Две лжи о Церкви как основа для филетических расколов

В данной статье я бы хотел говорить о расколах филетического типа. Мне они знакомы на примере последователей «Киевского Патриархата», «Македонской Православной Церкви» и «Черногорской Православной Церкви», с которыми у меня случались беседы в разные годы.

Для начала следует напомнить ряд аксиом, без которых бессмысленен разговор на тему о Церкви.

Есть Бог, Который дал жизнь каждому из нас. Есть смысл нашей жизни – сделать выбор, с Богом мы или со грехом, с истиной, или с ложью. Бог дал нам возможность познать истину, Он открыл её в Своём слове – Библии. Из тех и для тех, кто выбор сделал в пользу Бога и истины, Он создал «род избранный, царственное священство, народ святой» (1Пет. 2:9) – Свою Церковь. Человек, который искренне стремится к соединению со Христом, не может при этом быть в изоляции, разделении и неприязни с другими, жаждущими того же единения со Христом. Ещё апостол Иоанн обличал это: «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1Ин. 4:20)

Диавол посредством греха и ненависти принес в мир разделение между Богом и человеком и между человеком и человеком. А Христос посредством любви, святости и жертвы принес исцеление в наш разделённый и разобщённый мир – принес единство Своей Церкви, в которой ученики Его становятся едины с Богом и друг с другом. И, как говорил авва Дорофей, чем ближе люди становятся к Богу, тем ближе они становятся и друг ко другу. Столь важно это единство уверовавших, что Христос в Гефсиманском саду молил Отца именно о нем: «молю и о верующих в Меня… да будут все едино» (Ин. 17:20-21).

И потому наиболее болезненно ученики Христовы относились к попыткам нарушить это единство. «Умоляю вас, братия, остерегайтесь производящих разделения… и уклоняйтесь от них» (Рим.16:17) – говорит апостол Павел. Привнесение разделений в Церковь бывает либо черезь ересь – когда разделение происходит из-за того, что люди отделяются по причине искажения веры, – либо через раскол, – когда разделение происходит по любому другому поводу. И в том и в другом случае Церковь остаётся, как была, единой, но от этого Христова единства отпадают те, кто последовали за разделителями.

И происходит то, о чём говорил блаженный Августин: «мы веруем во святую соборную Церковь. Однако еретики и раскольники также называют свои общины церквами. Но еретики, ложно мысля о Боге, искажают саму веру, а раскольники беззаконными разделениями отступают от братской любви, хотя верят в то же самое, что и мы. Поэтому ни еретики не принадлежат вселенской Церкви, которая любит Бога, ни раскольники не принадлежат к ней».

Для верующего человека видеть отпадение от Церкви – это все равно, что видеть, как утопающий схватился за брошенную ему веревку, начал выбираться, а затем снова сорвался в воду и утонул. Очень горько и страшно! Ведь речь идет именно о жизни и смерти, спасении и погибели множества людей, как свидетельствует ученик апостолов святой Игнатий Богоносец: «Не обольщайтесь, братья мои! Кто следует за вводящим раскол, тот не наследует Царствия Божьего». К этому невозможно относится спокойно.

Основанная Христом единая Православная Церковь состоит из Поместных Церквей, которые равно признают друг друга, молятся друг с другом, и, самое главное – участвуют в едином таинстве Евхаристии, через которое и становятся все вместе единым Телом Христовым.

«Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата», «Македонская Православная Церковь», «Черногорская Православная Церковь» считают себя автокефальными Церквами, но ни одна из Поместных Церквей не признает их. А это не пустая формальность, а сама сущность дела. Вот есть, например, настоящие президенты, которых все признают таковыми, и есть люди, которые называют себя президентами, королями, императорами, но никто другой их таковыми не признает. Разница между первыми и вторыми велика. Первые сидят в президентском кабинете и правят страной, а вторые лежат на больничной койке в психиатрической лечебнице, потому что их представление о себе не соответствует действительности.

Глядя на официальные сайты некоторых филетических расколов, можно подумать, что проблемы нет. Любой знак внимания – любая встреча, любой визит вежливости, любой подарок со стороны клириков других Поместных Церквей преподносится как признание и поддержка данного раскола, не смотря на то, что такие же встречи, визиты, подарки совершаются и по отношению к католикам, мусульманам и вообще светским людям. Но где же то, что составляет сущность церковного общения и единства? Где сослужение, где совместное причастие, где взаимное поминовение?

В живом общении я замечал, что многие священники-раскольники боятся выезжать в другие православные страны, потому что знают, что там им не дозволят ни служить вместе с местными клириками, ни причащаться от единой чаши – и надо будет либо кривить душой, выдавая себя обманом за члена канонической Церкви, либо испытать тяжесть своей отлучённости от Христовой Церкви. Такова трагическая реальность, которую невозможно игнорировать. Либо человек в Цркви – и тогда с ним можно вместе служить и причащаться, либо человек вне Церкви, и тогда ни служить, ни причащаться с ним нельзя. Величайшая трагедия в том, что из-за безумства и беззакония вождей раскола от Церкви, – которая есть Царство Божие на земле, – оказалось отторгнуто множество людей.

В основе всех филетических расколов, если покопаться, можно обнаружить две великие лжи о Церкви, первая – которая породила раскол и подпитывает его, а вторая, – которая не даёт людям прозреть и освободиться от раскола.

Первая ложь – что Церковь есть служанка государственных и народных интересов. Что высшее и благороднейшее её прездназначение – объединять народ, обеспечивать идеологическую базу государству, учить покорности властям, вести социальную деятельность и т.п.

У верующего православного человека такие идеи вызывают, по меньшей мере, улыбку. Да, Церковь немало хорошего сделала и делает для многих народов и государств, но она существует вовсе не ради них.

Главное предназначение Церкви – воссоединять человека с Богом, делать людей святыми, богоподобными и христоподобными. Как сказал один из афонских старцев – Церковь это фабрика по производству святых. Этим она занимается везде, где появляется, и всегда, сколько существует. Народы приходят и уходят, государства создаются и разрушаются, а Церковь остается и совершает свою спасительную миссию в мире, разъедаемом грехом.

Для неверующих такие слова кажутся пустой демагогией, но для верующих – это реальность, перед лицом которой все попытки представить Церковь Христову служанкой какого-то народа и государства выглядят как несусветная чушь.

Церковь не служит ни России, ни Украине, ни Македонии, ни Сербии, ни Греции, ни Черногории – Церковь служит только Христу. И любые попытки использовать её не по назначению, встречали, встречают и будут встречать со стороны Церкви вежливое, пассивное, но сопротивление. Да, не только в Украине, Македонии, и Черногории, но и в России и в Сербии и в Греции были и есть люди, даже облеченные саном, которые исповедуют вышеупомянутую ложь, воспринимая Церковь лишь как средство для улучшения земного существования данного конкретного народа. Это их вина и их беда, но нигде они не смогли взять верх и причинить столько бед церковному народу, сколько в Украине, Македонии и Черногории, когда ради ложно понимаемых национальных интересов учинили раскол, и тем самым навредили не только Церкви, но и этим народам.

Да, Церковь существует не ради народа, но она оказывает благотворное воздействие на народ, освящая его через причастие благодати Духа Святого, который живёт в ней. Так фонарь с хорошими батарейками светит и рассеивает тьму. А раскольническая Церковь становится фонарём без батареек, который имеет форму фонаря, но не светит и пользы не приносит, – ибо Духа Святого нет в ней.

Вторая ложь о Церкви – то, что раскол не является чем-то серьёзным, и духовно пагубным, что это мелочь, – неприятная, досадная, но всё же мелочь.

Нечто подобное можно видеть и в мире. Так, внезапная тяжелая болезнь друга или родственника воспринимается как трагедия, но если человек работает в реанимации, где каждый день видит тяжелых больных, то для него тяжкие заболевания становятся чем-то привычным, и не трогают сердце. Когда в обычной жизни происходит убийство, люди, которые стали свидетелями, повергаются в шок. Но на войне, где убийства происходят каждый день, солдаты привыкают к этому, и смерти множества других людей, не только врагов, но и своих, становятся чем-то обыденным.

Тот же синдром есть и на Украине, и в Македонии. Когда множество людей вокруг – раскольники, раскол не воспринимается как трагедия. И не воспринимается как смертный грех, которым он является, согласно святым отцам. От некоторых раскольнических священников я прямо слышал эту мысль: мол, вот ересь – это серьёзно, а раскол – так, мелкое неудобство.

Но что же такое ересь? Привнесение новшества в веру. Как это определенно выразил апостол Павел: «кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема» (Гал.1:9). И, как сказали отцы VII Вселенского Собора, «Мы следуем древнему законоположению кафолической Церкви. Мы сохраняем определения отцов. Прибавляющих что-либо к учению кафолической Церкви или убавляющих от него мы предаем анафеме».

Однако идея о том, что раскол есть нечто маловажное и терпимое по сравнению с ересью – это как раз и есть новшество, противоречащее древним определениям святых отцов! Святитель Иоанн Златоуст говорит: «производить разделения в Церкви не меньшее зло, как и впадать в ереси». А преподобный Никодим Святогорец говорил даже, что «раскол хуже ереси». Выше мы уже приводили слова блаженного Августина, что ни еретики, ни раскольники к Церкви Христовой не принадлежат, – так что ни по отношению к Церкви, ни по воздействию на душу заблудшего раскол от ереси ничем принципиально не отличается. Он отличается только причинами. Да, есть разница – сгореть или утонуть, но результат один. Знание о причинах смерти важно для живых, чтобы знать, чего опасаться, – но для умерших особой разницы нет. В землю кладут и тех и других. То же самое и в отношении ереси и раскола, как свидетельствует священномученик Иларион (Троицкий): «отпадение от Церкви в раскол ли, в ересь ли, в сектантство ли – есть полная погибель и духовная смерть. Для нас нет христианства вне Церкви. Если Христос создал Церковь и Церковь – Тело Его, то оторваться от Тела Его – значит умереть».

Господь сказал: «создам Церковь Мою» (Мф. 16:18). Не сказал: «создам церкви Мои». Церковь одна. Исповедуя эту истину, каждый православный христианин произносит в Символе веры: «верую во единую святую соборную и апостольскую Церковь». Но чем именно Церковь Христова едина? Единством Евхаристии. Причащаясь единого Тела и Крови Христовой, христиане мистически соединяются со Христом и друг с другом, становятся частью единого Тела Христова, «которое и есть Церковь» (Кол. 1:34). «Так мы, многие, составляем одно тело во Христе» (Рим. 12:5).

Именно этим общением в Евхаристии определяется, принадлежит ли человек Церкви Христовой, или нет. А если существуют два сообщества, каждое из которых называет себя Церковью Христовой, но при этом между ними совершенно нет евхаристического единства, то это означает, что только одно из них может быть настоящей Церковью. Не может быть и там и там истинного причастия. Только в настоящей Церкви подаётся верующим Тело и Кровь Христовы, а в псевдоцеркви хлеб и вино остаются хлебом и вином. Всех, кто не желает признавать этого, обличают слова апостола: «Разве разделился Христос?» (1Кор.1:13).

Раскольники-филетисты хотят думать: «мы одна Церковь со всеми Поместными Церквами». Но в чём же это единство, если нет единства ни в молитве, ни в сослужении, ни в Евхаристии? Скажут: «мы едины в вере», – но это могут сказать абсолютно все раскольники, бывшие в истории Православия, ведь характерной чертой раскола и является отделение от Церкви при формальном сохранении веры. Сохраняли ту же веру и донатисты, отделившиеся от Церкви во времена святителя Киприана Карфагенского. И что же он пишет об их сообществе? Что это не Церковь, там нет причастия, нет благодати, нет спасения, нет Христа.

Во всех беседах, которые случались у меня с раскольниками, мои собеседники признавали очевидный факт отделённости их от семьи Поместных Церквей, составляющих Вселенскую Православную Церковь. Но при этом всячески уклонялись сделать из этого самый прямой и очевидный вывод.

Когда я беседовал с одним из священников, пребывающих в расколе, то прямо спросил его: «Считаете ли вы, что в год провозглашения вашей «автокефалии» все Поместные Православные Церкви отпали от вас, и теперь только ваше сообщество остаётся единой святой соборной и апостольской Церковью, основанной Спасителем?» Он мне ответил, что принять такое было бы абсурдно и что, конечно же, он так не считает, признавая Поместные Церкви как Церковь Христову.

На это я сказал, что в таком случае, если он, согласно Символу веры, верит «во единую Церковь», то ему необходимо признать, что сам он сейчас находится вне единой Церкви, потому что его религиозная организация отделена от всех Поместных Православных Церквей. То, что разделено, не может быть «одним», если есть разделение, то мы уже имеем дело, как минимум, с «двумя».

Если хотя бы немного следовать принципам православного учения о Церкви в применении к филетическим раскольническим «церквам», то мы увидим лишь три возможных варианта ответа.

Вариант 1: признать, что эта церковь в год провозглашения автокефалии откололась от единой Церкви Христовой и стала псевдоцерковью;

Вариант 2: признать, что весь остальной православный мир откололся от этой церкви и превратился в «схизматическое сборище»,

Вариант 3: признать, что Церковь Христова разделилась, и в таком случае нужно говорить: «верую в разделённую Церковь». Но, поскольку разделение от диавола, то Церковь разделённая, естественно, уже не может быть святой. Не может быть она и соборной. Не может быть она и апостольской, потому как у апостолов была единая Церковь, а не разделённая. Следовательно, на литургии нужно говорить: «верую в разделённую, несвятую, несоборную и неапостольскую Церковь».

Раскольники-филетисты не хотят признать первый вариант, ибо это было бы самообличением с их стороны, не признают и второй вариант, понимая всю его абсурдность, и фактически следуют третьему варианту, хотя и не решаясь говорить об этом прямо и доводить его до логической последовательности – ибо тогда станет очевидна его еретичность.

Ведь подобный взгляд означает отрицание догмата о Церкви, полное ниспровержение православной экклезиологии. Тело, рассечённое надвое – не живёт. Верить в «разделённую Церковь» – это значит верить в то, что Церковь умерла. Такое «благовествование» – совсем не то, что мы приняли от апостолов.

Собственно, это незначительная модернизация протестантского лжеучения о «невидимой Церкви», будто бы существующей сразу во всех сообществах, называющих себя «Христианской Церковью», несмотря на их разделения. Это еретическое заблуждение уже соборно осуждено как неприемлимое для Православной Церкви, – например, на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 года. Его обличали многие святые, в частности, святитель Феофан Затворник.

Чем же объяснить такой взгляд, – как в случае протестантов, так и в случае раскольников? Ведь он очевидно алогичен, нечестен, призывает закрывать глаза на очевидные факты разделения – как разумный человек может всерьёз заставлять себя в это верить?

Думается, ответ лежит не в области разума, а в области психологии. Это «вера» трусов, которые боятся честно анализировать, делать выводы, искать, где истина, – им проще отмахнуться, сказав: «истина и у нас и у вас», или «Церковь Христова и у вас и у нас». Так мыслят люди, которые боятся ответственности и пытаются избежать всего, что ставит «вопрос ребром» и заставляет сделать выбор: со Христом или против Христа.

Один священник-раскольник мне сказал, что для него не имеют значения вопросы церковного разделения, для него самое главное – служить Христу и приводить к Нему людей. Такой ответ – наглядный пример разрушения всяческого церковного сознания под воздействием пребывания в расколе. Я вынужден был напомнить моему собеседнику, что не существует Христа без Церкви, – они едины как Глава и Тело, о чём говорит нам апостол Павел (см. Кол. 1:24), и сам Господь говорит, что истинно верующие в Него будут едины друг с другом и едины со Отцом и Сыном (Ин. 17:21). Верить, что можно придти ко Христу без связи с созданной Им Церковью – это протестантизм, страшнейшая из его ересей, отрицающая Церковь как таковую.

Я сказал моему собеседнику, что пока он сам не придёт ко Христу через Церковь, основанную Им, он никого не сможет привести ко Христу, и сам останется чуждым для Христа, и всё, что, как ему кажется, он совершает ради Христа, Христос не примет, как не принимал жертвы непокорного народа Израильского, о чём сказано через пророка Исайю: «приносящий агнца в жертву — то же, что задушающий пса» (Ис. 66:3).

Я знаю про один монастырь в Америке, который находился в расколе. Его насельники этого не знали, думая, что их юрисдикция каноническая. Но однажды, задавшись всерьёз этим вопросом, они стали разбираться и увидели, что это не так. Тут же на общем собрании братии было решено искать пути присоединения к канонической Церкви. Найти ближайшего епископа, войти в сообщение с ним, направить официальное прошение, дождаться ответа – всё это заняло четыре месяца, по истечении которых эти отцы, к их радости, были приняты в Церковь Христову. Но все эти четыре месяца в их монастыре не совершалась литургия. Таково православное сознание! Если священник понимает, что отделён от Вселенской Церкви, то первый же естественный вывод из этого: Евхаристии нет, хлеб остаётся хлебом, вино – вином. Совершать в таком состоянии литургию для совестного человека так же немыслимо, как и кощунствовать.

Священник, который, зная, что пребывает в отделении от Вселенской Православной Церкви, продолжает совершать Евхаристию, показывает в себе не только незнание экклесиологии, но и равнодушие к истине, то есть, равнодушие ко Христу, ибо Христос сказал: «Аз есмь истина» (Ин. 14:6).

Когда я беседовал с раскольниками, многие из них старались отстаивать раскольническую «экклезиологию». Они говорили мне, что у некоторых Поместных Церквей автокефалии были получены именно таким путем, на который вступила их религиозная организация. Самовольное беззаконное провозглашение, пребывание под отлучением, и, наконец, признание.

Всё! Это первый и последний аргумент раскольников-филетистов!

Представьте, что ваш брат собирается спрыгнуть с крыши десятиэтажного дома, и на все ваши уговоры и мольбы невозмутимо отвечает, что бывали случаи, когда люди падали с такой высоты и оставались живы. Бывали случаи? Бывали! Значит и ему можно. Всё, окончен разговор.

Так и с раскольниками: вся «церковная» историческая наука их направлена на то, чтобы изыскивать какие-нибудь исторические примеры в свое оправдание, уводя разговор как можно дальше от того факта, что отпадение и пребывание в расколе – это смертный грех, который губит для вечности душу человека.

Можно много говорить о людях, упавших с домов и выживших, можно вспомнить и Весну Вулович, которая упала с высоты более десяти километров и осталась жива, – но разве все это отменяет тот факт, что падение с огромной высоты смертельно опасно? К чему умалчивать о том, что намного больше примеров гибели людей, упавших с такой высоты? В истории Церкви немало примеров, когда люди устраивали смуты и расколы под лозунгами автокефалии – и никакой автокефалии не получали. Итак, далеко не все упавшие выжили. Откуда же берётся уверенность, что и в этом случае выживет?

Кроме того, людей, пребывающих в расколе, завораживает число формальных членов их религиозной организации. Мол, не может же и впрямь весь народ гибнуть, – значит, наше сообщество – тоже Церковь. Но это аргумент не от разума, а от эмоций. Так и пассажир «Титаника» мог бы думать, что не может столь великий корабль потонуть и такое множество народу погибнуть.

В действительности, в том-то и трагедия, что все, пребывающие вне канонической Церкви, гибнут, даже если и называют себя православными. И особенно печально, что гибнут, имея все возможности спастись.

После немалого общения с раскольниками-филетистами, я вынужден предположить, что основная причина того, что проблема раскола до сих пор не решена, заключается в равнодушии людей, называющих себя православными, и являющихся прихожанами и клириками раскольнических «церквей». Им, как правило, не интересно узнать, где правда, не интересно узнать, где Христос, не интересно узнать, где Церковь. Им всё равно. И это очень печально. Из-за этого разговоры с раскольниками часто оказываются бессмысленными, как и любой разговор с человеком, которому не важна истина.

Но если это не так, то, в том числе ради таких людей, оказавшихся в расколе, но для которых вера – не просто семейная традиция, выражение национальной идентичности, приложение к патриотизму, или разновидность хобби, но смысл и закон жизни, – стоит вступать в диалог с раскольниками, чтобы дать им повод задуматься над своим положением по отношению к Церкви Христовой, и, соответственно, по отношению ко Христу.