Переход

Владимир Степанович был явно не в себе. Даже англичане – люди, видевшие его впервые, – заметили это, не говоря уже о хорошо знавших его сотрудниках.

Бледный, с растерянно неподвижными, нырнувшими в себя глазами, скомканный, зажатый. Мало того что он опоздал (чего раньше никогда с ним не случалось) на важнейшие для всей фирмы переговоры, к которым он готовил сотрудников целый год, так еще его странное поведение явно вызывало тревогу у окружающих.

Невнятно поздоровавшись, он уселся в свое кресло и даже забыл поинтересоваться (хотя бы из вежливости), как англичане устроились в чужом городе. С отсутствующим взглядом посидел несколько минут, затем кивнул своему юристу, чтобы тот продолжал без него, и резко поднялся, намереваясь покинуть переговорный зал.

– Прошу меня извинить, – надтреснутым голосом произнес он в адрес удивленных англичан и без объяснений удалился.

Встревоженная секретарша пулей вылетела вслед за ним.

– Владимир Степанович, – испуганно заговорила она, – что происходит? Вы не можете так просто взять и всех бросить, – она многозначительно кивнула в сторону переговорного зала. – Вы же сами мечтали об этом контракте. Мы все к этому так долго шли. Англичане приехали, а вы…

– Не сейчас, Вера. Без меня, – потерянно ответил он. В глазах его сквозила отрешенность. – Сделайте всё без меня, – и он стремительно вошел в свой кабинет, машинально закрыл дверь на ключ.

Всё, чего ему сейчас хотелось, – остаться одному. Он бессильно рухнул в кресло и закрыл руками лицо.

Перед глазами тут же возник только что сбитый им на пешеходном переходе человек. Мужчина лет пятидесяти. Плохо одетый. Бомжеватого вида. Как он оказался перед его машиной? Одному Богу было известно. Либо мужчина был пьян, либо Владимир Степанович настолько был занят своими мыслями о предстоящих переговорах, что ничего не видел вокруг.

Пешеход вырос перед машиной как из-под земли. Владимир Степанович машинально дернул руль влево и по касательной правым крылом зацепил человека. Тот, ударившись о машину, исчез где-то сзади. Владимир Степанович молниеносно затормозил. Глянул в боковое зеркало на лежащего посреди тротуара пешехода.

«Это конец!» – вспыхнула в мозгу одна-единственная мысль… И он ударил по газам. Машина, отчаянно взвизгнув, рванула с места в карьер. Ему надо было успеть на переговоры. Во что бы то ни стало! Прочь от этого перехода! Подальше от этого бомжеватого, несчастного мужчины. Подальше от той черты, которая так неожиданно могла разделить его жизнь на «до» и «после».

Сердце барабанило так, что готово было выпрыгнуть и бежать куда-то, как он убежал от того лежащего на переходе человека. Голову сжимали стальные обручи.

– Надо успокоиться.

Владимир Степанович рванулся к шкафчику. Быстро налил стакан виски. На миг задумался и решил не пить. Если б он курил, то сигарета сейчас, пожалуй, не помешала бы. Картинка – человек, сбитый им, лежит на дороге – маячила перед глазами. Владимир Степанович подошел к окну, словно пытаясь разглядеть среди леса городских домов этого несчастного. Кабинет вдруг начал резко уменьшаться, воздух вытекать сквозь окна, а легкие раздуваться от заполняющего всё вокруг вакуума. Замкнутое пространство кабинета начало походить на могилу.

– Надо на воздух, – решил он и, позабыв пальто, в одном костюме выскочил в промозглую сырость осеннего ветра. Стрельнул у первого встречного сигарету и закурил.

Что теперь будет? Его, явно, будут разыскивать. А были ли свидетели?

Ему вдруг представилось, как он выглядел в глазах окружающих. В глазах любого нормального человека. В своих собственных глазах. Сбил человека и сбежал. Сбежал!

– Что же я за человек?! – непроизвольно вырвалось у него.

Сбил человека и сбежал. Сбежал! Разве можно было предположить, что он способен на такое?!

Разве еще час назад можно было предположить, что он способен на такое?! Какое же дерьмо таилось в нем до сих пор, а он даже не подозревал о его существовании!

Как теперь жить дальше? Как ходить на работу? Чего требовать от сотрудников? Как учить правильным вещам детей? Как рассказывать им о добре и зле, о том, что хорошо и что плохо? Как разговаривать с женой? Как сохранять в ее глазах добропорядочность и при этом знать о своей истинной натуре?

Ему представилось, как он вернется сегодня домой, как разденется, пройдет в дом. Его сразу встретят дети – Люба и Миша. Подбегут. Обнимут. Спросят, как дела, как прошел день. И он соврет им. Скажет, что всё хорошо. Потом то же самое скажет жене. А человек, сбитый им сегодня, по-прежнему будет лежать на осеннем ветру посреди дороги. Когда же все заснут, он останется один на один с этим незнакомцем, который всю ночь будет задавать ему один и тот же вопрос: «Как ты смог бросить меня умирать?»

Владимир Степанович в сердцах резко сжал в кулаке дымящуюся сигарету и даже не обратил внимания на легкий укол боли в ладонь.

Его найдут. Обязательно найдут. Тогда-то вся неприличная правда о нем станет достоянием всего мира и – самое страшное – его детей. Они не скажут. Ничего не скажут. Но ведь непременно подумают: как он смог? Этот вопрос будет их главной мыслью о нем. Навсегда.

Владимир Степанович резко направился в свой кабинет, решительно снял трубку телефона и позвонил.

– Дежурный майор Синицын, – представились на другом конце провода.

Собрав все свои силы, Владимир Степанович как можно более внятно произнес:

– Я сбил человека на улице Зеленой примерно час назад.

– Где сейчас потерпевший?

– Не знаю.

– Он сбежал?

– Нет. Я сбежал.

– Подождите секунду. Не кладите трубку.

На том конце провода приглушенно переговаривались. Затем трубка потребовала:

– Ваша фамилия. Имя. Отчество. Номер автомобиля.

Владимир Степанович механически, как в тумане, ответил. Он вдруг почувствовал опустошение. Словно всё это происходило с кем-то другим, но никак не с ним.

Майор снова о чем-то долго переговаривался со своими сослуживцами.

– К нам никаких сообщений о происшествиях на улице Зеленой не поступало, – лаконично подытожил он.

– Как не поступало? – окончательно растерялся Владимир Степанович. – Но я сбил человека! Я его крылом зацепил…

– Когда что-то прояснится, мы с вами свяжемся.

– Может, я сам. Скажите, куда подъехать?

– Мы вас вызовем, – сдержанно отрезал майор и во избежание дополнительных вопросов отключился.

Владимир Степанович долго слушал гудки, словно пытаясь разобраться в этой странной морзянке. Наконец повесил трубку телефона.

Никаких мыслей не было. Мозг молчал.

Он встал, вышел на улицу, сел в автомобиль. Через десять минут он был на том злополучном переходе.

Переход был чист.

– Здесь недавно был сбит человек, – остановил он первого встреченного прохожего.

Но тот лишь пожал плечами. С тем же вопросом он прицепился к проходившей мимо мамаше с коляской. Но и она ничего вразумительного ему не ответила. Владимир Степанович дергал еще добрый десяток прохожих. Но все они лишь недоуменно пожимали плечами.

Он завернул во двор ближайшего дома.

Вокруг было тихо.

Владимир Степанович вдруг спохватился, схватил мобильный телефон.

– Скорая помощь, – меланхолично откликнулся мобильник.

– Я хотел уточнить: не поступал ли к вам вызов с улицы Зеленой? Примерно часа полтора назад здесь, на переходе, сбили мужчину.

Трубка некоторое время молчала, потом оттуда прозвучало:

– «Скорая помощь» по указанному адресу не отправлялась.

– Спасибо.

Он разочарованно огляделся вокруг. И тут у дальнего подъезда заметил его. Человека, лежавшего на дороге. Тот вышел из подъезда и присел невдалеке на лавочку.

– Мужик, прости меня, – Владимир Степанович в мгновение ока оказался возле него.

Мужик слегка нетрезво посмотрел на незнакомца и сразу всё понял:

– А-а, это ты?

– Я, – Владимир Степанович стоял, как перед судьей.

– Я сам виноват, – махнул рукой мужик. – Нечего пить по утрам…

Он неожиданно усмехнулся:

– Так что спасибо тебе!

– За что? – не понял Владимир Степанович.

– Ты меня не пустил в магазин за добавкой.

– Я не должен был убегать, – всё еще оправдывался Владимир Степанович.

– Да ладно, – махнул рукой мужик. – Тебе ведь это тоже зачем-то надо было.

– Что? – не понял Владимир Степанович.

– Сбить меня на переходе, – усмехнулся мужик и, по-дружески протянув незнакомцу руку, добавил:

– Это нам с тобой знак.

– Знак? – удивился тот.

Мужик многозначительно поднял указательный палец к небу:

– Видать, до этого перехода мы с тобой что-то делали не так.

Это нам с тобой знак. Видать, до этого перехода мы с тобой что-то делали не так

Владимир Степанович вздохнул:

– Может, оно и так.

На сердце сделалось легко, спокойно. Будто и не было вовсе тех самых переговоров – таких важных когда-то и таких бессмысленных сейчас.