«Картина мира без Бога не полна»

Мне кажется, главное чувство здесь – спокойствие. Основательность и доброе спокойствие. Умиротворение. Спокойствие не исчезло и тогда, когда сынишка, воспользовавшись нашим безмятежным ротозейством, слопал два персика, испортив... композицию для предполагаемого натюрморта. А Володя говорит: «Ничего страшного. Только косточки не ешь – они еще пригодятся. Самый что ни на есть натюрморт». Откуда такое спокойствие и доброжелательность? От попытки научиться смотреть на людей и мир, созданный Богом, по-доброму.

Художник: Владимир Федуков

Праздник для «беспоповцев»

Уютный, на совесть восстановленный приходской домик рядом с Покровским храмом на высоком берегу Сухоны. Тайга. Ястребы. Журавли. Ветер. Но Володе и другим работникам не до романтики – до дождя нужно успеть построить склад, куда он давно уже хочет перенести все, что оставалось лежать вокруг церкви во время непрекращающегося ремонта – этого добра всегда много. Так что, быстро напомнив, что где находится, попросив заодно не объедаться персиками («вот пряники – они всяко вкуснее»), художник спешит к строящемуся складу. Мы ничуть не обижаемся: работа есть работа, если не можешь помочь, то хоть не мешай. А работы невпроворот.

Владимир Александрович с семьей живет в Усть-Печеньге, селе в Вологодской области, уже четверть века. Ни разу не пожалел о сделанном выборе. Дело здесь не в дешевой пасторали – если какие идиллические картинки и рисовались в воображении, то в течение месяца деревенской жизни они устраняются напрочь. Кстати, никаких пасторалей и не было: знал, на что шел, покидая без сожаления город. Руки приделаны к месту, так что трудностей не боялся. А справляться с нынешними помогают друзья прихода, дети (их пятеро) и местные жители, которым абсолютно, оказывается, не все равно, в каком состоянии будет находиться главное здание в селе. Не магазин, не клуб, не еще что, а именно храм, выдержавший гонения прошлого века и бывший в свое время единственным действующим на 200 верст вокруг. Основная забота Владимира Александровича и его семьи, смеется он, – «Kirche, Kinder, Küche – куда ж в наших краях без немецкого!»

Смех смехом, но забот хватает. Если брать церковь, то в условиях катастрофической нехватки священников небольшая община в северном селе проводит службы без батюшки: читают обедницу по воскресеньям и поют акафист Покрову Богородицы. Литургия раз в месяц для «беспоповцев» – настоящий праздник, а не нудная необходимость «отстоять службу».

Оптимизаторская трагедия

Если брать детей, то их в селе становится много только летом – приезжают на каникулы. Городских определить очень просто: они на первых порах при встрече не здороваются. Недели через две строгие бабушки напоминают, а кому и вдалбливают правила приличия: встретил человека – обязательно поздоровайся.

Владимир Федуков. Мокрый день. 2009. Холст, масло

Кухня, продукты, обеспечение, «социалка» и все, что с этим связано, – типичная картина «оптимизируемой» во всю прыть деревни. Продукты – дороже, чем в городе. Хорошо, что народ трудолюбивый, поэтому огороды, несмотря на закидоны погоды, радуют. Детский сад закрыт. Школа, когда-то десятилетка, успешно убита, т.е. опять-таки «оптимизирована». Зияющие дыры в окнах классов, где еще пару лет назад шли уроки. В бывшем клубе провалилась крыша, сейчас он переезжает в здание бездетного садика.

Нет работы. Вообще нет. Безработное село с любящими трудиться жителями

И самое главное – нет работы. Вообще нет. Безработное село с любящими трудиться жителями. Достаточно взглянуть на ухоженные дома и участки, которых здесь подавляющее большинство, чтобы начать хоть немного представлять себе, как эти люди могли бы трудиться в сельском хозяйстве и любом другом производстве. Но – нет. А раз так, то и молодым здесь делать нечего. Вот и уезжают. Иногда вместе с родителями. Так и превращается старое, даже древнее, крепкое село в летний коттеджный поселок, который оживает на пару теплых месяцев, когда приезжают дачники – бывшие местные и кое-кто из «новеньких», решивших построить здесь дом.

Мир без Бога – грустная картина

Выпал снег. 2018. Холст, масло

Если добавить к мирской печальной действительности далеко не всегда радующие сердце новости жизни церковной, то в сердце воцарятся печаль, а то и уныние. Но это только в том случае, если не разделять взгляды Владимира. А он, Владимир Александрович Федуков, четверть уже века заботящийся о Покровском храме, многодетный отец, художник-реалист, словам предпочитающий дело, говорит нам за вечерним чаем:

– Тут вот в чем дело. Я много поездил по России-матушке, восхищаясь ее небесными пейзажами. Как-то, готовя очередную работу, я пришел к выводу: картина мира без Бога не полна. Вроде бы все есть на картине: лес, речка, небо, лодка. Но понимаешь, что чего-то не хватает. Как только присутствует храм или хотя бы намек на него – всё становится на свои места. То же и в нашей непарадной жизни: если живешь без мысли о Христе, хоть в лепешку разбейся, но спокойствия тебе не видать – вот я о чем.

Давайте быть реалистами

Дело к весне. 2009. Холст, масло

– Значит ли это, что храмы нужно искусственно вставлять в пейзаж?

– Нет, конечно. Память о Боге – это не вымученно-назойливая, сверлящая голову мысль, а естественные, идущие от сердца спокойствие, благодарность, свет, мне кажется. Что же касается искусственного впихивания церквей в пейзаж или какие угодно еще работы, то это лишнее, это просто вредно. Разве нельзя говорить о Боге, показывая красоту созданного Им мира, например, в натюрмортах? Возьмите наших уважаемых голландцев с фламандцами – разве они в своем XVII веке, выписывая каждую деталь, лепесток цветка, не говорят о его Создателе? Тут еще многое, конечно, от взгляда зависит, как ты смотришь на мир, – что зритель, что сам художник. Но добрый взгляд на творение логичным образом говорит о Творце.

На опушке леса. 2003. Холст, масло

Разве нельзя говорить о Боге, показывая красоту созданного Им мира

– Недавно с большим успехом прошла выставка ваших работ в Вологодской картинной галерее. Все, с кем общался, говорили: «Как хорошо, что русский реализм не исчез! В его (т.е. ваших) картинах нет претензии на ‟исключительность”».

– Думаю, тут дело просто в том, что мы устали от всяких претензий на «эксклюзив». Мы здорово тоскуем по скромной простоте и по естественной красоте. А если ты живешь в северной деревне со всеми ее особенностями, то тут, поверьте, не до выпендрежа. Я не о том, что я такой скромный, а о своем стремлении в меру сил отразить эту естественность и простоту в пейзаже. Я вообще плохо говорю – мне работать больше нравится.

Возвращение к деятельному созерцанию

Владимир Федуков

– Северная деревня со всеми особенностями… Отсутствие образования, производства, медицины, молодежи и малышей оптимизма не прибавляют. Но вы с семьей живете здесь, несмотря ни на что. Это бегство из города? «Внутренняя эмиграция» подальше от мира?

– Нет. Это – постоянная забота о семье и о храме. Бегством наш отъезд четверть века назад из города я бы не назвал – мы его оставили просто за ненадобностью. Когда что нужно, выбираемся туда – машина есть. О «внутренней эмиграции» тоже нет речи – скорее, это жизнь там, где ты учишься внимательному взгляду на людей и мир. Созерцанию. Деятельному созерцанию, я бы сказал. Есть ли подобная возможность у городских жителей в той, часто озлобленной, суете, я сомневаюсь.

Отшельничеством нашу жизнь никак не назовешь. Помните, знаменитая мисс Марпл говорила: «В деревне всегда что-то интересное происходит»? Так оно и есть – тут такие встречи бывают! Мы познакомились и подружились с потрясающими людьми. Про священников, художников с писателями и говорить нечего, но бывают и путешественники – плывут себе на плотах, видят нашу церковь, пристают к берегу, просят рассказать, познакомить. Многие потом возвращаются с друзьями. Летом гостей, конечно, больше, но в любое время года хватает. Нет, чего-чего, а скуки здесь не бывает.

Знаю: святые здесь могут появиться

– Наверное, у многих об особой духовности русской деревни складывается слишком идеализированное представление: через одного – если не преподобный, так блаженный. По опыту знаю, что это, увы, не так.

– На страницах портала Православие.Ru есть публикации покойного отца Алексия Новикова и его матушки. Отец Алексий говорил: «Не спеши разругаться в пух и прах с человеком, который тебя обидел, с которым вы поссорились – очень возможно, что этот самый человек спасет тебе жизнь завтра». Абсолютная правда. Я не могу записывать всю русскую деревню в святцы поголовно, но то, что здесь могут появиться святые, я знаю. Смотрите: в годы гонений, когда наш Покровский храм был единственным действующим в этих местах, сюда на службы ходили из других сел и городков. Приходили на всенощную, уходили после литургии на следующий день. Пешком. Кто-то за сутки одолевал 70 км. Простые скромные христиане, для которых этот неподъемный для нас подвиг был совершенно естественным. Ночевали здесь, в Усть-Печеньге: все жители пускали к себе путников, хотя не обязательно сами ходили на службы. При суровом, пристрастном взгляде можно, конечно, заявить: «Устьяне – не христиане» (была такая глупая поговорка в здешних местах). А если вдуматься? Могут ли плохие люди помогать другим приходить в храм, привечая их, заботясь о них, оказывая им гостеприимство?

Кто я такой, чтобы осуждать тех, которые ко Христу идут не так, как я себе это представляю?

Возьмем наши дни. Не так давно для отопления храма нашей общине подарил один постоянный благотворитель дрова. 30 кубов или около того. Кстати, сам этот человек наотрез отказывается называть себя: «Нечего обо мне говорить, нечем мне особо хвалиться». Так вот, помочь уложить эти дрова в поленницы собрались даже те, кто в церковь хорошо если раз в год заглянет – «Иначе не по-нашему!» За пару дней справились. Работали, чай с пирогами пили, на гармошке поиграли, просто хорошо поговорили. Скажите, это разве не христианство? И кто я такой, чтобы осуждать тех, которые ко Христу идут не так, как я себе это представляю? Повторяю: все зависит от взгляда, которым ты смотришь на мир и людей, и от умения смотреть внимательно, не осуждая. Смотреть сердцем. Созерцая, проще говоря.

Снег в конце ноября. 2008. Холст, масло

– Помню, что у нас в деревне действовало железное правило: если едешь и видишь путника, обязательно подвези. Здесь тоже, или нынешние товарно-денежные отношения внесли изменения в души и головы?

– Да всё работает. Души на месте. С головами иногда трудности, правда – за душой не поспевают. Недавно пришлось супруге ехать в город, а машина поломалась. Добрались до трассы на Вологду, голосуем. Тормозит: выходят мужики навеселе. «Поминки у нас, – говорят. – Друга едем хоронить. Довезем без проблем, садитесь, только не пугайтесь – там у нас сзади это…». Жена смотрит – там гроб. Мужики – спокойно так: «Друг помер, дак хоронить везем. Ничего, он запакованный, нормально доедет, буди». Жена говорит, не столько гроб с другом напугал, сколько перспектива с таким водителем заказать новый, уже себе. Отказались, конечно. Но поблагодарили.

В начале зимы. 2002. Холст, масло

– Нормальный российский «сюр»: и смех, и грех. Здесь всё – и готовность помочь, и забота о почившем друге, и печаль, но и особенности преодоления этой печали, просто опасные для других.

– Да, «сюра» у нас хоть отбавляй. Я бы убавил. Мне ближе реализм. Добрый. Который о Боге. Кстати, о реализме – пусть младший ваш персики доест. С натюрмортом я потом разберусь.