Больше, чем молитва

Протоиерей Даниил Азизов

«Церковь – Мать, позаботьтесь о ней!»

В жизни священника очень много встреч. Эти встречи бывают разными: одни – обнадеживающими, другие – радостными и позитивными, иные – тревожными, заставляющими с беспокойством смотреть в будущее.

Одна из таких тревожных встреч у меня состоялась в начале года с помощником настоятеля по социальной работе Сергеем Чиковым. Он рассказал о том, как развивается проект, созданный Центральным благочинием города Ростова-на-Дону, в котором участвует молодежь наших приходов.

Суть проекта такова: на регулярной основе молодые люди из приходов благочиния по графику собираются и привозят еду, а также все необходимое людям, оказавшимся без жилья и в трудной жизненной ситуации. Из его рассказа стало ясно, что проект еще жив, но постепенно затухает. Как это и бывает, вначале такие инициативы собирают много людей, но со временем энтузиазм их покидает, и остаются единицы.

Сергей подробно описал эти встречи. Помимо кормления людей на вокзалах города, ребята приезжают к Братскому кладбищу, где перед главным входом проходят теплотрассы, в которых живут люди.

Эта история вернула меня к прочитанной книге «В темноте», повествующей о том, как в оккупированном городе во время истребления евреев больше 20 человек, в том числе и дети, спасались в канализации. В общей сложности они там провели 424 дня – без света, с ограниченным запасом еды и воды.

В конечном итоге выжившие выбрались, покинув подземелье, продолжая жить. Книга основана на реальных событиях.

Мне подумалось, что хотя люди жили в нечеловеческих условиях, у них была цель – выжить – и надежда – вернуться в социум. Но главное – это было во время войны.

Наши «герои», среди которых есть молодые люди и даже подростки, живут в люках без ожидания светлого будущего. Для них событием становятся визиты тающей по численности православной молодежи, которая привозит питание и может поговорить с ними как с людьми.

Размышлять священнику о том, почему в XXI веке люди живут в люках, на улицах и свалках, малоэффективно. А вот почему добрые порывы нашей церковной молодежи не имеют динамичного продолжения и последовательности – говорить необходимо.

Большой проблемой является то, что православная молодежь подменила главные ценности своего призвания второстепенными.

Деятельное участие в жизни никому не нужных людей формирует христианина

Конечно, если общение с бездомными – это дискомфорт от неприятного запаха, неудобных вопросов и т. д., то чаепития при храмах, песни под гитару, споры о высоком и просмотры доброго кино – намного приятнее, и, самое главное, в храмовом пространстве ты уже ощущаешь себя христианином. Но именно деятельное участие в жизни никому не нужных людей формирует в человеке христианина.

Давно прочитанная мной книга митрополита Антония Сурожского оставила глубокий след в памяти. Он писал о католической подвижнице – матери Терезе. Эта маленькая и хрупкая женщина родом из Калькутты посвятила жизнь служению тем, от кого отказались все. Однажды на свалке она увидела умирающего африканца, который весь был в струпьях. Она позвала своих помощниц, и, погрузив мужчину на носилки, они отнесли его в свой приют. Когда она его отмыла и одела в чистое, он произнес: «Я жил как собака, а умираю, как человек». Ради таких слов стоит жить, и эти слова свидетельствуют перед Богом о важной миссии.

Наверное, многие знают, что хорошим врачом может стать не тот, кто отлично знает только лишь теорию, но и практику. Мне приходилось встречать студентов медицинского вуза, которые в свободное время просились на практику в гнойные хирургические отделения, где вонь, сложные больные и раздраженные родственники пациентов… Но именно эти студенты, которые были готовы посвятить свое время такому бесценному опыту, становились великолепными врачами.

Проблема, о которой я пытаюсь сказать, повсеместна. Не только церковная молодежь, но и зрелые прихожане сильно изменились.

Вспоминая 1980–90-е годы, с уверенностью можно сказать, что церковные люди были более деятельны и ответственны. Было достаточно одного призыва священника – и люди собирались для совместной организации престольного праздника или генеральной уборки храма. Возможно, время меняет нас. Но очень не хотелось бы, чтобы лишь единицы энтузиастов исполняли важную миссию христианина, к которой призывает Господь.

Церковной молодежи, которая, возможно, прочитает это рассуждение, я хотел бы сказать следующее.

В 1990-е годы я был делегирован на первый съезд Православной молодежи в Москве. Съезд проходил в актовом зале МГУ, который впоследствии стал домовым храмом университета.

Председательствовал Святейший Патриарх Алексий II. Было много сказано и выслушано, но одна речь мне запомнилась отчетливо и ярко. Ее произнес архиепископ Смоленский и Калининградский Кирилл, впоследствии ставший Патриархом Московским и всея Руси.

Он сказал: «…А почему, собственно, съезд назван молодежным, в чем такая особая заслуга молодежи?.. Почему бы не назвать – съезд православных пожилых женщин? Ведь это они в трудные для Церкви годы были хранительницами традиций и свидетельствовали о вере в Бога». И, как бы отвечая на свой вопрос, архиепископ Кирилл сказал: «Название съезда свидетельствует о большой ответственности и работе в перспективе, потому что за молодежью – будущее!» А в конце своей речи владыка обратился ко всем нам, присутствующим в зале со словами: «Церковь – Мать, позаботьтесь о ней!» Очень хочется верить, что он не ошибся и его горячий призыв не останется незамеченным сегодняшней молодежью.

Дневник Памяти

Память – возможно, самое удивительное, что Господь подарил человеку. Совершенно особый феномен – детские воспоминания, хранящие мельчайшие детали нашей жизни. Иногда, по истечении времени, многие из них куда-то испаряются, но позже возвращаются вновь, обнажая весь кошмар содеянного или сказанного.

Мое детство и молодость ничем особенно не отличались от жизни многих моих ровесников. Каждый новый день дарил мне новые эмоции, впечатления и интересные знакомства. Особая глава жизни – это студенчество: ищешь свой путь, мчишься навстречу ветру перемен, не оглядываясь назад, чтобы не упустить то, что уготовила судьба.

В юности мы словно киты, пропускающие через себя тонны событий и ощущений, но позже приходит осознание того, что лишь небольшой процент всего происходящего с нами оказывается полезным и жизненно необходимым.

Со временем в голове возникают робкие вопросы, вначале они ненавязчивы, и поэтому нет необходимости искать на них ответы. Но вдруг в жизни наступает момент, когда память начинает хаотично воспроизводить картины давно минувших лет. Сложно понять или объяснить, когда именно это происходит, но лично меня такие воспоминания настигли примерно в 40 лет.

По долгу своего служения я нередко совершаю панихиды на кладбищах и встречаю там все больше и больше могил знакомых людей. В такие моменты особенно остро задумываешься о жизни и обо всем происходящем вокруг.

В один из вечеров, во время вечернего богослужения в храме, я вспомнил мальчика Гришу из школьного детства. Мне это воспоминание показалось странным, ведь за все прошедшие годы я ни разу не думал о нем. Гриша имел немало проблем со здоровьем и физических дефектов, которые были заметны окружающим, но, несмотря на это, он учился в обычной школе. Проблемы со здоровьем доставляли ему немало огорчений, и другие дети, его сверстники, нередко подтрунивали над ним. Хотя детей и принято называть цветами жизни, порой эти цветы бывают довольно жестокими.

Я вспомнил, как Гриша тянулся ко мне, как мы поехали в школьный лагерь, и я все с большим ужасом начинал всматриваться в картину, которую рисовала мне моя память: мы с Гришей шли по берегу реки, и среди нас двоих, естественно, лидером был я, но он на многое и не претендовал, ему просто был нужен тот, кто будет с ним.

Гриша прощал мою жестокость ради тех мгновений, когда я «снисходил» к нему

Знакома ли вам ситуация, когда вы, приласкав котенка или щенка забавы ради, потом не можете от него отвязаться? В попытке отогнать животное приходится прикрикнуть на него либо громко топнуть ногой, а то и вовсе бросить камень…Что-то похожее произошло между мной и Гришей. Как только появлялись другие ребята из детского лагеря, я присоединялся к ним, но среди шумных игр и беззаботного веселья Грише места не было. Вот только он, как назло, следовал за мной, и я, нимало не смущаясь, прогонял его, не желая давать другим ребятам повод для обсуждений и шуток из-за дружбы с ним. Так случалось нередко, но Гриша прощал мне мою жестокость ради тех мгновений, когда я снова «снисходил» к нему.

Эти воспоминания заставили меня заново пережить все это, из головы не выходил Гриша: что с ним, живой он или нет? Я стал каждый день поминать его в молитвах.

Прошло немного времени, и мне случилось оказаться в городском парке. Я сидел на скамейке и ждал человека, с которым должен был встретиться. И вдруг меня как будто пронзил электрический разряд… В сторону парка шли двое: очень пожилая женщина вела под руку слепого инвалида, и это был Гриша, а вела его мама, которую я также узнал.

В первую минуту мне хотелось подойти к ним, что-то сказать, но я не подошел и не произнес ни слова. Я до сих пор не знаю, что можно было бы тогда сказать.

Сейчас одно мне известно точно – Бог ответил на мой вопрос: что стало с тем мальчиком из школьного детства?.. Теперь я молюсь о здравии человека из моего детства и приношу покаяние.

Наверное, многие задавали себе вопрос: почему в храмах молодых людей всегда намного меньше, чем взрослых? Возможно, так происходит из-за того, что с возрастом грех ощущается физически, и эта боль становится особенно сильной.

Мир на ощупь

Резной крест в храме Владимирской иконы Богородицы Сретенского монастыря

Если бы не было «ревнителей Православия», трудно представить, что бы тогда мы делали?..

Не в первый раз уже слышу о том, что некоторых смущает резное объемное распятие, которое размещено в нашем Старо-Покровском храме. Аргумент у них такой: «Это не является традиционным для наших храмов и напоминает западную версию».

В связи с этим хочу поделиться случаем из моей пастырской практики, который останется в памяти навсегда. Это произошло в нулевых, в бытность моего служения в Георгиевском храме города Новочеркасска. Восстанавливая один из старых городских храмов 1889 года постройки, мы меняли практически все, что можно было поменять. Были проведены газ, канализация, телефон. Храм заново расписали и заказали распятие. Оно было объемное, прекрасной работы – выполнено хорошим, профессиональным мастером. По этому поводу тоже начались разговоры. Некоторые очень осторожно относились к такому новшеству.

В один из дней, будучи в церковном дворе, мы увидели направляющуюся в нашу сторону группу людей. Взглянув издалека, мы подумали о том, что как-то странно идут они: сбились в кучу и передвигаются, натыкаясь на впереди идущих. Когда они приблизились к нам, стало понятно, что это слепые дети из городского интерната для слепых и слабовидящих. С ними была воспитательница. Она рассказала мне о том, что эти дети решили между собой пешком пройти по всем городским храмам и попросить у Бога исцеления. Сопровождающая детей попросила меня рассказать им об истории храма и прочитать молитву.

Это было трогательно и необычно, как оживший евангельский рассказ

Это было очень трогательно и необычно, как оживший евангельский рассказ.

Я начал им говорить об истории храма, а затем пригласил зайти внутрь. Когда они все нашли друг друга на ощупь и собрались вместе в центре храма, я сказал: «А теперь посмотрите на иконостас...». И через мгновение понял, что посмотреть они не смогут...

Из затянувшейся паузы меня вывела воспитательница: «Батюшка, не переживайте, прочитайте просто молитву».

То, что я увидел, было больше, чем молитва

С детьми мы начали просто общаться, они подошли ко мне и попросили разрешения прикоснуться к моему лицу. Через минуту они все прикасались к моим одеждам, рукам, лицу. Это чувство трудно передать.

И потом я осознал, что объемный Крест – это то, что нам нужно! Я их отвел ко Кресту, и то, что я увидел, было больше, чем молитва. Множество детских рук трогали лик Спасителя, прикасались к Его ногам, рукам, нащупывали гвозди и шипы тернового венца. А лица были предельно напряжены и сосредоточены. Так я увидел очень необычное и предельно искреннее общение незрячих детей с Богом. Это была настоящая молитва, которая дорогого стоит. Впоследствии мы с прихожанами не раз навещали этот интернат. Поэтому, когда я перешел в новый храм, одним из первых приобретений для прихода стал объемный крест, который у нас – по сей день.