Василий Ливанов: «Главное в человеке – любовь и добро»

Его голосом говорят герои самых любимых мультфильмов – крокодил Гена и Карлсон, и хотя в «большом кино» им воплощено немало интересных ролей, взрослая аудитория знает и любит прежде всего его Шерлока Холмса из цикла телефильмов режиссера Игоря Масленникова – за своего Холмса он, кстати, получил в 2006 году орден Британской империи.

19 июля Василию Борисовичу Ливанову – выдающемуся советскому и российскому актеру, режиссеру и сценаристу как художественного кино, так и мультипликации – исполняется 85 лет. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл поздравил его с юбилейной датой. Мы присоединяемся к Патриаршим поздравлениям и желаем Василию Борисовичу многая лета.

Эта беседа с юбиляром – об ответственности – и искусства, и человека искусства, и любого человека – перед Богом, миром и другими людьми, о сути таланта и творчества, о родителях и наставниках.

Василий Ливанов

– Василий Борисович, когда вы, обычный советский ребенок, начали осознавать, что в жизни есть нравственный внутренний закон? Как впервые Господь заговорил с вами?

– Когда я был подростком, мы очень много дрались. Вся активная жизнь проходила на улице. Из спортивных занятий это был футбол, из активных – драки. Знаете, стенка на стенку. В доме на Тверской, где я живу до сих пор, у нас была дружная компания мальчишек из соседних квартир. Бывали драки и с мальчишками из других домов, и внутри нашей команды, между собой. Лет мне было тогда двенадцать, может, тринадцать. Как-то раз я решил сделать себе оружие: распаял своих солдатиков из свинца, через один конец пропустил ремень для ручки, получился ужасающий кистень. Когда работа была окончена, я внезапно почувствовал дикий страх вместо гордости от того, что я обладаю такой битой. Вдруг я осознал, что теперь могу убить человека. С тех пор внутри родилось чувство огромной ответственности за то, что я делаю. Я не могу сказать, что сразу стал примерным ребенком, нет. Но чувство вседозволенности меня больше не посещало никогда. Я должен нести ответственность за происходящее со мной, а не полагаться на какие-то случайности. В дальнейшем это стало принципом моей жизни. Но решение было принято именно в тот момент, и, думаю, это и есть голос Божий в человеческом сердце. Его зов.

– Вероятно, вот такое взрослое решение очень обрадовало ваших родителей. В своих интервью вы не однажды упоминали о том, как важно для вас было признание отца.

– Я бы не назвал своих родителей строгими по отношению ко мне. Мама мне была ближе по-человечески, по отношению к ней я не испытывал такого жгучего обожания, как к отцу (Борис Николаевич Ливанов (1904–1972) – актер МХАТа, народный артист СССР, лауреат 5 Сталинских премий. – Д.С.). Я бывал за кулисами в театре, видел, как он играл. Меня это потрясало. Я был в него совсем по-человечески влюблен. Он много рисовал. Если вдруг он просил меня поменять ему воду для акварели, я несся со всех ног.

Отец был достаточно строгим, сдержанным на похвалу, но никогда не придирался по пустякам, не совершал таких поступков, которые могли бы разрушить мое детское доверие по отношению к нему. За всю жизнь я не припомню ни одного подобного случая. Отец меня не баловал. Он бывал очень занят, и я об этом знал. Но если у него бывала возможность уделить мне время, он чаще всего что-то рисовал для меня и весь сосредотачивался на этом занятии. И это были очень счастливые мгновения.

– Есть такое выражение, что человек от начала и до конца не перестает быть ребенком. И это большое чудо – уметь сохранить внутри детскость и открытость миру.

– При условии, что детство было счастливое. Тогда открытость миру сохранится. Если есть, чем питаться из прошлого: светлые, теплые мгновения. А если детство было тяжелым, то, к сожалению, это может отложить отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Если говорить обо мне, то мне очень повезло родиться в той семье, в которой мне выпала честь родиться, и впоследствии очень повезло с учителями, наставниками.

– Вы упоминали, что на выбор вами творческого пути повлияла атмосфера, царившая в то время на «Союзмультфильме».

– Я попал на студию «Союзмультфильм» в такой удивительный период времени, когда там одновременно работали три поколения выдающихся мультипликаторов. Во-первых, создатели нашей мультипликации, потом люди, которые прошли войну, и мы – молодежь послевоенного времени. Эта совместная работа трех поколений давала невероятный результат. Мы очень много общались между собой. Была традиция передачи опыта: от старшего мастера к ученику, но не посредством копирования, ни в коем случае. Это было именно настоящее наставничество, которое способно было пробудить в ученике не столько техническое мастерство, сколько душу, из которой рождается творчество. Одним словом, насыщенность впечатлениями была очень серьезная. Было общее понимание профессии: что и зачем мы делаем. И, конечно, результаты получались очень достойными.

Кадр из мультфильма «Бэмби»

– Ваш самый любимый мультфильм?

– Когда я был совсем мальчишкой, лет десяти или девяти, я увидел фильм Уолта Диснея «Бэмби». В конце войны в Москву привозили американские мультфильмы и делали закрытые кинопоказы для детей работников искусства. Тогда мы с отцом попали на сеанс. Могу сказать, что до сих пор я считаю этот мультфильм образцом искусства мультипликации. Хотя герои этого мультфильма не люди, а животные, их характер и поведение ассоциируется с человеческими эмоциями и выражением чувств. Во все времена самыми важными качествами личности остаются любовь и добро. Это можно выразить на языке искусства через любое живое существо: мышь, цветок – и все будет понятно. Не нужно много объяснений, много лишних слов. Это становится понятно на уровне сердца. И ребенку – в первую очередь. Дети очень чувствительны к фальшивым чувствам, поэтому нужна абсолютная искренность.

– Любовь и добро. Как это просто звучит, но как сложно это осуществить в своей жизни!

– Без любви никакое созидание невозможно, а любая цель, которая не направлена в конечном счете к добру, – это чудовищно.

Без любви никакое созидание невозможно, а любая цель, которая не направлена к добру, – это чудовищно

Чем интересна, кстати, кинолента «Синяя тетрадь», поставленная по пьесе Казакевича. Советская власть запрещала показ этой киноработы. Но потом наступил какой-то момент в 1964 году, когда картина шла всего неделю. Сюжет простой: люди, которые впоследствии сделали в России революцию, говорят о своих планах на будущее. И в этих планах нет ничего трагического, ничего кровожадного, ничего ужасающего. И ладно бы поговорили и разошлись, как это бывает. Но в результате пострадали миллионы людей. Зритель об этом знает: он знает, что никакого «светлого завтра» не наступит. Зритель знает, что будет потом, после всех этих высокопарных разговоров. На экране перед нами щеголеватый Дзержинский в панаме и чесучовом костюме, а в жизни – «Железный Феликс», который собственноручно занимался пытками и расстрелами. Вот почему эта, казалось бы, «политкорректная» кинолента не шла на экранах нашей страны.

– К сожалению, часто бывает и так, что человек нарушает данное им обещание: обещая, верит, что выполнит, но сдержать слово не может.

– Да. Эта повесть как раз о благих намерениях, которыми вымощена дорога в ад. Люди говорят о хорошем, а в результате получается просто болтовня. В жизни нарушаются обещания, рушатся планы, люди теряют друзей и дорогих людей в результате вот таких поступков. Но если это касается двух людей, это одна история. А если это происходит в масштабах страны? Об этой трагедии написано много хорошей литературы.

Самуил Маршак

– Чья поэзия вам наиболее близка?

– Разумеется, Александра Сергеевича Пушкина. Его я считаю главным и первым. Сначала, конечно, это были его сказки: «…златая цепь на дубе том»; потом, конечно, «Капитанская дочка», «Повести Белкина». А из более современных авторов могу выделить Блока, Пастернака. Люблю Маршака – он замечательный поэт.

– Вы его знали еще как одного из гостей отца? Маршак бывал у вас дома?

– Нет. Это я сам приходил домой к Маршаку, читал ему свои сказки и однажды провел у него целые сутки, которые стали одним из самых ярких событий в моей жизни. Мы разговаривали о творчестве. Он сказал мне тогда: «Талант человека подобен луне».

Маршак сказал мне тогда: «Талант человека подобен луне». Так что нужно уметь проигрывать, быть к этому готовым

Луна каждый день другая: то в полноте, то на ущербе, то растет, то исчезает. Если талант всегда в одной и той же форме, то он как луна из фанеры – бутафория. Если развивать эту мысль, то понятно, что для артиста неудача – часть пути. Нужно уметь проигрывать, быть к этому готовым, по крайней мере. Но идти до конца.

Это были дивные часы, проведенные с Маршаком. Он был потрясающий человек. Очень мудрый. Настоящий большой талант.

И думаю, если художник начинает чувствовать себя «не на своем месте», то это связано прежде всего с убытием творческих сил.

Если говорить обо мне, то вся моя жизнь так или иначе связана с кино…

– И ваша творческая деятельность продолжается. Не так давно вы сняли фильм «Медный всадник России», который только готовится к выходу на экраны. Давайте немного приоткроем завесу тайны и расскажем о фильме, например историю его замысла.

– Однажды в «Литературной газете» я увидел заметку. Педагог, который делал набор на Высшие режиссерские курсы, делился своими впечатлениями от вступительных экзаменов. Надо сказать, что на Высшие режиссерские курсы поступают люди, уже получившие образование в каких-либо высших учебных заведениях. Один абитуриент на вопрос, чей памятник стоит в Петербурге на Сенатской площади, ответил, что это памятник Скобелеву. Меня это потрясло. Я понял, что история в школе, история в учебнике – этого недостаточно. Нужно преподавать историю через искусство, языком кино в конце концов. Потому что это тот язык, который ближе современной молодежи: визуально-эмоциональный ряд. Они другие, им сложно читать книги. Они живут в мире картинок. И здесь на помощь может прийти кино, чтобы восполнить недостающие пробелы.

Истории в учебнике недостаточно. Нужно преподавать историю через искусство, языком кино в том числе

Я считаю, необходимо создать отдельную киностудию, которая способствовала бы осуществлению этого большого замысла – передачи культурных кодов нашего народа, всей полноты его духовных богатств следующим поколениям. Знаю, что мою точку зрения разделяют многие деятели искусства. Необходимы фильмы по истории, которые нужно смотреть как домашнее задание. Одним из таких фильмов как раз и мог бы стать «Медный всадник России». В 2022 году наша страна будет вспоминать 350-летие со дня рождения Императора Петра Великого. Хотелось бы верить, что фильм будут смотреть.

– Вы – коренной москвич. Любите Санкт-Петербург?

– Конечно. Можно смело считать меня петербуржцем тоже. Когда я родился, мой отец снимался в «Дубровском» и жил в Ленинграде. И меня в возрасте двух недель мама привезла показать отцу. Это был первый мой визит в город на Неве, а потом уже с отцом на гастроли ездили, сам снимался на «Ленфильме», причем не раз. Петербург для меня – второй дом, я его очень люблю. Кстати, кинокартину «Синяя тетрадь» снимали именно на «Ленфильме».

– Вы играли в кино разнохарактерных персонажей, образ каждого из которых очень ярок и самобытен. В одном из интервью вы приводили такие слова: «Основа любого искусства – актерское перевоплощение». Вы овладели им в совершенстве. Как вам удается так глубоко чувствовать своего героя и вместе с тем оставаться самим собой?

– Фраза опять-таки принадлежит С.Я. Маршаку. Он любил ставить в пример рассказ Льва Николаевича Толстого «Холстомер». Толстой мог превращаться в лошадь, но никогда не переставал быть писателем. В основе творчества художника, писателя, скульптора лежит возможность перевоплощения в создаваемый им образ. Для того чтобы оставаться самим собой, артисту требуется подходить к творческому процессу максимально осознанно, с пониманием того, что он делает. Этим искусством особо важно овладеть человеку, создающему из своей собственной жизни разные характеры и персонажей. С одной стороны, актер во время работы сознательно убирает из своего характера те черты, которых нет у его персонажа, и привносит то, чего в нем самом, может быть, нет, но есть в данной роли.

Жизнь человека дана Богом, и перед Богом нам давать ответ за то, как мы ею распоряжаемся. Как в том самом уроке, который я получил, сделав во дворе железную биту. Все имеет свою цену, и всякий поступок – свои последствия. Поэтому никогда не стоит терять себя, изменять самому себе: это то, чем мы распоряжаемся в полной мере, и то, за что мы несем ответственность. Творческому человеку следует быть очень требовательным к себе в первую очередь.

Творческому человеку следует быть очень требовательным к себе. Не терять себя, не изменять самому себе

Если, допустим, человек работает в сфере общественного питания: пересолил – невкусно, а приготовил что-то из просроченных продуктов – другой человек отравился. Актер – тот же повар, но только сфера потребления – человеческое сердце. Сердце зрителя тоже можно оскорбить, унизить, ограбить и отравить.

Вот о чем и говорил Маршак: «Основа любого искусства – актерское перевоплощение» – это о чистоте, о гигиене самосознания. Искусство должно нести добро. Это его конечная цель. Не самовыражение, не искусство ради искусства, а доброта. Любой художник должен быть созидателем и творить добро. Если этого не происходит, то он больше не художник, а преступник, который пользуется средствами искусства. Может быть, это достаточно бескомпромиссное заявление, но применительно к такой сфере жизни, как творчество, – единственно возможное.

– В медийном пространстве то здесь, то там возникают какие-то кощунственные акции, особенно теперь стало модно смеяться над верой, религиозностью, над Церковью. Некоторые авторы подобных «работ» оправдываются стандартным ответом: «Это искусство». Что вы об этом думаете?

– Протест должен иметь созидательное начало. Если это протест сам по себе – он ничего не стоит. Он должен предложить что-то позитивное взамен отвергаемого им. Иначе это все что угодно: распущенность, глупость и наглость под видом искусства.

Протест должен иметь созидательное начало. Если это протест сам по себе – он ничего не стоит

Для меня образцом по-прежнему остается школа русской реалистической традиции: МХАТ, Малый театр. Все остальное – это опыты, эксперименты.

Сила воздействия искусства на человека очень высока. Задача художника – всегда помнить об этом и сделать так, чтобы не только не разрушить хрупких человеческих душ, но и укрепить в душах веру в добро и в победу добра над злом. Наверное, это и есть божественный замысел о каждом из нас: мы призваны сделать мир лучше. Не потому, что он недостаточно хорош, но потому, что в нас есть искра божественного света.

Мои родители были такими людьми, которые несли миру добро. Их пример очень вдохновлял меня на моем творческом пути. У них была замечательная семья. Не было внутрисемейного раздора, они всегда жили в ладу. Это очень важно для человека – иметь перед глазами подобный пример. И те люди, которые разрушают свои жизни и жизни своих близких, должны осознавать, что они делают: на каждом из нас лежит ответственность.

– На ваш взгляд, не являются ли гранями работы сердца человека, его личности – чувство ответственности и чувство вины?

– Не дай Бог довести себя до чувства вины. Это ужасно. Если ты совершил дурной поступок, нужно осознать его и раскаяться. Тогда боль от совершённой ошибки укрепляет человеческую душу на пути к добру. С каждым таким поступком – если он действительно прожит и завершен раскаянием – душа человека приближается к Богу. Человек создан по образу и подобию Божию. Это очень трудно осознавать, но, тем не менее, это большое счастье. Это трудное счастье, если так можно выразиться. И потом, я, честное слово, никогда не мог понять внутреннего одиночества, о котором так часто говорят: человек никогда не бывает одинок. Он всегда с Богом.

Кадр из мультфильма «Малыш и Карлсон»

– А как же Малыш? Он был очень одиноким ребенком, чувствовал это внутреннее одиночество в большой семье, и тогда он придумал себе Карлсона…

– Ничего подобного. Малыш ничего себе не придумывал. Карлсона придумала Астрид Линдгрен. С которой мы общались, когда она приехала в Москву. Ей показали мультфильм «Малыш и Карлсон», и она выразила желание познакомиться с человеком, который озвучивал Карлсона. Потому что, как она говорила, у Карлсона не могло быть никакого другого голоса, кроме этого. Она не знала русского языка, но услышала именно того самого Карлсона, о котором писала. Нас познакомили. Я спросил ее: откуда появился Карлсон? Тогда она рассказала мне такую историю: «Я сломала ногу и лежала на кровати, глядя в окно. Квартира моя располагалась в мансарде, в окно были видны крыши домов, под которыми неспешно протекала какая-то жизнь. И тогда я подумала: вот бы прямо сейчас с крыши дома напротив прилетел маленький веселый человечек с пропеллером и сел бы прямо ко мне на подоконник…» Так в мире появился Карлсон – лучший в мире проказник. Так в мире появилось чуть-чуть больше доброты.