Как я стала «звездой»

Елена Кучеренко В далекой, канувшей в лету юности был у меня грешок. Не один, естественно, но сейчас не об этом.

В общем, мечтала я стать звездой. Чтобы меня все узнавали, подходили, брали автограф и падали в восторженный обморок. В какой области я должна была стать звездой, не так уж принципиально. Цирк, театр, вокал…

Ох уж этот вокал… Обладая уникальнейшим отсутствием слуха, я орала дурным голосом в своей комнате песни и мысленно срывала стадионы авиаций.

– Леночка, у тебя что-то болит? Ты чего так кричишь? – взволнованно спрашивала мама, зарубая мою карьеру певицы на корню.

Что там еще… Киноактриса, писатель, великий режиссер… Я хотела быть всем и сразу и никем конкретно. Главное – публичная жизнь, цветы, поклонники. «Спасибо-спасибо-спасибо… Мама, это для тебя…. Ах, благодарю-благодарю…» И улетать многометровыми прыжками за какие-нибудь кулисы, уносимая потоком славы и смахивая слезу.

Но, опять же, за редчайшим отсутствием талантов дурацкие мечты так и оставались дурацкими мечтами. Слава Богу…

Кстати, о Боге. Вот говорят, что Господь смиряет нас, пока мы не смиримся. Так и есть, друзья. И на мне Он этот свой педагогический принцип отточил до совершенства.

«Звезда, говоришь? Ну-ну, – улыбнулся Бог. – Многодетная домохозяйка в халате, обвешанная вопящими сопливыми младенцами»

– Звезда, говоришь? Ну-ну, – улыбнулся Бог. – Многодетная домохозяйка в халате, обвешанная вопящими сопливыми младенцами, памперсами, коликами, газоотводными трубочками, горшками, кастрюлями с борщом, заляпанная какашками и молочными подтеками. С едва заметными крохотными глазами над огромными синяками до колен от недосыпания. Вот кто ты, дорогуша.

Ну, я и смирилась. Точнее, даже не смирилась. К тому моменту мне очень нравилась такая моя жизнь. И другой я уже не хотела, видит тот же Бог.

***

И вот когда я смирилась, Господь зачем-то начал исполнять мою давнюю мечту. И я так и недоумеваю: зачем? Мне же так спокойно жилось.

Нет-нет, звездой я, конечно же, не стала. Но в мою жизнь медленно и коварно начала заползать публичность. В узких кругах, естественно.

Получилось все совершенно случайно. Дело в том, что общение у меня было очень ограничено. Как у многих многодетных матерей. Дом, семья, храм, парк, детская площадка, которую я терпеть не могу. И чтобы компенсировать отсутствие социализации и не разучиться говорить на взрослом языке, я начала пописывать в фейсбуке.

Посты мои, естественно, были о тех же памперсах, какашках и коликах. Мне даже как-то написала одна знакомая: «Я не хочу у себя в ленте читает про детское г-но». Ну и всякие семейные глупости и мелочи с налетом неумного юмора. И пара жалостливых куцых лайков под ними. Один из которых – мой.

– А почему бы не писать умные статьи о семейной жизни и Православии? – подумала я чуть позже. – Может, опубликуют и заплатят? Я же театровед как-никак (театровед – это тот, кто хочет притулиться к театру, но не имеет ни актерского, ни режиссерского таланта). Пусть только по образованию и не дня опыта работы. Но все же… И у меня даже есть два года неоконченной аспирантуры и брошенная диссертация.

«Гениальные» мои произведения, как сговорившись, проигнорировали все издания, куда я их отправила. Ни ответа, ни привета. Как будто вымерли.

Хотя нет… Однажды я осчастливила какой-то детский журнал стихом о моих дочках. Поэт я совершенно бездарный, как и певица, но сочиняю с душой и огоньком.

– Вы простите, но как бы вам сказать, – ответили мне по телефону, когда я позвонила узнать о судьбе моего творения. – Вы… Вы… В общем, боимся, что мы для вашего таланта не подходим.

Поплакав в подушку горькими слезами непризнанного классика (нет пророка в своем отечестве, как известно), с творчеством я завязала раз и навсегда, ограничившись все тем же фейсбуком.

***

Правда, когда я раз и навсегда завязывала с творчеством, нужно было вспомнить, как после первой дочки я так же завязывала с деторождением. Сейчас у меня их пять.

В общем, когда все было забыто, похоронено и могила моего внутреннего писателя заросла бурьяном, мне неожиданно прислала сообщение редактор Правмира.

– Не хотите ли попробовать написать у нас статью о детях? Ну, как в ФБ…

Я не спала три дня и три ночи. Схватив лопату, кинулась судорожно откапывать из могилы моей души полуистлевшего писателя

…Я не спала три дня и три ночи. Схватив лопату, кинулась судорожно откапывать из могилы моей души полуистлевшего писателя. У меня орали и голодали дети. Потели ладони и тряслись поджилки. А я набивала текст о том, как быть идеальной матерью и вообще.

И потом не спала еще трое суток, представляя, как редакция полным составом закатит глаза прямо в компьютер, читая «вот это все». А потом напишет мне: «Простите, не надо. Мы погорячились».

Но, о чудо, статью взяли. К моему великому изумлению, она хорошо разошлась. Меня начали добавлять в соцсетях в друзья разные люди. Так, собственно, все и началось…

Прошло чуть больше десяти лет. Я публикуюсь на разных порталах, вышло несколько книг, дали какую-то премию, меня называют журналистом и даже писателем. И если честно, это вызывает у меня огромное удивление и даже истерический смех. Я как была обляпанной молоком домохозяйкой, такой и осталась. Какой писатель…

– Вы публичный человек, звезда, – пишут мне. – Окажите мне честь, добавьте в друзья.

Честь? Звезда? Я? Или это не мне? Здесь рядом еще кто-то есть?

Я веду совершенно примитивный образ жизни, 90% времени провожу у нас в храме и дружу с бомжами. На подворье меня регулярно гоняют бабушки:

– Что ты опять на себя напялила?! Детьми займись! Писательница…

И воспитывают прекрасные батюшки, дай им Бог здоровья.

– Язык высовывай! – сказал мне как-то один наш священник на соборовании, помазав все положенные места.

– Зачем?

– Высовывай! Господи! Сделай так, чтобы раба Божия Елена побольше молчала, – помазал он и его, к большому удивлению рядом стоящих.

– Батюшка, вот хотела я над вами пошутить, что язык и правда отнялся. Но не буду, – подошла я к нему потом. – Решите еще, что вы – великий чудотворец.

– Вот я не понимаю, – задумчиво посмотрел он на меня, – как такая… такая… такая раба Божия, мягко говоря, может писать такие рассказы?

– Так отец! Если бы я была такая же хорошая, как мои рассказы, меня давно пора было бы канонизировать.

– А ну марш отсюда! А то я тебя сейчас… канонизирую…

Но на самом деле я так же трясусь, что мою писанину никто не возьмет, она никому не нужна и не интересна. И несколько раз в неделю решаю все бросить и вернуться только к горшкам и кастрюлям. Потому что вокруг много действительно прекрасных авторов. А тут я со своим душеспасительным бредом.

***

Но как бы там ни было, меня начали узнавать. В кафе, храмах, просто на улицах. И иногда это очень забавно. Оказалось, что публичность – это немножко не то, что я себе представляла.

Овации, слезы фанатов, поклонники штабелями? «Ах, благодарю» и парящая походка?

– Ой, вы такая маленькая, даже неловко… По вашим рассказам я думала, что вы высокая.

Ну да, недомерки мы. А что делать? Но фарш обратно не прокрутить. Остается как-то с этим жить.

«На фотках вы такая красивая. А в жизни такая… обычная…» – Простите меня. Но можно подумать, что у вас нет фотошопа

– На фотках вы такая красивая. А в жизни такая… обычная…

Простите меня. Но можно подумать, что у вас нет фотошопа. Но я буду стараться. И где цветы, я не поняла?..

– В прошлый раз в Оптиной у вас было такое лицо, что я побоялась к вам подойти…

– Я видела вас в вашем храме, но не решилась заговорить. У вас лицо такое было…

Боженька! Что у меня с физиономией-то?

Теперь тренируюсь перед зеркалом носить на лице не отпугивающее выражение.

– Лена! Это вы?

– Н-да, – поправила я самопроизвольно вырастающую из головы корону.

Я же тоже человек. Слабостям подвержена.

– Я слышала, как вы сейчас отругали дочь! В статьях вы такая идеальная мать. А в жизни такая… Не идеальная…

Корона, скрипя, «всосалась» обратно внутрь головы. И лицо, которое я училась держать перед зеркалом, пошло всеми цветами радуги.

Простите… Господи! Теперь и детям собственным нельзя ничего высказать. О том, чтобы где-то почесать себе что-то, я вообще молчу. Терплю до дома.

– А почему вы в спортивном костюме? Вы же православный писатель! На вас люди смотрят! Не ожидал…

Прибью гвоздями платок к голове и отращу над ним нимб. Не думаю, правда, что поможет. Но дома запихнула эти злосчастные треники подальше с глаз долой.

А вот еще. Из любимого:

– Ну… Расскажите что-нибудь интересное и духовное.

Как, знаете, Путин и Гарик Харламов: «Ну, пошути». Да, я посматриваю иногда «Камеди Клаб», увы. Не разочаровывайтесь во мне, пожалуйста.

– Кто? Я? Духовное? Бэ… Мэ…

– Ну, расскажите же!

И сложно объяснить, что пишущие люди часто совершенно не говорящие. Устная речь у меня на уровне Эллочки Людоедки, да еще и с разными «блинами». И что-то вещать на публику для меня труднее, чем разгрузить вагон.

Помню, когда меня впервые пригласили на радио «Вера», меня отпаивали валерьянкой перед той передачей всем приходом. Я поплакала на плечах у всех наших священников, и они всем клиром крестили меня вслед. Чтобы я не умерла от ужаса еще по пути.

– Ну, не хотите рассказать духовное, так и скажите.

– Да я хочу… Но бэ… мэ… Господи! Сжалься!..

***

А бывало прямо позорное.

– Господи! За что?! – взывала я потом.

«Елена Кучеренко?! Это вы?! Я ваш поклонник!» –Ура, поклонник! Наконец-то! Начало положено!

Взяла я себе как-то в кафе одного храма чай и пироженку. Иду с подносом к столику, не жду от мироздания никакого подвоха. И тут громкий мужской голос:

– Елена Кучеренко?! Это вы?! Я ваш поклонник!

Ура, поклонник! Наконец-то! Начало штабелям положено!

Но от неожиданности и восторга я вздрогнула, поднос качнулся, чай полетел, куда захотел, и вылился на штаны этого несчастного поклонника. А ведь я в студенчестве подрабатывала официанткой.

Мужчина застонал, схватился за непубличные места, на которые выплеснулся мой горячий чай, и лицо у него было такое… Разочарованное в жизни и в православных писателях всех и сразу. Косоруких, мелких и с проблемным вестибулярным аппаратом.

– Простите, извините… Я не хотела… Я сейчас вытру!

– Стоп! Я сам!

И с опаской от меня отодвинулся. Одного поклонника я точно потеряла.

И бегом из того кафе. Что меня туда вообще понесло?..

Кафе – это вообще мой злой рок. Тоже вот история. Это пару-тройку лет назад было. Я тогда с тремя младшими дочками поехала в «Даунсайд Ап». Машу нашу с синдромом Дауна повезли на занятия. Это находится на другом конце Москвы. Выехали рано утром, тащились на метро. Я тогда еще не рулила.

Отзанимались, выдвинулись обратно. И когда уже вышли на нашей станции, девчонки запросили есть.

«Ладно, – думаю, – они полдня трудились. Одна занималась, две другие мне с ней помогали. Свожу их в кафе». Оно как раз рядом с метро было. «Му-му».

Шел Рождественский пост, я хотела купить нам всем что-нибудь соответствующее времени. Но дочки с таким вожделением смотрели на котлеты, что я решила в виде исключения спуститься с высоты своих незыблемых христианских устоев и взять им их, будь они неладны.

Усадила девочек за стол, отоварилась, тащу поднос. И тут ко мне подходит очень милая девушка:

– Здравствуйте, Елена! Мы ваши православные читатели. Нам очень нравится, как вы пишите.

И стояла я, православный писатель, перед своим православным читателем в разгар Рождественского поста с подносом, заваленным мясными котлетами

И стояла я, православный «высокодуховный писатель», перед своим православным читателем в разгар Рождественского поста с подносом, заваленным мясными котлетами. И пыталась поймать глазами и зафиксировать взгляд девушки, чтобы она смотрела в мои гляделки, а не на грешное мясо.

Потом я написала в фейсбуке забавный пост на эту тему. Все посмеялись. Но прилетел один комментарий:

– Елена! Какой пример вы подаете своим читателям и своим детям! Мясо в пост – грех! Господь этого так не оставит!

О Боже! Зачем я только поперлась в то кафе…

– Ну, понимаете… Дети же…

– Мясо в пост – грех! Вам нужно это уяснить! Я вам по-хорошему говорю…

Если благочестивый человек решает осчастливить своей заботой, вас уже ничего не спасет.

***

Или вот еще, например. Попала я случайно на службу в один храм в центре Москвы.

Стою, молюсь, в душе – блаженство, на лице – придурковатость. И тут меня кто-то трогает за плечо:

– Елена Кучеренко?!

– Она самая (корона опять дала всходы). А вы кто? (Осчастливливая своим вниманием).

– А я – раба Божия N. Помните, как вы в фейсбуке меня покрыли последними словами?! Так я хотела вам сказать… Как вам вообще не стыдно, Елена!

Ох, как мне было стыдно. Корона вмиг заржавела.

Сейчас мы с этой женщиной дружим. И со смехом вспоминаем ту нашу встречу. Но в тот момент мне было не до шуток.

А однажды я показала себя во всей красе в нашей детской поликлинике. Но у меня была «уважительная причина». Это я сама себя так успокаиваю.

Мы были записаны с Машей в два разных филиала нашего окружного медучреждения. К эндокринологу пораньше, на ЛФК – попозже.

У первого выяснили, что у дочки большие проблемы с щитовидной железой, нужна огромная доза гормонов и так далее. Я вся испереживалась, эндокринолог меня долго успокаивала.

Ко второму врачу мы опоздали. На три минуты.

Я в плохом настроении, страдаю из-за Маши, ответственная за ЛФК тоже не в духе. Начала мне на эти три минуты указывать. Спорили, спорили, я доказывала, что время еще есть, и скакала по кабинету с лозунгами о дискриминации и провокационными вопросами:

– Может, мне вообще отсюда уйти с моим ребенком-инвалидом? И останетесь вы здесь одни здоровые с вашей ЛФК.

Ругались, короче говоря. Но ругалась больше я. А она смотрела на меня так, как будто была не детской лечебной физручкой, а неврологом или психиатром, которому все на мой счет ясно и понятно.

В итоге я высказалась, выдохлась, закончила, извинилась, и врач дала нам направление на массаж.

– Не переживайте. Вас много таких к нам приходит…

А я знаю, кто вы. Одна моя пациентка вас здесь увидела и говорит: «Вы знаете, кто к вам ходит? Вы даже не представляете!»

А через неделю встретила она меня в коридоре поликлиники:

– А я знаю, кто вы. Одна моя пациентка, ваша читательница, вас здесь увидела и говорит: «Вы знаете, кто к вам ходит? Вы даже не представляете!» Узнают вас эти ваши… Братья по разуму.

И опять посмотрела на меня сочувствующими глазами психиатра. Которому насчет православных писателей и всяких других недозвезд все очевидно.

– Вы только не рассказывайте ей, что я на вас орала как резаная.

– Ну, зачем же. Пусть пребывает в счастливом неведении по поводу своего кумира.

Прославилась я, в общем. Только не тем…

***

А иногда, когда я в ударе, я решаю немного пошутить. Не знаю, получается ли, но все же.

Заехала я как-то в одну монастырскую книжную лавку. Хотела что-нибудь хорошее и духовное почитать.

– Что посоветуете? – спрашиваю женщину за прилавком.

– А вот это возьмите…

До боли знакомое. Книжка моя, которую я видеть уже не могу.

– Нет, не буду это брать. Точно ерунда какая-то!

– Ну что вы! Там такая чудесная автор. Многодетная мама.

– Да слышала я про нее: странненькая бабенка. Не буду эту лабудень брать. Терпеть не могу эти розовые женские прозаические сопли.

– Да что вы такое говорите?! У нее ребенок-инвалид. Она такой крест несет и еще книжки пишет.

– Та шо она там несет? Нашли крестоносца!

– Вот вы так плохо говорите, а вы читали ее книжки?

– Не читала.

– Ну вот!

– Я писала.

– Знаете что: идите с Богом!

Не поверила. Но приятно, забодай меня комар.

Было, правда, и другое. Тоже в церковной лавке.

Явилась я в церковную лавку купить свои собственные книжки. Да, такое тоже бывает

Явилась я туда купить свои собственные книжки. Да, такое тоже бывает. Хотя меня жаба душит на них деньги тратить. Но на подарки иногда надо.

Стою, отбираю. Рядом мужчина. Тоже себе что-то ищет духоподъемное. И на мои книги смотрит.

– Может, узнал? – возликовала я про себя.

И корону мысленно поправляю.

– Приобретите вот это, – кокетливо улыбнулась я.

И на свою литературу показываю.

– Да я читал – подарили. Ну такое… Бабское и невразумительное. И в соцсетях она замучила всех со своими инвалидами.

Корона уныло повисла на ушах.

– Господи, только бы не узнал…

Вот какая ты, слава…

***

Хотя, конечно, иногда бывает прямо «классика», как я о ней мечтала. Ну как – «бывает»? Было один раз.

Остановил меня как-то сотрудник ГИБДД. Я даже удивилась. Потому что ехала аккуратно и ничего вроде бы не нарушила. Это, кстати, еще удивительнее, что с моим водительским гением бывают дни, когда я ничего не нарушаю. Но, наверное, все же сделала что-то дорожно-неблагочестивое, раз он меня тормознул.

Спросил документы, долго смотрел на меня, на них, задумался…

– Секундочку, – сказал.

И умчался к гаишной машине.

Вернулся с моей книгой:

– Вот. Подпишите, пожалуйста, жене. Она вас читает, просила купить.

Да, пожалуйста… Очень даже приятно.

– Раз пошла такая пьянка, – говорю, – вы всем своим по рации передайте, чтобы меня не тормозили и не штрафовали.

Посмеялись. Правда, скоро мне на Госуслугах три штрафа прилетело. Не передал…

Но звездная болезнь меня минует даже после приятного. Милостив Господь, все быстро ставит на свои места.

Был момент, когда я немного загордилась. Масть на удивление поперла в моем графоманском деле. И тогда меня как раз позвали на телеканал «Спас» экспертом в какую-то передачу.

– Кто ж эксперт, как не я! – обрадовалась. – Сейчас я вам покажу, где раки зимуют!

Полдня наряжалась, делала в парикмахерской прическу, придавала лицу экспертное выражение, заучила речь и проинформировала весь наш приход, что я теперь эксперт и «смотрите меня на ТВ, не пропустите». Но тряслась и потела. Эксперты тоже люди.

Потом еще час сидела в кресле гримера и в оцепенении наблюдала, как мне рисуют новое, красивое лицо. И лицо это под тяжестью грима вдруг начало весить. В прямом смысле, не в переносном.

Отправили нас в студию. К моему разочарованию, таких «экспертов», как я, оказалось там, как грязи. В отличие от меня, все опытные. И, о ужас, меня никто не узнает.

Короче говоря, с большим трудом мне удалось квакнуть за час с лишним два-три слова, которые потонули в других экспертных речах, и их никто не услышал. И потом я даже высказала девушке, которая меня и позвала:

– Я вот готовилась, прическа, речь, а вы! А вы!.. Даже слова не дали сказать.

Ну и напоследок сделала селфи в туалете с загримированным лицом и выложила в соцсети. Что добру-то пропадать? Это и был мой позорный дебют на ТВ. Никаких аплодисментов…

***

Но теперь серьезно. Когда тебя знают и узнают, к тебе подходят, делятся впечатлениями о твоем творчестве – это очень важно. Не в том смысле, что «ах, я звезда и нет мне равных». А это живой отклик, обратная связь, которая дорогого стоит.

Поэтому, когда публичные люди, закатывая глаза, говорят: «Я так устал от славы, машите на меня, машите и отойдите, мне нужно войти в образ», – я очень удивляюсь.

Публичным человека делает публика. В писательстве – читатель, который просто думает так же, как и ты

Ведь большое заблуждение, что публичным человека делает его какой-то мифический «гений», образ и талант. Не нужно заблуждаться на свой счет. Публичным его делает публика. В писательстве – читатель, который просто думает так же, как и ты. И ваши мысли случайно пересеклись. Или наоборот, не так. И ты его раздражаешь. Именно он сделал тебя тем, кто ты есть. Кто ты без читателя? Да никто! Завтра он перестанет тебя читать – и все. Конец.

Поэтому читателя нужно любить, холить и лелеять. Ценить и уважать. Это не ты осчастливил его своим творчеством. Это он осчастливил тебя своим вниманием. Это не ты «поднял его до своего уровня», как говорят. О чем вы?! Читатель чаще всего умнее и образованнее автора. Меня уж точно. Это он обратил на тебя внимание. И спасибо ему за это.

Собственно, именно это я и хотела сказать: «Спасибо!» Спасибо тем, кто читает, кто подходит, кто критикует, кто иронизирует надо мной. Кто знакомится, просит автограф, начинает общаться с нашими детьми, чем-то угощает. Это очень важно для меня. Это вдохновение, истории и темы, которые я получаю. Это новые знакомые и друзья. Это робкая надежда, что я что-то делаю не зря. И за это я очень благодарна.

Тяготит меня только то, что люди часто ассоциируют меня с моими рассказами, с моими героями. Думают обо мне лучше, чем я есть

Тяготит меня только то, что люди часто ассоциируют меня с моими рассказами, с моими героями. Думают обо мне лучше, чем я есть. Но рассказ – это лишь мечта автора о самом себе. Как сказал мне как-то в шутку мой муж:

– Лена! В тебе из христианского – только твои рассказы.

Но в каждой шутке есть только доля шутки. И тут уже просто надо работать над собой. Не в творчестве, а в жизни.

***

…Ну и напоследок еще о публичности. Иногда она «выстреливает» совершенно неожиданным образом.

Пришла я как-то на исповедь. Называю грехи, каюсь.

– Все сказала? – спрашивает батюшка.

– Все!

– Точно? Ничего не забыла?

– Точно!

– А в соцсетях ругалась? А на отца N наезжала? Чего молчишь? Я ведь тоже тебя читаю…