Начало тяжких испытаний

Более ста лет назад, в 1892 году, великий русский историк В.О. Ключевский, говоря о Преподобном Сергии Радонежском и о значении его в основанной им обители, предвещал: «Ворота Лавры Преподобного затворятся, и лампады погаснут над его гробницею только тогда, когда мы растратим без остатка весь духовный нравственный запас, завещанный нам таким нашим великим строителем земли Русской, как Преподобный Сергий». Кто мог тогда предположить, что не пройдет и трех десятилетий, и закроются ворота Великой Лавры, и погаснут в ней лампады.

Не случайно один из первых ударов, нанесенных новой властью по Русской Православной Церкви, был направлен против священных останков русских святых. Целью организованной в 1918–1920 гг. чудовищной кампании по вскрытию мощей была ликвидация самых почитаемых православными священных реликвий, у огня которых, по словам Г. Федотова, «вся Русь зажигала свои лампадки». Далеко не случайно и символично то, что одно из первых вскрытий в Александро-Свирском монастыре Олонецкой губернии осенью 1918 г. сопровождалось разнузданным святотатством и расстрелом настоятеля и нескольких монахов и мирян. В январе 1919 г. произведено было вскрытие мощей глубоко почитаемых в России святителей Тихона Задонского и Митрофания Воронежского. В феврале 1919 г. кощунственному публичному вскрытию были подвергнуты останки святых подвижников в сердце православной России – во Владимирской, Тверской, Вологодской губерниях. Властями были вскрыты гробницы и раки преподобных Нила Столобенского, Макария Калязинского, Саввы Сторожевского – ученика Преподобного Сергия Радонежского, и других святых.

Все взоры православной России устремились к национальной святыне – Троицкой Лавре, где более 500 лет почивали мощи великого русского святого Преподобного Сергия Радонежского. Лавра была вскоре после революции закрыта, и начались тяжкие испытания для монахов. Слухи о предстоящем вскрытии мощей Преподобного Сергия стали особенно тревожить православных в начале 1919 г. Десятки и сотни заявлений церковных приходов Москвы и других городов были отправлены в марте – апреле в Совнарком. «До глубины души взволнованы известием о предполагаемом вскрытии мощей Преподобного Сергия в Троицкой Лавре. Вскрытие мощей Преподобного является оскорблением нашей православной веры и нашего народного чувства», – писали в письме-требовании верующие крупнейшего в Москве храма Преподобного Сергия в Рогожской заставе. Взволновано слухами было не только православное население Москвы и Сергиева Посада. Против немедленного вскрытия мощей, о котором объявил Сергиево-Посадский исполком, выступили и руководители Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины, опасаясь, что это повредит деятельности создаваемого в Лавре художественно-исторического музея. Но все это не смогло остановить желания центральных и местных властей ликвидировать величайшую православную святыню. 11 апреля 1919 г. произошло то, что на долгие годы ляжет позором на исполнителей и руководителей кампании. Комиссия в составе представителей власти, Лавры и других лиц вскрыла гробницу Преподобного в Троицком соборе. Святые мощи Преподобного в виде костных останков были освобождены от покровов и кощунственно оставлены открытыми. Как казалось властям, тленность останков должна была вызвать отвращение верующих от великого гроба. Случилось же наоборот. Акт вскрытия вызвал непредсказуемое паломничество и непрерывные молебны над гробом заступника и молитвенника России.

Троице-Сергиева Лавра перед революцией

Но впереди Лавру, ее святыни и обитателей ждали еще более тяжкие испытания. За несколько дней очередной годовщины Октябрьского переворота – 3 ноября 1919 г. красноармейцами, и вся братия Лавры, кроме четырех архимандритов и четырех монахов, была арестована и отведена в Черниговский скит. Троицкий собор, а затем и все храмы были опечатаны. Это явилось тяжелейшим ударом для Православной Церкви. Представители церковной общины Лавры писали 7 ноября 1919 г. в Совнарком: «Лавра имеет не только местное, но и всероссийское значение, ее святыня привлекала к себе богомольцев из всех отдаленных городов и селений Русской земли, а потому закрытие Лавры и насильное прекращение богослужения в ее храмах несомненно является оскорбительным для религиозного чувства всего православного русского народа».

Закрытие храмов, и особенно Троицкого собора со священными останками, вызвало целый поток заявлений и просьб православных в Совнарком. Чрезвычайно взволновало верующих и предполагаемая властями перевозка святых мощей в один из московских музеев. В феврале, а затем 10 мая 1920 г., Патриарх Тихон обращался к председателю Совнаркома В.И. Ленину с просьбой об открытии храмов Лавры, доступа верующих ко гробу Преподобного Сергия. Обращения Святейшего чрезвычайно важны спокойными, взвешенными предложениями о совместном использовании памятников Лавры Церковью и музеем и тем, что в них недвусмысленно дается оценка оскорбительного для православных закрытия Лавры. К этому письму-обращению патриарх приложил записку на имя управляющего делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевича с кратким текстом: «Снова беспокою Вас покорною просьбою срочно передать г. Председателю Совета Народных Комиссаров прилагаемое при сем мое обращение к нему».

Троице-Сергиева Лавра в 1920-е годы

Все это свидетельствует о неоднократных попытках святейшего Патриарха Тихона пробиться к главе правительства, а также о том, что В.И. Ленин, несомненно, прекрасно знал о положении Православной Церкви. В этом свете становятся абсолютно понятными смысл и цели Декрета Совнаркома от 20 апреля 1920 г. об обращении Лавры в музей. Под прикрытием лозунга охраны монастырских памятников власти стремились ликвидировать почитание православных святынь Троице-Сергиевой Лавры. Несмотря на неоднократные попытки Церкви и патриарха лично обстоятельно решать возникающие с властями конфликты, атеистическое государство уже почувствовало вкус безнаказанности и вседозволенности и не желало идти ни на какие переговоры с Церковью. На эти безуспешные попытки Церкви найти общий язык с советским правительством указывал Патриарх Тихон в своем послании от 10 августа 1920 г. Когда Патриарх обратился к В.И. Ленину с просьбой оставить Лавру и святые мощи в неприкосновенности, то получил ответ, что «председатель СНК занят обсуждением важных дел и свидание не может состояться и в ближайшие дни». Святейший, не дождавшись ответа, послал в адрес СНК еще одно обращение. Чем закончились эти попытки Патриарха Тихона, мы узнаем из того же послания 10 августа: «На днях мы получили от Совета Народных Комиссаров такой ответ на наше обращение: «Жалобу гражданина Белавина (Патриарха Тихона) на Постановление Московского губисполкома о перевозке мощей из Троице-Сергиевой Лавры в один из московских музеев от 10 мая оставить без последствий. Предложить Московскому исполкому Совета рабочих и крестьянских депутатов, в порядке циркуляра Наркомюста от 25 августа 1920 г. о ликвидации мощей, закончить ликвидацию мощей Сергия Радонежского, т.е. привести в исполнение Постановление Московского губисполкома от 26 марта с.г. о перевозке мощей в московский музей».

Вскрытие мощей Преподобного Сергия, кадр из фильма

Опять Совнарком стал получать десятки, а может, и сотни обращений верующих с просьбой открыть Лавру. Поток просьб и требований был, вероятно, так велик, что в 1921 г. президиум ВЦИК попросил Красикова дать свое заключение о возможности открытия Троицкой Лавры. Красиков же не отнесся формально к такой высокой просьбе и дал отчет, достойный большого «знатока» по церковным делам, каким его считал В.И. Ленин. Красиков писал в ответе в канцелярию ВЦИК и в Моссовет, что Лавра обращена в музей, а часть ее территории занята электротехнической академией, курсами-школой и институтом народного образования, и отправление культа в Лавре «вредно отразилось бы на ходе занятий». Но этого и самому Красикову показалось для обоснования недостаточно, и он продолжал: «Троицкая Лавра, будучи историческим центром царистского и шовинистического влияния церковников, уже в послереволюционное время Патриархом Тихоном и местными реакционными элементами (как, например, бывшим князем Олсуфьевым, быв. членом церковного Собора Мансуровым, церковником проф. Флоренским, бывшей княжной Шаховской… и др.) едва не была использована в качестве национального центра, откуда, по мысли основателей общества защиты Троицкой Лавры, должен был раздаться клич о спасении разбитой большевиками России». Упомянув в заключении столь обширного письма, что в Сергиевом Посаде достаточно много открытых церквей, Красиков указал, что Ликвидационный отдел Наркомюста за то, чтобы «ходатайство открытия Троицкой Лавры было оставлено по всем указанным выше основаниям без последствий».

Троице-Сергиева Лавра в середине 1920-х гг.

Без сомнения, доводы Красикова существенно повлияли на будущее Лавры, ибо и сам Красиков был неотъемлемой частью формирующегося небывалого государственного атеизма. Хотя центральные власти и не рискнули вывезти святые останки Преподобного Сергия в Москву, раскрытые мощи были помещены в один из залов музея. Как писали официальные газеты, и в этом случае многие верующие специально приходили в этот зал поклониться.

Владимир Фотиевич Козлов

Троице-Сергиева Лавра сполна разделила всю трагедию Русской Церкви – и изъятия церковных ценностей, и использование храмовых помещений в качестве клубов, столовых, тира, и пожары, и уничтожение самого большого в России лаврского 67-тонного колокола и пушек, свидетелей славной обороны Лавры от поляков во время Смуты XVII века, и многое другое. В 1930 г. власти уничтожили и имя древнего Сергиева Посада, дав ему будто в насмешку имя человека, профессией которого было революционное насилие. Но, как утверждала верующая Россия, великий молитвенник и печальник Преподобный Сергий, чьи останки так и не удалось вывезти прочь из его обители, отстаивал Отечество в тяжкие времена. И недаром Лавра, несмотря ни на что, стала первой обителью России, возродившейся после десятилетий забвения и мерзости запустения.