Православный календарьПравославный календарь
Как Бог через людей мне помогал в самых трудных жизненных обстоятельствах
Алексей Петрович Арцыбушев
Я принял решение: пусть я здесь, в этом ящике, должен умереть, но только чтобы из-за меня никто не сел.
«Христианство самодостаточно и не нуждается в каких-то особых формах и начинках»
Мон. Софроний (Вишняк)
Мы не доверяем Церкви – столпу и утверждению истины – и излишне оптимистично смотрим на человеческие возможности познания.
Ответ прот. Вячеславу Рубскому: достоинства «нового платья короля»
Прот. Вадим Леонов
В нашей дискуссии я обращаюсь к о. Вячеславу как православный священник к православному священнику.
Как бывший ректор Пятидесятнической семинарии принес Православие в Пуэрто Рико
Свящ. Григорий Юстиниано
Я так плакал, что мои очки были полны слез. Это были смесь счастья и святости – того, что я давно искал.
«Человеческая душа жива лишь тогда, когда ищет Бога»
Митрополиту Тихону — 65!
О русском духовенстве накануне революции
Воспоминания свт. Мардария Ускоковича
В первые месяцы русской революции во многих епархиях происходил феномен, на первый взгляд казавшийся удивительным. Священники собирались излить ярость на своих архиереев. Мне не раз пришлось наблюдать подобные сцены, но меня это не удивляло.
«Фолк-кэмп», или Две недели погружения в фольклор
Арсений Симатов
Чем больше соотечественников станут причастны к нашей традиционной культуре, тем крепче надежда, что русский народ продолжит свое бытие на земле.
«Чаёк с мощами»
Произносил ли старец Николай Гурьянов слова «мощей нет, их сожгли» про останки Царской семьи?
То, что сейчас преподается нам как откровение старца Николая, на самом деле является некими духовными фантазиями рабы Божией Нины, которую никто никогда не видел.
Доктор
Марина Поздеева
Столичный доктор лечил лучше здешних лекарей. Поднимались на ноги те, кто и не надеялся… А денег не брал.
Антрополатрия в эпоху постмодерна, или О «богообщении» прот. Вячеслава Рубского
Прот. Вадим Леонов
Предлагается радикальная смена религиозной парадигмы – перейти от взаимодействия с Богом к взаимодействию с людьми и самим собой.

Русские в Германии. Часть 3

Беседа с протоиереем Николаем Артемовым, ключарем мюнхенского кафедрального собора в честь новомучеников и исповедников Российских (РПЦЗ).

"Епископ
Епископ Агапит, отец Николай Артемов и отец Илья Лимбергер с монахинями из Гефсимании на крыльце мюнхенского собора
– В Мюнхене существуют еще какие-то православные храмы?

– Да. Во-первых, Зарубежная Церковь располагает в Мюнхене монастырем на западной окраине города. На севере находится храм святого архистратига Михаила, построенный в 1963 году. Наша церковь расположена на  юге. Это кафедральный собор в честь новомучеников и исповедников Российских. В центре города, в зале католического дома социальной работы имени Кольпинга, служит отец Николай Забелич, учившийся в духовных школах, которые расположены в Троице-Сергиевой лавре. У Московского Патриархата есть дом, при котором гараж превращен в домовую церковь. Это у нас за рубежом вполне нормальное явление, когда или большой подвал, или гаражи превращаются в храмы. В Цюрихе и в Базеле существуют такие подземные храмы. Конечно, в таких храмах чуть низковат потолок, но и иконостас, и исповедальня, и место для крещения –  все есть. Вот это основные места для русских богослужений в Мюнхене.

Сравнительно недавно нам удалось после многолетних хлопот открыть женскую обитель. Уже собрались сестры. А то раньше мы их рассылали в Лесненский монастырь, в Лондон, на Святую землю – не было в Германии женских монастырей. Теперь в обители обустроен храм с иконостасом из Лондона, подсвечниками из Ландсхута, престолом из Штутгарта, иконами из прежних эмигрантских храмов и молелен… Скит этот посвящен преподобномученице великой княгине Елисавете и располагает большой территорией (по западно-европейским меркам, конечно). В зданиях скита можно устроить 50 монахинь, да еще и гостей. Предстоит огромная работа, чтобы все там устроить. И мы просим ваших молитв.

Насколько мне известно, отец Николай Забелич собирается приобретать помещения на другом конце города – на северо-востоке. Это очень хорошо. Если это удастся, то русские храмы будут в Мюнхене распределены согласно Пасхальному канону: «От запада и севера и моря и востока чада Твоя», или по пророку Иезекиилю: «От четырех ветров приди Душе…». То есть мы тогда будем на всех сторонах Мюнхена – на севере, на юге, на западе и на востоке. Это было бы очень хорошим решением для православных людей.

Но кроме этих русских мест, в Мюнхене существует еще, если не ошибаюсь, шесть греческих храмов, все новостильные. Есть болгарский приход, где служат сравнительно регулярно. Есть грузинский приход, есть сербский. Сербы располагают собственным храмом с большим залом, со всеми подсобными помещениями. Он сравнительно недалеко от нашего собора на юге. В центре города, рядом с вокзалом, есть малая резиденция румынского епископа, с часовней.

– А сколько в Мюнхене православных?

– Довольно трудно сказать, потому что процент воцерковленных людей весьма мал. Но пять тысяч, я думаю, спокойно наберется. А может быть и больше. Мы видим, что на различных культурных мероприятиях появляется около 10 % русскоязычного населения. Такие мероприятия собирают человек по 300–400 и до 500.

– А что это за мероприятия?

– Приезжает, например, какая-нибудь певица из России или устраивают какие-нибудь чтения. В Мюнхене есть культурное общество «Мир», которое очень интенсивно работает – организовывает концерты, просмотры фильмов и тому подобное. С Церковью это общество соприкасается, но не слишком часто. Например, они могут спокойно назначить свое рождественское празднование на вечер 6 января. У них там праздник, музыка, гусли, не знаю что еще… Какое-то «русское рождество» вместе с немцами, любящими русскую культуру, они празднуют. А мы, «церковники», недовольны этим и скрипим: безобразие… Но это невоцерковленное русское население, и это сказывается.

– Как Вы думаете, что из вашего церковного опыта сейчас было бы полезно в России. И, наоборот, из того, что сейчас есть в России было бы полезно вам за границей?

– Вы имеете в виду задумки? У меня лично их нет. Потому что я не вижу, чем бы мы могли бы вас поучать. И совершенно не собираюсь об этом думать. Мне говорят, что у кого-то из нас есть такое настроение. Этот вопрос следует адресовать к другим людям. Я, со своей стороны, нахожу в нашем общении много полезного… По закону Божиему в России уже существуют очень хорошие педагогические наработки. С другой стороны, у нас в приходской жизни есть уже давнишний опыт преподавания. Я сам преподаю детям 25 лет.  Честно говоря, все это для меня было очень мучительно, я периодически впадал в депрессию. Мысль о законе Божием, как об учебном предмете, меня угнетала. После 15 лет преподавания я пришел в себя и начал понимать, что это хоть и тяжело, но очень хорошо. И сейчас я слышу от взрослых, которые прошли через изучение закона Божия, что это им в жизни очень многое дало, и этим утешаюсь.

Если говорить о возможностях будущего Поместного собора… Конечно, нужен устав прихода. Нужны выборы приходского совета, старосты, казначея, ревизионной комиссии и прочее. Под руководством настоятеля. Соответственно, если выбирать представителей на собор, то надо знать, кто твои прихожане. Следовательно, нужно их как-то оформлять. Это по дореволюционному уставу было устроено. Это у нас все есть: приходская жизнь с выборами, со списками, определено, кто должен платить членские взносы, кто может быть выбран… Что касается выборов, то существует возрастной ценз. Выбранным может быть человек, который минимум раз в год причащается. Но это установление сейчас совершенно не актуально, потому что причащаются у нас больше и чаще. Выборщики – это не отлученные, не нарушающие правила православного жительства. То есть человек, который живет в блуде, или разведенный, или невенчанный, уже не может стать старостой. Все это надо упорядочить. Насколько мне известно, здесь в России такой порядок на практике еще не выработан. И что здесь можно передать? Передать ничего нельзя. Нужно выработать соответствующий устав. А потом по нему жить.

То, что у нас огромные массы народа не вписываются в приход, связано исключительно с не готовностью русского народа организовываться. Белорусы и украинцы, например, в этом отношении люди совершенно другого порядка. Они вписываются в какую-то деятельную структуру. Русские приходят просто так. Они не записываются. Они пожертвуют, конечно, но чтобы банку дать указание о ежемесячном, ежеквартальном переводе определенной суммы в 10–15 евро, человек должен стать членом общины, войти в какой-то порядок. Это русским не свойственно. Они это инстинктивно отвергают. И в результате, тот актив, который имеется в приходе, совсем не соотносится с прихожанами. Прихожан значительно больше, чем тот несчастный актив, который на себе тащит всю организационную деятельность.

Может быть, в каком-то смысле может быть интересной наша пастырская практика. Но это, скорее, важно для нас. Мы постоянно выезжаем, посещаем людей в больницах, в тюрьмах, на дому… Это часть работы священника. У нас невозможно просто сидеть в храме и ждать, чтобы прихожане приходили. В России, как я понимаю, в храм и прихожане будут приходить, и священник без конца будет служить требы. А если он будет куда-то ездить, то его не будет там, где он нужен, где он должен быть. Но все-таки этот опыт домашних встреч, который мы имеем, очень важен. Мы проводим беседы и с немецкоговорящими и с русскоговорящими прихожанами. Беседы в церкви, на дому… Приводишь куда-нибудь группы или беседуешь в домашней обстановке с какой-нибудь семьей. И тогда видишь, как эта семья живет. Мы с богоявленской водой по домам ездим.

Однако, здесь можется сказаться и специфика Запада. Некоторый отрицательный опыт я получил в северной Баварии. Я был отправлен туда в 1970-е годы и прожил там пять лет. Я объехал всех известных русских, которые знают друг друга. Я приезжал с богоявленской водой без звонка, без предупреждения. В день обходил 20–30 квартир. Иногда задерживался и тогда только четыре квартиры объезжал. Все это 1200 километров только за одну неделю после Богоявления. И только один человек, у которого были психические проблемы и он стоял на учете у психиатра, меня не то, чтобы с лестницы спустил, но в квартиру не пустил. Остальные – гостеприимно приглашали заходить.

А вот в Дании считается неприличным вваливаться без приглашения в квартиру, в дом. Сообщать о своем приходе нужно заранее. Там надо звонить за три дня. И там я пережил такой случай. Меня просили не приходить в рясе. Один человек сказал: «Я не хочу, чтобы соседи видели, что ко мне приходит такой странный человек». Я ответил ему, что всегда хожу в рясе и ради него рясу снимать не стану. Еще сказал, что даже если рясу снять, то останутся длинные волосы и борода. На что мне сказали: «Ну, в общем, батюшка, вы не приходите». Конечно, это специфика людей, которые жили в Дании 30–50 лет. Действительно, это правда, что Европа меняет людей.

Вот этот опыт живого общения с прихожанами может оказаться ценным, если подобного в России не существует. Есть он или нет, я не знаю.

Приезжал к нам в начале 1990-х годов отец Иоаким Лапкин из Потеряевки (Алтай) и отметил, что народ у нас жесткий. «А вот у нас скажешь что-нибудь – люди на священника посмотрят, послушаются и будут исполнять. Священник у нас авторитет». Он со стороны на нашу ситуацию посмотрел. Но что касается меня, то я не могу быть командиром взвода. И тон, которым я общаюсь со своими прихожанами, не может претендовать на какую-то прямолинейность или резкость. Сейчас я наверное скажу резкость, простите мне это. Когда я видел, как некоторые священники обращаются здесь в России с людьми, мне показалось это несколько странным, даже недопустимым. С другой стороны, я это понимаю. Потому что, если священник не будет ставить людей на место и отгораживаться, защищать свое бытие, то его просто растопчут. Честно говоря, и я в России как-то по-другому общаюсь с людьми.

Это приводит к другому вопросу. В каждом городе в Германии можно открыть новый приход, но, с другой стороны, священнослужителей не хватает. У каждого священника по два, три, четыре, а то, как у отца Димитрия Свистова, пять приходов. Как он справляется – не знаю. Приходы маленькие, провинциальные. Он как-то крутится. Так что, надо признаться, ситуация с пополнением кадров у нас непростая. Мы выписываем священнослужителей из России, потому что из своей среды черпать кадры очень трудно.

И вот приезжает человек из России – присланный священник. Я лично считаю, что такие люди должны пожить лет восемь в Германии. Учиться читать, ездить со священником по квартирам, по требам, по отпеваниям… И только потом принимать сан. Он должен посмотреть, увидеть, как мы подходим к делу, какие могут быть варианты… И тогда он не будет делать того, что делают некоторые из присланных священников, которым наши обычаи трудно понять и воспринять. У нас были священники из Белостока, из Польши. Есть такие, которые полностью вписались и до сих пор у нас трудятся. А есть и такие, которые не вписались, и мы попросили их вернуться домой.

Было два случая, кода люди буквально сломались, не выдержали заграничной жизни. Быть священником за границей не так просто, не так легко.

Не так давно я даже накричал на людей. Вижу, во время отпевания стоит группа скорбящих. Человек 12–15 хоронят своего довольно внезапно умершего отца и мужа. А в пяти шагах за ними стоят трое мужчин, которые курят, болтают и смеются. И это не единственный случай. На моей памяти несколько таких случаев, когда я каждый раз просто срамил этих людей. Меня так и подмывает… но я подавляю свой гнев. Владыка как-то сказал мне, дескать, когда гневаешься, ничего не говори, потому что всегда скажешь неправильно. «Гнев мужа правды Божией не соделывает». Что же касается последнего случая, то, переварив происходящее, переборов гнев в своей душе, я сказал мужчинам: «Уйдите, пожалуйста. Вы на кладбище, где вообще курить не полагается. Замолчите, пожалуйста, потому что здесь идет отпевание. (О том, что они смеялись, я вообще умолчал ради родственников.) Пройдите на пятьсот метров дальше – там вход на кладбище, там курите, но не здесь. Здесь идет богослужение. Здесь храм Божий, здесь человека в землю опустили». (Кстати, это тоже наша специфика. Всегда, когда в землю опускается гроб, должен присутствовать священник. Это очень важный момент, так же как и закрывание крышки гроба.) И вот что меня в той ситуации поразило. Это тоже говорит о покорности русского народа. Пристыженные, со своими папиросами в руках, они поплелись туда, куда им было указано. Мне жалко было на них смотреть. И тут я им говорю: «Зачем вы уходите? Бросьте свои папиросы и идите молиться!» Они бросили папиросы и пошли молиться. И потом каждый бросил свою горсть земли. И я подумал тогда: вот, были бы они немцами или выросшими в Германии, во-первых, они бы такого не сделали. А если и сделали бы, то моментально бросили бы папиросу и стояли как ни в чем ни бывало. Этакая своеобразная лживость, что ли? Человек выскакивает из своего неприличия и делает вид, что все в порядке.

Мы в Германии утопаем в рекламе всяких эзотериков в русскоязычных газетах. В русских магазинах – и это просто ужасно! – много астрологии и всего такого прочего. И сколько я с этим борюсь!..

Кто-то недавно отметил, что святой воды потребляется все больше и больше. Я велел святую воду выдавать только тем, кто причащается – для воспитания. Своих-то мы знаем. Что ты хочешь сделать с этой святой водой? Выносят по четыре бутылки, каждая по два литра. Что ты с ней делать будешь? Купаться? Действительно, некоторые выливают воду в ванну и купаются. Очень благочестиво! Это им кто-то подсказал. И вот наше строгое отношение привело к тому, что люди жаловались одному нашему прихожанину, который мне об этом позже рассказал. Пришел некий человек и сказал: «У вас в церкви энергетика плохая. Святой воды хочешь взять, а не дают, какие-то вопросы начинают задавать. Какие-то у вас там люди нехорошие».

А он смеется этот прихожанин и говорит: «Что вам церковь – батарейка какая-нибудь, чтобы в ней энергетикой подпитываться? Вы же приходите не за святой водой, а за чем-то другим, потому вам и святая вода не нужна». Можно было еще очень много говорить о том, какие ужасающие суеверия нас отягощают… Конечно, люди потом приходят каяться. Но я вижу, со скорбью, что суеверия достаточно распространены. И поэтому нужно всегда быть начеку. Когда кто-нибудь прибегает и на скорую руку хочет креститься или кого-то крестить, то я задаю такие вопросы, из которых очень быстро становится видно, какой настрой у этого человека или у этих родителей. И я, в шутку, конечно, говорю, что не буду крестить ребенка, чтобы он не чихал. Мы публикуем брошюры о том, что такое крещение. Раньше в этом не было необходимости, потому что из поколения в поколение эмиграция знала, что такое крещение. Сегодня ситуация иная.

Что могла бы еще дать Зарубежная Церковь? Я сам с удивлением и радостью увидел, что книга протоиерея Серафима Слободского «Закон Божий» выходит все в новых и новых изданиях, да еще и прекрасно иллюстрируется. Судя по тиражам этой книги, Русская Зарубежная Церковь на этом поприще уже кое-что сделала и даже преуспела. Кстати, будущий отец Серафим венчался со своей матушкой Еленой у нас в Мюнхене. В метрической книге у нас есть запись об этом. Мы пользуемся программами, которые сделаны у вас. Я с удовольствием изучаю их, приспосабливаю к закону Божиему, который преподается у нас.

И я убежден, что обмен положительным опытом будет развиваться. Потому что в России опыт Церкви в определяющем себя обществе новый, небывалый. Есть возможности делания, о которых мы в зарубежье и мечтать-то не могли никогда. Притом для исполнения этого призвания имеются в России огромные человеческие и духовные ресурсы. Пройдет немного времени и они, сейчас только набирающие силу, проявят себя вполне. В самых разных областях я это уже видел, как и сопутствующую этому церковному деланию жертвенность и любовь. Этому надо учиться нам, живущим в теплохладном обществе, всегда находящимся в опасности заразиться окружающим нас духом. Церковные начала в России и в зарубежье должны соприкасаться, взаимно укрепляя друг друга. А работы у нас с обеих сторон – непочатый край!

Последнее, что я обязательно хочу сказать. Когда приезжают к нам семьи с детьми, я со скорбью наблюдаю, как дети гаснут. На западе они угасают. Приезжают живые души, с горящими глазками, им все интересно, они на все откликаются. Поначалу некоторые даже встают, когда отвечают на уроках. В немецкой школе этого не требуется, и постепенно они начинают распускаться. А атмосфера в школах такая: полагается проявить свое наплевательство, свое безразличие. Так вот, поначалу дети живые и интересующиеся, с ними можно что-то делать, и мы стараемся поддерживать такое их настроение. Но со временем они становятся какими-то скучноватыми, интерес угасает. Я не знаю, за счет чего? Телевидение ли виновато? Но телевидение есть и в России. Компьютерные игры? Но и игры в России есть. Однако мы этим компьютерным играм вместе с родителями и с аргументированной логикой сопротивляемся.

Видел я такой дом новоприбывшей семьи: мраморные полы, золотые краны, которые никому абсолютно не нужны. Двое детей. Старший сын, как только ему исполнилось 16 лет, тут же сел в тюрьму, потому что занимался перепродажей наркотиков – героина и тому подобного. Тюрьма его вроде исправила, но родители не исправились. Им Церковь была нужна только тогда, когда этот кризис наступил, а потом все как-то устроилось, и они теперь обустраивают, расширяют свой дом. Времени на детей нет. И дети постепенно врастают в иную среду. И там, к сожалению, чуть ли не гибнут. Церковь сама по себе, без родителей, когда они удаляются от нее, ничего сделать не может.

С другой стороны, я видел таких детей, которых просто Господь дал. Приехал такой 10-летний паренек, который мог сто раз исчезнуть. Ему сейчас 20 лет. Мы общаемся. Он никогда не ходил на уроки закона Божия. Потому что это трудно – ездить отдельно после обеда на занятия, там два часа сидеть, потом опять ехать домой. Для этого надо быть очень сознательным. Он и не приезжал. Но через богослужение, через исповеди воцерковлялся. И мне кажется, у этого юноши очень хорошие перспективы. Притом, что семья у него проблемная. Но он, опираясь на Бога, на молитву, рос и решал эти проблемы сам, врастая в Церковь. И слава Богу!

Церковь, в конечном итоге, явление не общественное, не социальное, а глубоко личностное. Поэтому нам надо всегда, в первую очередь, смотреть на неповторимость личностей, которые растут в ней или тянутся к ней. А рост этот не в наших руках, но в руках Божиих.

С отцом Николаем Артемовым беседовал иеродиакон Игнатий Шестаков

иеродиакон Игнатий (Шестаков)

протоиерей Николай Артемов

30 июня 2006 г.

Рейтинг: 10 Голосов: 9 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.

Новинки издательства
«Вольный Странник»

Новые материалы

Выбор читателей

×