В автобусе

Половина моей жизни прошла в автобусах. На автобусе я ездил в Оптину пустынь и Абалакский монастырь, а сейчас часто езжу из Екатеринбурга, где живу, в родной Камышлов, где у нас с женой квартира, а потом дальше – в деревню Баранниково, где в большом доме живут мои родители. Я люблю ездить на автобусе. Автобус – это целый мир, где оказавшиеся в замкнутом пространстве салона люди ведут себя совсем не так, как обычно в жизни. В жизни, когда тебе что-то не нравится, ты можешь проигнорировать чужое мнение или просто уйти. А в автобусе это не получится, поэтому, нравится или нет, но тебе придется терпеть шумных, непрестанно смеющихся на весь салон студентов или выслушивать женщину с раздраженным лицом на соседнем сиденье, с которой где-то грубо обошлись. Здесь ты оказываешься с людьми один на один, глаза в глаза, и чужие радости и боли, которые в жизни можно не замечать, игнорировать не получится. В автобусе люди становятся искренними, настоящими.

Ты понимаешь, что больше вы никогда не встретитесь, и можешь быть искренним

И разговоры в автобусе тоже совсем не такие, как на лавочке во дворе. В автобусе человек, порой неожиданно для себя, начинает говорить о чем-то важном, волнующем, о том, что наболело и чем нужно немедленно поделиться. И случайный попутчик для этого подходит лучше всего. Ты его не знаешь, он тебя не знает, и это спасает от кучи условностей – вроде общей работы, знакомства или схожих интересов, из-за которых люди часто говорят не то, что думают, и не о том, о чем хочется. А здесь ты понимаешь, что, может, больше вы никогда не встретитесь, и можешь позволить себе быть искренним. Треплются и сплетничают, когда дорога дальняя и настоящие истории уже закончились.

Помню, еду в автобусе, напротив – две бабушки. Одна другой: «Катерина, так тебе сколько годков-то стукнуло?» Та отвечает: «Так 83-й пошёл!» Первая: «А я думала, ты постарше, тебе, как и мне, 89. А ты у нас ещё молодая!» Я как услышал, тепло на душе стало! Вот они, бабушки, как сегодня живут? Тяжело живут! В больнице в очередях сидят до последнего, никто вперед не пускает, сам там был, видел. К чиновникам придут из-за диких счетов за свет или коммуналку – их на порог не пускают, а попадут на прием, так еще и обругать могут. Кто за них заступится, пожалеет, кроме Христа? Да никто! Особенно если они одни живут. В наше время им помогают, только когда претендуют на метры их стареньких, заработанных честным самоотверженным трудом квартир. А они живут и ни на что не жалуются, улыбаются и малой радости, которую мы и не заметим никогда! Живут, как в последний день, ничего не требуя для себя, а наоборот, еще и другим помогают!

Они жили, горели, дарили тепло и другим светили. Не жаловались и не роптали

Я хорошо помню, как жили мои дедушка Витя и бабушка Катя. Дед был героем войны, инвалидом, потом работал председателем колхоза, а после народным депутатом. Дед часто ездил в Москву, откуда привозил нам с братом шоколадки «Аленка» и тульские пряники в коробке. А бабушка всю жизнь проработала на молочном заводе. Была Героем Трудового Красного Знамени. Всю жизнь они прожили в простой, неблагоустроенной двухкомнатной квартире двухэтажного дома, которую бабушке выделили от молокозавода. Только в старости деду, как инвалиду Великой Отечественной войны, выделили благоустроенную квартиру в новом панельном доме. Дома у них была простая, бедная обстановка, но всегда чисто. Из предметов роскоши – цветной телевизор. Дед учил нас с братом играть в шахматы и нарды, которые он вырезал в столярной мастерской, где работал до глубокой старости. Помню, как на каникулы сделал для нас настоящий бильярд. Вот была радость! Каждое воскресенье в их квартире собирались гости, пекли пироги, делали пельмени, разные угощения стряпали! Мужчины играли в покер и преферанс, женщины пели песни, романсы под семиструнную гитару, стихи читали. До сих пор помню, как моя бабушка читала наизусть поэму Александра Сергеевича Пушкина «Руслан и Людмила». Они жили, горели, дарили тепло и другим светили. Не коптили, как мы. Не жаловались и не роптали. И Бог на их стороне. Глядя в добрые, по-детски чистые глаза бабушек в автобусе, я знал это точно.

Бабушки вообще любят поговорить. Как-то послал Бог стареньких попутчиц. Одной нужно было ехать куда-то через весь город. Вторая спрашивает: «А что, сын не мог тебя отвезти? Или невестка, у них же у обоих машины?!» – «Что ты, я у сына и спрашивать боюсь, он вечно занят! А ее попросила отвезти, сама знаешь, как с больной ногой – по автобусам с пересадками много не накатаешься, так она мне посоветовала на такси ездить. Я вообще стараюсь их поменьше беспокоить. Звоню, когда пенсию получу, чтобы внуков на выходных привезли. Те приезжают, и сразу с порога: ‟Баба, а что ты нам купишь?”» Первая покачала головой: «Советы бабке дает, поди ж ты! Не дай ей Бог на нашу пенсию пожить, сразу бы про такси позабыла! А когда мы были молодыми, для нас родители – это святое! Разве можно было отказать, если тебя они о чем-то попросят? Как потом людям в глаза смотреть?» В это время у нее зазвонил телефон, она терпеливо слушала, вздыхала, говорила в трубку слова утешения, а в конце сказала: «Оля, тебя жизнь учит, а ты все равно свое гнешь! Пойми ты наконец, обиды – не деньги! Их копить не нужно! Понимаешь? Прости ты ее, легче будет!»

Как-то раз поехал я на маршрутке из Боровского монастыря в Обнинск за диктофоном для редакции, и вот в в салон втискивается мужик с представительным, гладко выбритым лицом, в строгом дорогом костюме и галстуке. «И чего он позабыл в нашей маршрутке? – почему-то с неприязнью подумал я. – Здесь и так не продохнуть, а еще он со своим портфелем залез!» В это время мужик в костюме дружески кивнул водителю, затем повернулся к пассажирам, неожиданно расплылся в искренней улыбке и сказал: «Здрасьте!» Народ удивленно закивал в ответ, а маленькая девочка, сидящая рядом с мамой на первом сиденье, улыбнулась и сказала: «Привет!» И водитель тоже заулыбался и стал говорить с этим вежливым мужиком, который оказался его одноклассником и еще и учителем по литературе в их родной школе. «Саня, ты к нам в гости заходи, знаешь, как с тех пор, когда мы с тобой за партой сидели, у нас в школе все изменилось!» Тот радостно закивал в ответ: «Витька, обязательно зайду! Очень по вам всем скучаю, да все времени нет, сутками на работе пропадаю! Ты там моих шалопаев не жалей, спрашивай построже! Старший в институт собрался поступать на филологический, кто, как не ты, может его по литературе подтянуть!»

Может, они не стали космонавтами, но стали настоящими людьми, а это главное

Вроде бы ничего особенного не произошло, просто встретились два одноклассника, которые давно друг друга не видели, а в жаркой душной маршрутке словно бы повеяло легким освежающим ветерком, глаза людей вокруг потеплели. Потому что вот она – настоящая школьная дружба и настоящие искренние люди, от которых просто хорошо на сердце. Может, они не стали космонавтами, или известными учеными там, или бизнесменами, но стали настоящими людьми, а это в нашей жизни самое главное.

Еду в автобусе от храма. Рядом две женщины, которые тоже были со мной на службе. Одной нужно что-то лечить, и она советуется с подружкой. Та ее спрашивает: «А ты у батюшки благословение на операцию взяла?» – «Взяла!» – «А я вот, когда в санаторий ездила, не взяла, забыла, и мне там совсем не понравилось!» – «Видишь, как бывает, когда без благословения!» – «Да уж, без благословения никуда!» Я посмотрел на них с интересом. На женщинах длинные юбки, платки, у одной четки в руках. Разговор продолжался. «А ты, когда уезжала в санаторий, кто твоего Шарика кормил? Соседи или сын после работы заезжал?» – «Так у меня Шарика уже три месяца как нет! Я с ним просто согрешила – такой непослушный оказался! Он у меня новый диван весь ободрал, так я его отвезла в ветеринарную клинику и попросила, чтобы они его усыпили!» – «И как ты теперь одна? Или еще кого-нибудь заведешь?» – «Сын на той неделе приезжал, говорит: ‟Ты недолго одна будешь, опять какого-нибудь бездомного щенка встретишь на улице, пожалеешь и домой принесешь!”» – Вторая головой кивает: «Да уж! Я тебя знаю, ты мимо бездомной скотинки пройти не можешь, сердобольная!» Та потупила взор, покачала головой и стала перебирать четки, беззвучно, одними губами произнося слова молитвы.

Поехал я из Екатеринбурга в Камышлов. Впереди меня сидел бородатый парень в татуировках, в черной кожаной куртке и кожаных высоких ботинках, с большим рюкзаком. Только мы отъехали от автостанции, как он открыл рюкзак и вытащил оттуда маленького задорного пса с умными глазами. Оказавшись на свободе, тот бросился хозяину на грудь, повизгивая от восторга, и стал вылизывать ему лицо. Хозяин добродушно улыбался, что-то шептал ему на ухо, а потом достал из рюкзака специальную собачью подушку, положил на колени, и пес немедленно на ней растянулся. Было видно, что он в хозяине души не чает, и это было взаимно. Но лежать просто так псу быстро надоело. Уже через пять минут он вскочил, оперся лапами на стекло и с удовольствием стал смотреть на пролетавшие за окном пейзажи. В это время брутальный хозяин поддерживал его под живот, трепал за ухом и угощал каким-то лакомством.

Увидев, как его мама к людям относится, понял, почему ее сын такой, каким я его знаю и люблю

Как-то раз попал в переполненный автобус после операции на плече, с пакетом продуктов и тяжелой сумкой. Кое-как ухватился за верхний поручень здоровой рукой и висел, зажатый со всех сторон. Народу – полный салон, плечо болит, да еще пакет и сумка всем мешают. Кондуктор на меня шипит, люди вокруг недовольно переглядываются, а я вишу на поручне и думаю только о том, чтобы не упасть. Неожиданно какая-то пожилая женщина с большой сумкой на коленях ставит свою сумку прямо на мокрый от снега, грязный пол и говорит мне: «А вы пакет с продуктами у моих ног поставьте, а вашу сумку я на колени возьму!» Я пожимаю плечами: «Сумка тяжелая, может, не стоит?» Она машет рукой: «Не беспокойтесь, я ведь ее не таскать буду! Вам будет легче, и никому мешать не будете!» И так искренне мне улыбнулась, что я сразу ей сумку отдал. Доехал я до своей остановки, женщина мне сумку протягивает и говорит: «Всего вам хорошего!» – и улыбнулась на прощание. Вышел я из автобуса, на сердце тепло от доброты, и тут, вспоминая лицо этой женщины, понимаю, что где-то ее раньше видел. Да в храме же! Это была мама моего доброго друга, иерея Олега, который много раз мне помогал и, когда я в больнице лежал, приезжал ко мне соборовать, причащать – и просто так, с апельсинами, справиться о здоровье и поддержать. А увидев, как его мама к незнакомым людям относится, понял, почему ее сын-священник такой, каким я его знаю и люблю.

В другой раз еду на работу, день серый, хмурый, и люди в автобусе тоже хмурые. Злятся, толкаются, кто-то кому-то на ногу наступил, кто-то на работу опаздывает. И только один человек в салоне – кондуктор-армянин – излучал спокойствие, радость и благодушие. Он не только умудрялся виртуозно протискиваться через толпу и продавать билеты, но и лучезарно улыбаться каждому пассажиру и желать всем без и исключения, и маленьким, и большим, хорошего дня. Каждого пассажира он встречал словами: «Добрый день! Проходите, пожалуйста!» Увидев освободившееся место, тут же усаживал на него бабушку или женщину с сумкой. При этом делал это так галантно и красиво, что невольно все вокруг начинали улыбаться. Выходивших он провожал их словами: «Желаю вам хорошего дня!», махал им вслед и улыбался на прощание, как родным. Глядя в его улыбающееся, открытое, доброжелательное лицо, люди переставали хмуриться и начинали улыбаться в ответ. И я тоже улыбался, глядя на него. А потом весь день был у меня хорошим.