу.

И вот среди всех моих учителей, пожалуй, главное место принадлежит архимандриту Алипию (Воронову) - настоятелю Псково-Печерского монастыря. Неудивительно, что все это связано с Псковом, поскольку это мой любимый город. Я там провел не один год, находясь в командировках, и сейчас, с Божьей помощью, часто там бываю. И там как раз я познакомился с ним. Батюшка пригласил меня приехать через одного моего знакомого реставратора, потому что знал об иконных выставках, которые я делал в то время. У него были мои альбомы по древнерусской живописи, каталог выставок, статьи мои, и он просто захотел со мной познакомиться. И это была, пожалуй, одна из самых незабываемых встреч в моей жизни.

- Встречают всегда, как говорится, по одежке. Только потом, со временем, начинают лучше узнавать человека. Во время первой встречи с отцом Алипием что вам запомнилось в его внешнем облике, что поразило и не забылось до сих пор?

Иван Воронов на войне
Иван Воронов на войне
Иван Воронов на войне

- Сразу с первого дня, как только мы познакомились, я увидел его удивительные глаза, полные доброты: доброты не слащавой, а доброты человека, прошедшего войну, познавшего что такое ужасы войны.

Потом он нам много рассказывал о своей военной жизни. А однажды я спросил его, почему он, такой красивый, молодой, очень способный художник сразу после войны ушел в монастырь. Но он мне сказал: «Савва, там было так страшно! Я видел столько смертей, столько крови, что я дал слово - если выживу, я буду оставшуюся часть жизни служить Богу и уйду в монастырь». Когда окончилась война, он устроил в Москве, в Колонном зале Дома союзов выставку своих военных работ. Она пользовалась популярностью. Устроил выставку, и сразу же ушел насельником в Троице-Сергиеву Лавру. Надо отметить особую деталь - отец Алипий не кончал ни духовной семинарии, ни Академии, он пошел туда с послушанием по своей основной профессии - по профессии художника, и стал реставратором. Его очень тепло принял священноархимандрит Троице-Сергиевой Лавры - Святейший Патриарх Алексий и поручил ему вести реставрационные работы в Лавре.

До этого там восстановительные работы в церквях и с памятниками живописи велись бригадой под руководством академика Игоря Грабаря, у которого, кстати сказать, архимандрит Алипий учился в довоенные годы. Но, как потом рассказывал батюшка, бригада эта работала не очень честно: брала много денег, а результат был не очень хороший. Присмотревшись, он обратился к своему учителю: «Дорогой учитель! К огромному сожалению, результаты вашего труда не соответствуют нашим просьбам и нашим требованиям». И он возглавил сам бригаду реставраторов, и в течение нескольких лет привел многие памятники Троице-Сергиевой Лавры в порядок.

- Вы сказали, что между патриархом Алексием I и отцом Алипием всегда сохранялись теплые отношения. Как вы думаете, что их связывало? Что вообще рассказывал вам батюшка о Святейшем Алексие?

- Архимандрит Алипий был очень близок со Святейшим Патриархом Алексием I. В Новгороде он был келейником архиепископа Арсения (Стадницкого), впоследствии митрополита, много сделавшего для сохранения памятников древней иконописи, фресковой живописи в Новгороде. Мой учитель Николай Сычев, будучи еще молодым, до революции, с помощью владыки Арсения создавал церковно-археологический музей в Новгороде, который стал основой блестящего Историко-художественного и архитектурного Новгородского музея-заповедника.

Патриарх Алексий I очень тепло относился к отцу Алипию. Была еще одна причина - у архимандрита Алипия был удивительный голос и слух, музыкальные способности. Патриарх очень любил с ним сослужить, особенно в своем подворье в Переделкине, в Лукине, где батюшка тоже очень много сделал для восстановления убранства небольшого храма.

В конце пятидесятых годов, Святейший Патриарх поручил архимандриту Алипию, тогда еще молодому монаху, восстанавливать разрушенный, но никогда, к счастью не закрывавшийся Псково-Печерский монастырь.

- Как известно, монастырь сильно пострадал во время Великой Отечественной войны. Разруха, по описаниям очевидцев, была страшная. Вам довелось видеть монастырь в том плачевном состоянии?

Архимандрит Алипий с архитектором-реставратором Всеволодом Смирновым и Саввой Ямщиковым
Архимандрит Алипий с архитектором-реставратором Всеволодом Смирновым и Саввой Ямщиковым
Архимандрит Алипий с архитектором-реставратором Всеволодом Смирновым и Саввой Ямщиковым

- Да. Конечно. Я бывал там первый раз еще тогда, когда отец Алипий еще не получил этот монастырь под свое покровительство. Я видел эти полуразрушенные стены, коровы свободно проходили на территорию монастыря через проломы в стене. Но прошло три-четыре года с того момента, когда архимандрит Алипий оказался там , и я услышал, что там идут восстановительные работы. Работы вели мои псковские друзья архитекторы - реставраторы под руководством известнейшего мастера Всеволода Петровича Смирнова. Отец Алипий принимал участие в реставрации сам - как проектировщик, не гнушался и взять мастерок, работать на выкладке этих стен. И когда я попал туда с Всеволодом Петровичем Смирновым, я увидел монастырь как какое-то реставрационное чудо. Он преобразился как будто заботливая рука прошлась по крепостным стенам, привела в порядок храмы – они были удивительно тонко и гармонично расписаны, купола были позолочены или покрашены соответствующими красками. Я просто восхитился. Но в тот раз мне не удалось познакомиться с архимандритом Алипием, и только через год состоялась наша встреча.

Я расскажу эпизод из нашего с ним знакомства. Когда мы разговаривали, он говорит «Ты откуда?». Я говорю: «Я с Павелецкой набережной». «А, у Павелецкого вокзала. А я, - говорит, - вырос в деревне Кишкино Михневского района». А я говорю ему: «Батюшка, а я там восемь лет провел - моя мама и бабушка снимали дачу, жили у крестьян». Он мне говорит: «Да мы с тобой грибы в одном лесу собирали. Ты вот дуб помнишь там большой? По сколько ты там грибов собирал?». Я говорю: «Были такие заходы, когда один раз садился, ползал, и грибов пятьсот собирал». Отец Алипий: «Вот и я по столько. Там дуб такой, очень удивительный. Под ним только белые растут».

Вот таким он был человеком – простым, искренним, сразу располагал к себе своей открытостью. Почти десять лет совместной жизни рядом с батюшкой стали для меня одной из главных глав, если можно так сказать, в моей жизни. Все, что делал я и мои друзья коллеги, мы все соизмеряли с тем, что скажет, как подскажет отец Алипий.

- Он часто настаивал на своем мнении или пожелании? Я имею в виду разговоры о вере, о Православии, которые велись у вас с батюшкой?

- Нет, что Вы! Он не был навязчив. Он не говорил: «Давайте с утра идите в церковь…». Его проповедь шла изнутри, и он эти проповеди нам чаще читал на Святой горке, или за столом, за чаепитием, или во время прогулок в окрестностях монастыря. Конечно, принимали мы ходили на службы, но по большим праздникам, когда там собиралось десятки тысяч народу, ему было не до нас, потому он был очень занят. Но мы видели его в эти праздники, особенно на Успение Богородицы, в престольный праздник монастыря – и уже этого было достаточно. Надо было видеть его просветленное лицо!

Вообще, он был служителем Богоматери. Богоматерь – это было все в его жизни. Недаром, когда он умирал, архимандрит Агафангел, один из интереснейших его сподвижников, написал в своем прощальном слове, что когда батюшка Алипий умирал, последние слова его были следующие: «Вот Она, вот Она. Я вижу Её, Богородицу. Дайте мне карандаш и бумагу!». И он начал делать набросок и так и умер с карандашом в руке, пытаясь запечатлеть момент явления ему Богородицы.

- Вы сказали, что отец Алипий обладал даром реставратора, художника. Это профессия все-таки из рода высокой эстетики, она далека от тех хозяйственных проблем, которые приходилось решать отцу Алипию, как наместнику? У него получалось это совмещение?

Архимандрит Алипий в рабочем кабинете
Архимандрит Алипий в рабочем кабинете
Архимандрит Алипий в рабочем кабинете

- Еще бы! Он занимался всем, вникал во все и у него все превосходно получалось. Это я видел сам. Архимандрит Алипий был вообще универсальным человеком, он мог все. Он был художник, он был строитель, он был поэт, он был, прежде всего, проповедник, он был окормитель целой монастырской братии. Он был хозяйственником – каждое деревце, кустик, высаженный там, начиная от розария и кончая вековыми деревьями – все это находилось под его присмотром.

Я никогда не забуду один случай. Мы с ним шли по монастырю, и там, на откосе от Михайловского собора монах косил траву, и вдруг (а батюшка был очень темпераментным человеком), отец Алипий резко подбежал к этому монаху, воздел кулаки к небу и стал неистово кричать на него: «Что ты делаешь! Что ты делаешь! Кто тебе это позволил?!» Монах прямо таки выронил косу от испуга. Я потом спросил его: «Батюшка, а что он сделал, за что бы Вы его так…?» «Да там же дубки, которые я привез из Михайловского, из Пушкинского имения и высадил, они уже второй год растут, а он их скашивает! Это ведь для меня одно и то же, что ребенка убить!»

Или, скажем, те знаменитые пирамиды из пиленых и наколотых дров. Как они тщательно выкладывались, и за этим процессом лично следил отец Алипий. Знаете, когда поленья складывают друг на друга, вся конструкция постепенно поднимается вверх, и на самом вверху водружается одно поленце. Идет одновременно хорошая просушка и проветривание дров. Ведь это так было красиво! Батюшка сам делал потрясающие засолы огурцов, помидор, грибов – это он тоже сам делал. Огурцы вообще славились не только в монастыре. Солили огурцы следующим образом: осенью опускали на веревке в бочке в речку, которая протекала через монастырь, и огурцы до весны были свежепосоленными, малосольными. Тогдашнее псковское партийное руководство к 1 мая или ко Дню Победы присылало в монастырь за бочкой огурцов, чтобы провести торжественные приемы. И помидоры он тоже солил. Когда была грибная пора, местные жители собирали грибы и приносили в монастырь, а отец Алипий сам у них покупал и отбирал. Я никогда не забуду эти белые грибы буквально янтарного цвета. Никогда в жизни такого больше не пробовал. Это все он делал сам.

Однажды мы с ним сидели вечером, чаевничали, было уже довольно поздно – мы долго засиживались: во-первых, он много рассказывал, во-вторых, слушать было интересно. Не до сна было. И вдруг приходит отец Феодорит – он был фельдшером и пчеларем в монастыре - и говорит: «Батюшка, там ваша любимая корова, что-то с ней творится непонятное – корчи какие-то, боли». Отец Алипий говорит: «Ну, Савва, пойдем - посмотрим». Пришли мы на коровник, он стал её ощупывать, а потом говорит: «Савва, ты уходи, ты на войне не был, мы сейчас с отцом Феодоритом операцию ей будем делать – она что-то проглотила». И буквально через час он пришел довольный, сказал: «Все в порядке, мы ей сделали анестезию, разрезали ей брюхо, она оказывается на пастбище банку из-под консервов проглотила. Мы из неё это вытащили, послезавтра она пойдет на поправку».

- Поневоле поражаешься талантам этого пастыря! Отца Алипия, действительно, как Вы сказали, можно назвать человеком универсальным. Но все-таки реставрационная деятельность оставалось его любимым делом – не так ли?

’Картина
’Картина
Картина из коллекции архимандрита Алипия. Горюшкин-Сорокопудов И.С. "Дети в мастерской художника"

- Да, это действительно так. Отец Алипий, используя в полноте свои умения реставратора, просто воскресил монастырь из руин. У меня на глазах произошла полная реставрация монастыря. Он меня и моих друзей, коллег использовал по реставрации памятников, и икон. И мы с радостью откликались на его просьбы. Мне запомнилась одна печальная история, связанная с этим. Почему она печальная, Вы потом поймете. Дело Однажды в летний день он говорит: «Савва, пойдем в Успенский пещерный собор, там за иконостасом (иконостас из огромных икон был поздний – начала ХХ века), мне кажется, - там должны быть фрески ХVI века. Когда храм строился, может быть, их даже писал сам преподобномученик Корнилий». Преподобномученик Корнилий – это один из основателей Псково-Печерского монастыря, которому Иван Грозный отрубил голову в гневе, а потом, раскаявшись, сам нес бездыханное тело по дороге к Никольскому храму, и эта дорога по сей день называется Кровавой. Прп. Корнилий сам и иконы писал и книги переписывал, и вот там, в храме, по мнению батюшки, должны быть фрески. А было солнечное воскресенье, не хотелось особенно работать. Я говорю: «Батюшка, если там эти иконы вынимать, они килограмм по сто весят». А он говорит: «Все уже вынуто - твое дело взять растворители и идти». Я взял элементарное промывочное средство, пришли туда – а там уже лесенка-стремянка стоит. «Вот давай промывай на высоте чуть выше человеческого роста», - говорит батюшка. Он уже все заранее рассчитал. А там, за иконами такой слой грязи и копоти, что уже ничего, никаких фресок не видно. Когда я промыл первое окошко, открылся великолепный фресковый лик XVI века Саввы Освященного. Отец Алипий говорит: «Он хоть и не твой тезка (мой тезка Савва Вишерский), но все-таки Савва. Здесь будет восемь огромных фигур – выше человеческого роста». «Ладно,- говорю, - батюшка, вот съезжу в Москву, возьму на помощь своего коллегу, и будем реставрировать». А он говорит: «Нет, никакой Москвы - ты арестован. Звони Кириллу в Москву, что бы он срочно приезжал». И вот он нас здесь десять дней не отпускал, пока мы не промыли все фрески, и пока не открылась удивительная древнерусская красота. А батюшка уже все обустраивал: двери в диаконник поставили, Кирилл написал иконы в стиле ХIХ века, обнесли это место металлической оградой. Это радость была. Архимандрит Алипий тут же опубликовал свое открытие в Журнале Московской Патриархии, мне он поручил опубликовать в журнале декоративного искусства, потом в альбоме о Пскове. А потом он мне как-то сказал: «Савва, смотрите пока на фрески, умру – забьют опять». Я говорю: «Батюшка, вы что, это же уникально, это же святой Корнилий писал, это же как мощи, как мироточение». Через месяц после его смерти, в 1975 году, иконы поставили на место, и вот уже тридцать лет мы бьемся, что бы это было снова открыто. И я много об этом заботился, и духовенству об этом говорю.

Спустя некоторое время после этого случая, Кирилл, мой друг, увлекся эмалями в византийском стиле: восстановил технику их изготовления, так как у нас в мастерской была печь. Все делалось по византийским образцам – при чем это была не какая-то халтура. У Кирилла был полностью восстановлен принцип обработки. Когда мы показали первые образцы батюшке, он сказал: «Вот надо, что бы эти эмалевые иконы были вделаны в стену монастыря». Мы сначала сделали небольшую икону для Никольского храма: она была поставлена, торжественно освящена. Потом сделали уже большую икону перед входом, над святыми воротами Успения. Эти иконы делали мы подолгу – целый год уходил на это. Потом сделали Богоматерь Одигитрию туда, где Никольский храм и Кровавая дорога. Отец Алипий получал огромное удовольствие от нашей работы – это мы видели и чувствовали. И вот однажды мы приехали с Кириллом в монастырь, смотрим, а ни одной нашей иконы нет. У батюшка характер был решительный. М думаем: «Значит посмотрел, не понравилось и убрал». Приходим в покои к нему. Нас встретил келейник, батюшка в это время переоблачался. Смотрим – Никола висит в красном углу с лампадкой – не отверг. Он выходит, и говорит: «Ну что, эмалей своих не досчитались?.. История совершенно парадоксальная. Приехала делегация православных священников, по-моему из Америки, посмотрели эти эмали, потом поехали в Москву. А на приеме у Святейшего Патриарха Пимена, сказали: «У вас архимандрит Алипий – миллиардер, у него византийские эмали, которые на мировых аукционах стоят сотни тысяч долларов, просто в стенку вделаны». Батюшки их приняли за настоящие византийские эмали. Святейшим Пимен сразу позвонил – сказал убрать. Алипий ему стал объяснять, а он ему все равно: «Нет, это не надо»».

Были эти эмали убраны, после смерти отца Алипия они так и потерялись. Архимандрит Зинон только Николу сохранил.

- Известно, что отец Алипий вел занимал жесткую позицию в отношениях с властями. Некоторые представители власти даже его боялись. Вы были свидетелем таких отношений?

- Он с властями вообще прекрасно умел находить общий язык. Он нашел общий язык, прежде всего, в том, что не позволил закрыть единственный в Советском союзе монастырь, когда шло повальное уничтожение церквей разбойником Хрущевым. Когда к батюшке приехали представители власти, он им сказал: «Вот посмотрите на монастырь - какая здесь дислокация, танки здесь не пройдут, у меня половина братии фронтовики, мы вооружены, будем сражаться до последнего патрона, вы нас сможете взять только с неба авиацией. А как только первый самолет появится над монастырем, через несколько минут об этом будет рассказано всему миру по «Голосу Америки», по «Би-би-си».

У него были хорошие отношения с первым секретарем Псковского обкома партии Иваном Степановичем Густовым, кстати, очень порядочным человеком.

Отец Алипий всегда делал все во благо монастыря. Конечно, к нему придирались, и суды были частые. «Где лес купил? Он ворованный». А батюшка отвечал: «У нас что – магазины есть? Я купил бы его в магазине с удовольствием». «Где ладан достаете?» - с такими претензиями к нему постоянно приставали. Он сказал: «Савва, если будете писать мою житийную икону, клейма обязательно напишите: двадцать пять судов, которые я выиграл». Так вот он шутил.

К нему ездила вся Россия. Иван Семенович Козловский постоянно бывал на всех праздниках – замечательный наш певец, и художники к нему ездили, и писатели, и начальство – я видел у него там и председателя Совета министров, и космонавтов наших. К нему приезжали, и со всеми он умел поговорить. Но главным для него было служение Богу, он об этом никогда не забывал, и это не становилось стеной для приходящих, и тем самым он, как ловец человеческих душ, преуспел больше, чем кто-либо другой, обратив людей, далеких от Бога к нашей великой Православной вере.

Книга об архимандрите Алипии
Книга об архимандрите Алипии
Книга об архимандрите Алипии

- В книге об отце Алипии, которую вы издали, рассказывается о самом главном его служении - служении пастыря, приводящего людей к Богу. Расскажите, пожалуйста, об этом?

- Я знаю, я видел, что архимандрит Алипий многим людям заново открыл глаза на мир. Это все можно прочитать в нашей книге. Многим он подарил радость общения с Богом. Сколько художников-андерграундщиков приезжали к отцу Алипию и бросали свои бесовские занятия, обращались к настоящей реалистической живописи. Такой пример в книге приводится в воспоминаниях отца Сергия Симакова. Отец Сергий тоже был подпольным художником, приехал с отцом, увидел архимандрита Алипия, пообщался с ним и стал писать картины на религиозную тему, и не просто стал картины писать, а стал священником, настоятелем храма под Угличем. В прошлом году умерла его матушка, разделявшая с ним его послушание, и он теперь принял монашество - стал иеромонахом Рафаилом и пишет великолепные картины, связанные с русской историей, с историей Русской Церкви. И таких примеров очень много.

В. А. Студеникин - иподьякон
В. А. Студеникин - иподьякон
В. А. Студеникин - иподьякон

Задача тех, кто участвовал в создании этой книги – прославить имя архимандрита Алипия. Владимир Александрович Студеникин – один из создателей книги, человек воцерковленный, окончил Ленинградскую Духовную Академию, практику во время летних каникул проходил в Псково-Печерском монастыре. Отец Алипий его очень любил, доверял ему экскурсии водить. Володя научился и антикварному делу – отец Алипий привил ему этот вкус хорошего собирателя. Владимир сейчас один из настоящих, хороших собирателей, у него антикварный магазин на Пречистенке «Ортодокс-Антик». Два года назад Володя пришел ко мне, и сказал: «Савва, я дам деньги, мы должны обязательно к памяти батюшки выпустить книгу». Мы сначала задумывали её как воспоминания, а потом, когда книжка уже была готова, и находилась в типографии, мне дали рукопись Андрея Пономарева – талантливого молодого историка, который написал великолепную летопись жизни архимандрита Алипия, и в это же время Володя её в Интернете поймал. Я ему позвонил из Пскова, предложил опубликовать в книге отрывки из рукописи, а он мне говорит: «Не будем считать деньги, полностью её издадим». И вот это издание, я считаю, с церковной стороны великолепно выдержано, а главное - это прекрасная дань памяти архимандриту Алипию. Мы надеемся, что после выхода книги найдутся и другие люди, которые вспомнят что-то об отце Алипии, и мы будем продолжать увековечивать память нашего батюшки, который помогает нам и сейчас жить. Мы всегда в своих молитвах обращаемся к его светлому образу, всегда его поминаем и всегда перечитываем его проповеди, которые сказаны не казенным языком, а языком человека просвещенного, умного, и при этом, простого происхождения, из крестьянской семьи.

- Таких людей, как отец Алипий, постепенно становится все меньше в нашей жизни. Мало светильников, освещающих и освящающих нашу жизнь. Все больше той нечисти, ринувшейся к нам, о которой вы говорили. Что нам остается делать?

- Эта нечисть, это горе, постигшее нашу Родину - все знают об этом и все это видят. И с этим надо бороться. Каждый на своем месте должен бороться. Не поддаваться, потому что это бесы. И Господь был искушаем диаволом, а уж мы – простые смертные, они к нам все время стучатся и копытцами стучат. Что делать? Молиться, трудиться и верить.

Вы знаете, я верю, что вся эта нечисть, которая ринулась к нам, в нашу жизнь, это явление смутного времени, это все пройдет. А то, что сделал наш народ, победив фашизм, не дав завоевать нашу Родину - подвиги таких людей, как архимандрит Алипий и миллионов наших солдат и офицеров – их подвиги никогда не забудутся.

Самая страшная ошибка Гитлера, это говорили и наши эмигранты, и об этом великолепно писал наш замечательный мыслитель Иван Ильин, что если бы он боролся, как он сам говорил, с большевиками, может быть, война сложилась по-другому. Но он воевал с русским народом, с нашим народом и с его непоколебимой верой. Поэтому эта его война заранее была обречена на поражение благодаря таким людям, как архимандрит Алипий.

Я желаю всем обязательно прочитать эту книгу и помнить о замечательном пастыре, воине и художнике - архимандрите Алипии (Воронове).

С Саввой Ямщиковым беседовал Сергей Архипов

Желающие получить бесплатно книгу "Архимандрит Алипий. Человек, художник, воин, игумен" могут обращаться в антикварный салон "Ортодокс Антик" по адресу: г. Москва, ул. Пречистенка, д.24/1 (м. Кропоткинская) ежедневно с 11 до 19 часов (кроме воскресенья).

Телефон 202-61-25.

Сергей Архипов

Савва Ямщиков

29 июня 2005 г.

Книги об архимандрите Алипие (Воронове) можно купить здесь:

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×