Жизнь как на ладони,
или «Кто тут дочь священника?!»

Сейчас много пишут о священниках и матушках. А я хочу рассказать об их детях. А точнее – я просто хочу рассказать о себе и знакомых мне детях батюшек. Порой мне бывает очень больно.

Ирина Войт. Анастасия, дочь священника. 2000.

Разговариваю с новоиспеченными друзьями о собаках. Жалуюсь:

— Нельзя мне большую собаку заводить, так как ко мне домой люди потоком идут.

Знакомый, озадачено:

— Твой отец экстрасенс?

— Да нет, священник…

Немая пауза.

Или сижу с подругами в кафе. Упрек в мой адрес — дочь священника, а в кафе пришла! Другая подруга была столь занята поеданием салата, что не поняла, кому предназначалась фраза, но отреагировала мгновенно: «А что, детям священников в кафе ходить нельзя?» Секунды через три, испуганно: «Кто тут дочь священника?»

Моя жизнь состоит из опровержений

Это при всем том, что мини-юбок, брюк я не ношу, вызывающе не крашусь… И все равно на дочь священника не похожа!!!

Иногда я думаю, что моя жизнь состоит из опровержений. В любом обществе, за исключением верующих, я должна доказывать, что дети священников вовсе не гуманоиды с другой планеты, которые ничего не знают, ни к чему не приспособлены, которых можно обидеть, боясь лишь одного — «только бы поп по голове кадилом не дал!»…

К священству Господь призвал моего отца через болезнь

Мне тогда было 10. И в тайну исчезновения папы из дома меня не особо посвятили (он проходил учебу в монастыре), наверное, из-за моей привязанности к селу, в котором росла, ведь при рукоположении его надо было покинуть.

Отец — священник. Для меня тогда это много не изменило — ведь он так и остался любящим отцом, а в церковь мы и так ходили. Только позже, когда захотелось джинсы, накрашенные ногти, проколотые уши, гулять до двенадцати — началось табу. Сейчас я понимаю, что, будучи в семье одиночкой-эгоисткой, эти табу делали меня невыносимой.

Среди новых друзей я была объектом наблюдения — всем было интересно, чем живет молодой священник.

«На Бога надейся, но и сам не плошай!»

В 6-ом классе одноклассники объявили мне бойкот — в одной из школьных ссор я попыталась восстановить справедливость с помощью классного руководителя. Мы переехали в соседнее село, и я пошла в другую школу.

Сейчас многие знакомые мне семьи священников жалуются на то, что их детей обижают в школе. Меня тоже обижали. Но ведь есть пословица «На Бога надейся, но и сам не плошай!» С улыбкой вспоминаю, как билась (да, в прямом смысле этого слова, с кулаками и выдиранием волос) с одноклассниками, вдвое большими меня (я и нынче не отличаюсь схожестью с каланчой). Дома — плакала, а в школе — отстаивала право на существование. Я вернулась в эту школу в 10-11 класс, помогала завучу по воспитательной работе в организации школьных вечеров и мероприятий, тогда я диктовала свои правила.

Вместо «инкубаторской» визитки — джинсов в обтяжку — кофточки, блузочки, юбочки, каблучки…

Детей священников обижают лишь потому, что они это позволяют. Мой отец для меня — образец. Даже во внешнем виде (он никуда не выходит в люди без подрясника, у него длинная борода и волосы до пояса). Вот я не ношу брюки. Люди добрые, да кто сказал, что без брюк опустеет полгардероба? Чушь! Смотрю, у меня и на работе присматриваться стали: вместо «инкубаторской» визитки — джинсов в обтяжку — кофточки, блузочки, юбочки, каблучки. Девочки! Ну, мы же девочки!

Еще одно нападение на детей священников – сплетни

Как следствие наблюдений, преувеличений, додумываний. В одном из ваших журналов была статья о том, как одинок священник на приходе и как ненавидят матушку за то, что она не вписывается в идеал жены священника. Мы читали эту статью всей семьей, как о себе. Я не буду утверждать, что все вокруг враги, ведь какой ты, такие и вокруг тебя. Но состояние скрытой враждебности — это да.

Больше всего в этом плане достается маме. Она у нас единственная в районе матушка, занимающая руководящий пост. По работе имеет дело с разными людьми (руководители меня поймут). А ведь каждый человек видит мир в меру своей распущенности. И начинается…

Живешь, как на ладони

Кстати, по поводу информированности населения, иногда мой отец вечером знал, сколько раз вне дома я говорила по телефону. Разумеется, без моего вмешательства. Да, священник в понимании людей — нечто, кто не может иметь дорогую машину, компьютер, богатых родственников, общаться с людьми самой разной репутации, покупать дорогие продукты. А дети священников — особый пункт. Известно ведь, дети — зеркало семьи. Вот и пошло-поехало. «Туда не пойди, там не будь, то не говори, то не одевай, обидят — молчи…»

Вот и обижают детей священников, они ведь даже слова не скажут. Не потому, что не знают, а потому, что авторитет семьи – прежде всего. Живешь, как на ладони. Спроси, что ел вчера — не вспомнят, а какого цвета у батюшкиной дочери шуба — всегда, пожалуйста.

Священники сетуют — в семьях батюшек дети неверующие, совсем далекие порой. А это потому, что священническую жизнь знают со всех сторон медали. Видя, как мой отец порой, как говорится, до кровати «на автопилоте» добирается, да сколько искушений, неприятностей бывает. А порой всю ночь бегаешь, слушаешь — дышит или нет,— я не понимаю ХБМ-ок. Не пойму никогда.

…тебе достается больший кусочек Тела Христова, а для этого можно и потерпеть

А вообще, все не так хмуро. Зато у любого односельчанина можно узнать все новости своей жизни. Поешь в церковном хоре, и на причастие тебе достается больший кусочек Тела Христова, а для этого можно и потерпеть.

Просто я хотела сказать всем детям священников: из любой ситуации есть выход, даже если он и не всегда соответствует Библейской заповеди «Возлюби ближнего своего». Не будем прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас!

Простите меня, грешную.