Беседа на Вход Господень в Иерусалим

Беседа была произнесена в храме Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках в 2016 году.

Вход Господень в Иерусалим. Н.А. Кошелев. (1840–1918)

Вход Господень в Иерусалим — достаточно знаковое и эпохально-символическое действие, когда, в понимании некоторых древних христианских экзегетов, сам Иерусалим представляется человеческою душою, куда, оседлав (укротив) наше ослиное упрямство во грехе, стремится войти Сын Божий. Верою вселиться Христу в сердца ваши (Еф. 3, 17)!

И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, сказав им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязав, приведите ко Мне (Мф. 21, 1–2).

Виффагия — арамейское название, переводится как «дом несозревшего инжира». Данное наименование может указывать на духовную незрелость ветхозаветного народа, который не смог распознать знамения времени и не принял истинного Мессию (Христа).

Елеонская (Масленичная) гора, находящаяся вблизи Иерусалима, к востоку от него, отделена долиной Кедрон от того места, где находился храм; на южном склоне этой горы и была дорога, ведущая из Иерихона в Иерусалим. То есть из проклятого города (Иерихона) — в город благословенный (Иерусалим)!

В Евангелии от Марка подчеркивается, что ехал Господь Иисус на осленке, на которого еще никто не садился (ср. 11, 2), и что осленок должен был везти седока через шумную толпу (ср. 11, 9). Возможно, ослицу взяли, чтобы она успокаивающе действовала на осленка, следующего за нею.

Уточнение по Марку: молодого осла, на которого никто из людей не садился (Мар.11, 2), может косвенно указывать, что проповедь единобожия еще не распространялась на незрелые («молодые») языческие народы. Она начинается после искупительного подвига Христа Иисуса, с Его повеления: Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам... (Мф. 28, 19–20).

Можно задать вопрос: как Христос мог повелеть забрать чужую собственность, ослицу и осленка? Возможно, имелся в виду известный всем человек, который и ранее оказывал услуги Иисусу Христу и Его апостолам. То, что Иисусу известно, что апостолы найдут ослицу привязанную и молодого осла (по-гречески полос) с нею (Мф. 21, 2), — не случайная деталь, а пророческое предвидение Сына Божия или хорошее знание традиций этого постоялого двора. С другой стороны, данное повеление должно было продемонстрировать суверенное право Господа распоряжаться любым имуществом любого человека, хотя бы по праву царя, о власти которого сказано: Только чтоб он (то есть царь — О.С.) не умножал себе коней…(Втор. 17, 16). Слова не умножал себе коней означают: брать может, но не всё. Значит, в повелении взять ослицу привязанную и молодого осла — указание не просто на известного, но и на богатого человека, хозяина этого скота. В противном случае Иисус не отдал бы такого повеления.

И далее мы находим этому подтверждение:

И если кто скажет вам что-нибудь, отвечайте, что они надобны Господу; и тотчас пошлет их (Мф. 21, 3).

Слова: и если кто скажет — тут имеется в виду кто-то, кто не знает об отношении хозяина к Иисусу из Назарета, кто-то посторонний.

Если рассматривать данный текст с исторической точки зрения, то можно предположить, что хозяин ослицы и осленка проявлял обычное по отношению к паломникам гостеприимство, тем более — накануне праздника еврейской пасхи. А помочь такому известному равви, как Иешуа (Иисус), да и в преддверии праздника, считал бы за честь каждый благочестивый иудей.

Далее мы читаем:

Все же сие было, да сбудется реченное через пророка, который говорит: Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной (Мф. 21, 4–5).

Здесь евангелист Матфей указывает на то, что буквально исполнилось пророчество, изреченное пророками Исаией и Захарией. У Исаии сказано: Вот, Господь объявляет до конца земли: скажите дщери Сиона: грядет Спаситель твой; награда Его с Ним и воздаяние Его пред Ним (Ис. 62, 11). А у Захарии мы находим следующие слова: Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной (Зах. 9, 9). Такое совмещение двух стихов в один было обычным явлением для мишнианской текстологии того времени, когда контекст никогда не учитывался или даже изымался при совмещении пасухов — отдельно взятых стихов. Придерживаясь практики вычитывания из текста по возможности всей информации, Матфей истолковал Захарию (9, 9), как пасух (стих) о двух животных. Все это свидетельствует именно о еврейском адресате данного Евангелия. То есть Матфей предполагал своими читателями именно евреев, говорящих на арамейском языке. Кстати, в Септуагинте, в переводе 70-ти, мы видим тоже слово полос при переводе еврейского слова осёл — у пророка Захарии, как и в греческом списке Евангелия от Матфея, которое первоначально было написано на арамейском или даже на еврейском языке.

Слова: се, Царь твой грядет к тебе — еврейское слово лах, переведенное, как к тебе, может быть переведено и как «для тебя» или даже: «ради тебя», что соответствует Никео-Цареградскому Символу веры: «нас ради человек, и нашего ради спасения».

Иудеи ожидали Пришествия Мессии именно с наступлением Римского железного царства

Иудеи ожидали Пришествия Мессии именно с наступлением Римского железного царства (Дан. 2, 40). Известный стих из Книги Бытия (1-я глава 2-й стих) они истолковывали следующим образом: Земля же была безвидна (безвидна, бесформенна — царство Вавилона) и пуста (царство Персии), и тьма (царство Греции) над бездною (царство Рима), и Дух Божий (дух Мессии, Христа) носился над водою (Быт. 1, 2). То есть с наступлением 4-го, железного, царства иудеи ждали Пришествия Христа (Мессии). Все известные еврейские комментаторы относят пророчество о въезжающем в Иерусалим на ослице и осляти из Книги Захарии именно к Мессии (Христу)[1].

Интересно и то, что далее говорится в Книге Захарии: Тогда истреблю колесницы у Ефрема и коней в Иерусалиме, и сокрушен будет бранный лук; и Он возвестит мир народам, и владычество Его будет от моря до моря и от реки (т. е. от Евфрата — О. С.) до концов земли (Зах. 9, 10).

Слова и владычество Его будет от моря до моря и от реки до концов земли могут быть отнесены только ко Христу, Царство Которого установится по всей вселенной. Его Царство — это Его ЦЕРКОВЬ. Но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли (Деян.1, 8).

«Подъяремной» называется ослица, что указывает на ярмо Закона Божия, под котором находились иудеи.

Вход Господень в Иерусалим. Икона из монастыря Ватопед, Афон

И мы читаем далее:

Ученики пошли и поступили так, как повелел им Иисус: привели ослицу и молодого осла и положили на них одежды свои, и Он сел поверх их (Мф. 21, 6–7).

Официальные лица использовали мулов и ослов не для военных, но для гражданских процессий, в том числе и для процессий воцарения (помазания на царство). И сказал им царь (т. е. царь Давид — О.С.): возьмите с собою слуг господина вашего и посадите Соломона, сына моего, на мула моего, и сведите его к Гиону, и да помажет его там Садок священник и Нафан пророк в царя над Израилем, и затрубите трубою и возгласите: да живет царь Соломон! (3 Цар. 1, 33–34). Таким образом, въезд Господень в Иерусалим мог восприниматься современниками события как начало Его (Иисуса) воцарения, тем более что у всех на слуху было пророчество из Книги Захарии.

Блаженный Иероним пишет: «Этот осленок и эта ослица, на которых апостолы возложили свои одежды, чтобы Иисусу было не жестко сидеть, до пришествия Спасителя были обнажены и дрожали от холода (т. е. символизировали собою разные народы — О.С.), в то время как многие захватывали над ними власть (т. е. диавол и его приспешники — О.С.). А после того как они получили апостольские одежды, сделались прекраснее, чтобы иметь Господа восседающим на них. Одежда же апостольская должна быть понимаема или как учение о добродетелях, или как истолкование Писаний, или как разнообразие церковных догматов, которыми душа если не будет наставлена и украшена, то не заслужит того, чтобы иметь Господа восседающим на ней»[3]. То есть каждый из нас должен стремиться стяжать добродетели и углубиться в познание Писания, чтобы и нам стать нечувственным седалищем для Нашего Господа — как Он и восседает на Херувимах. Сказано: Наклонил Он небеса и сошел; и мрак под ногами Его; и воссел на Херувимов, и полетел, и понесся на крыльях ветра (2 Цар. 22, 10–11).

Воссесть на осла — означает смирить его животное упрямство и подчинить воле хозяина

Если осел — символ упрямства и бестолковости, то воссесть на осла — означает смирить его животное упрямство и подчинить воле хозяина. Дай Бог, чтобы Господь смирил бы и наше ослиное упрямство, ослиную похотливость и бестолковость!

И далее мы читаем:

Множество же народа постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге[4](Мф. 21, 8).

Латинский отец IV века Иларий Пиктавийский пишет: «Все происходящее указывает на будущее, и в форме параболических знамений события теперешние предвосхищают события будущие. Господь овладевает народами, сияние славы Его приближается, умы народов подчиняются Ему — а Он здесь седок! О Нем возвещала вся вереница патриархов, пророков, апостолов. Всю славу свою расстилают одеждами перед Господом патриархи (их поколениями, именами и гонениями на них пророчествовалось о Господе). Идя к Нему со всей красотой собственного достоинства и становясь под седло Его, они показывают, что вся их слава отдана на приготовление Его прихода. Пророки устилают своими одеждами путь Грядущего. Они издавна пророчили об этом пути и что по нему за Богом пойдут народы. Многие умерли и отдали себя на мощение пути — они, словно бы сняв одежды, устлали ими этот путь. И апостолы вслед за своими одеждами устилают дорогу срезанными с деревьев ветвями, но это не просто благочестивый человеческий поступок. Ведь может показаться, что ветви мешают идущему и затрудняют движение тому, кто спешит. Но даже в этом проявляется смысл пророчества и возвещается образ будущего. Эти ветви — не приносящие плода народы или плоды народов, не имеющих веры; эти ветви срезают апостолы, устилая путь Господу: они приготовляют приход Спасителя»[5].

И далее мы читаем:

Народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних! (Мф. 21, 9).

Здесь, наряду с устоявшимся приветствием из Псалтири: Благословен грядущий во имя Господне! Благословляем вас из дома Господня (Пс. 117, 26), мы видим неожиданное предварение известных слов: осанна Сыну Давидову! «Осанна» (по-еврейски: hошиа на) — означает «о, спаси», но прибавление: «Сын Давидов» (бен Давид) — означает признание народом, что Иисус из Назарета — и Спаситель, и Мессия из Дома царя Давида (помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его!).

Симмах[6] перевел слово «осанна» словами: умоляю усердно. В связи с праздничным характером данного события (Вход Господень в Иерусалим), в христианской среде слово «осанна» чаще ассоциируется с превозношением и прославлением.

Но как объяснить, что толпа, приветствовавшая Христа, всего через несколько дней поведет себя противоположным образом?

Очевидно, что их представление о Христе (Мессии) не всегда формировалось в русле пророческого откровения. То есть они (жители Иерусалима) видели в Иисусе из Назарета Мессию-Воина, Мессию-Освободителя, Который свергнет железное иго римлян-язычников и освободит Израиль. Но в Книге Захарии (в 1-й главе) на конях восседают апокалипсические вестники смерти, а не смиренный Мессия, страждущий Мессия, кротко восседающий на осле, о чем пишет пророк Захария уже в 9-й главе.

Иларий Пиктавийский восклицает: «То ли это множество народа, которое с одобрением кричать будет: да будет распят (Мф. 27, 22)? Как же милость Его превратилась в их ненависть? Даже сами слова их указывали на силу искупления. ‟Осанна” на еврейском языке означает искупление дома Давидова. Потому они призывают Сына Давидова, что в Нем признавали наследие царства вечного. Затем исповедуют благословенность в имени Господнем. Но вскоре их крики да будет распят превратятся в богохульство»[7].

Настроение толпы всегда непредсказуемо и переменчиво...

А какого Мессию (Христа) ожидаем мы, православные христиане? Может быть, подобно древним иудеям, мы ожидаем Мессию-Воина, Который уничтожит всех наших врагов и поставит нас царями и священниками над всеми народами (языками)? Пусть каждый сам в эти дни ответит на этот вопрос…

Толпа кричала все громче и громче: «Осанна Сыну Давидову!.. Осанна!».

Святитель Иоанн Златоуст учит: «И здесь, когда, по-видимому, они говорили нечто высокое, их мысль была земная, самая низкая, пресмыкающаяся. Впрочем, Христос делал это не из тщеславия, но для того, чтобы, как я сказал, и пророчество исполнить, и преподать назидательное наставление, а вместе с тем и утешить учеников, сетующих о Его смерти, давая и то знать, что Он все это терпит добровольно. Ты же подивись тому, с какою точностью все предсказано пророками: иное Давидом, а иное Захарией»[8].

Толпа ждала хлеба и зрелищ в чувственном, как они думали, воцарении Иисуса

То есть, подобно сыновьям Зеведеевым, толпа ждала хлеба и зрелищ в чувственном, как они думали, воцарении Иисуса из Назарета. Но Он уже знал, что Его троном, орудием воцарения станет КРЕСТ, вместо скипетра — вбитые в руки и ноги железные римские ГВОЗДИ, а вместо короны — ТЕРНОВЫЙ ВЕНЕЦ. И толпа продолжала кричать...

Но пройдет всего пять дней, и эта же самая толпа будет кричать: распни, распни Его! (Лк. 23, 21).

И далее мы читаем:

И когда вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение и говорил: кто Сей? Народ же говорил: Сей есть Иисус, Пророк из Назарета Галилейского (Мф. 21, 10–11).

Слова: весь город пришел в движение — приводят к печальным раздумьям: форма древних городов, как правило, круг, следовательно, город, пришедший в движение, — это круг, который все более и более сжимался. И сжимался он вокруг одной Личности — плотника из Назарета. «Движение» — разных людей с их разными мыслями, заговоры и секреты, деньги и предательство… жара предпраздничных дней… толпы паломников… беломраморный храм, отделанный золотом, на горе Мориа… лица женщин, детей, стариков, покрытые городской пылью, струйки пота и крики уличных зазывал, разносчиков воды. Пение левитов доносится с ветром с вершины Храмовой горы, и крики ослов, и весеннее щебетание птиц… и напряженные, озабоченные лица римских солдат, растерянность пришедших с Иисусом учеников и печальные глаза Его Матери… скрипы, крики и завывания большого города… и круг, который все теснее и теснее сжимался вокруг Одного. И был только ОДИН. Блеянье тысяч и тысяч ягнят, принесенных для пасхальной жертвы, или трапезы пейсаха, наполняло в эти дни Иерусалим… и только ОДИН — АГНЕЦ БОЖИЙ, БЕРУЩИЙ НА СЕБЯ ГРЕХИ МИРА!