Православное искусство – мрачное?!

Ротонда Св. Георгия, Фессалоника. 2 пол. V в.

– Православное, церковное искусство мрачное и темное, нерадостное, – такую мысль, в разных вариациях, можно услышать, увы, и сегодня. И ладно бы от совсем неискушенного обывателя, а вот когда такое говорят глубокие, образованные люди, то становится совсем грустно. Ведь вроде не XIX век на дворе, а, наоборот, XXI. Это в XIX веке церковное искусство было спрятано под почерневшей олифой, многовековой копотью, и потому именно таким и воспринималось. Но сейчас, когда раскрыты шедевры, когда в той же Третьяковской галерее нам сияют красками иконы Звенигородского чина, когда есть возможность увидеть собственными глазами или хотя бы на качественных фотографиях мозаики и фрески, начиная с раннехристианских времен, подобное звучит очень странно. Ведь еще в начале прошлого века, когда стали раскрывать эти самые слои олифы, поздних записей, Россия и весь мир сказали восторженное «Ах!», увидев прекрасную, яркую, гармоничную живопись древнерусской иконы.

Ротонда Св. Георгия, Фессалоника. 2 пол. V в.

Я решила написать эту статью даже не как специалист, искусствовед, а просто как восторженный зритель, которому церковное искусство помогает глубже понять его веру. Потому позволю себе произвольно переходить из эпохи в эпоху, произвольно выбирая наиболее яркие примеры.

Базилика Сант-Аполлинаре-Нуово. Шествие мучеников

Христианство – это вообще про радость, неслучайно апостол Павел призывает: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите» (1 Фес. 5, 16–18). А как не радоваться, если мы знаем о главном Событии в истории человечества – Воскресении Христовом. Этим знанием, этой радостью проникнуто все церковное искусство практически с самого его возникновения. Как пример можно привести мозаики ротонды Св. Георгия в Фессалонике второй половины V в. Даже по тем фрагментам, что показаны на фотографии, можно представить, насколько они живописны, многоцветны и прекрасны.

Устюжское Благовещение А знаменитые мозаики Сант-Аполлинаре Нуово в Равенне начала VI века, например, шествие мучеников и мучениц? Сияющий золотой фон, говорящий нам о свете Горнего мира, величественные фигуры мучеников и мучениц в бело-золотых одеждах, атрибуты Райского сада вокруг них – все это производит на зрителя невероятное впечатление. Здесь считывается не наша земная радость, то есть эмоция, которая может легко измениться от чего-нибудь внешнего, – здесь радость Вечности, радость пребывания со Христом. Но даже если смотреть безо всякого осмысления, не считывая смыслов, просто на сочетание цветов, – здесь нет и намека на мрачность.

Вполне естественно, что в тот ли иной период в церковном искусстве на первый план выходили аскетические тенденции. Но аскетизм – это же совсем не про мрачность, это про духовную сосредоточенность, про строгость, что совсем не отменяет красоты и живописности. Строго и сосредоточенно выглядит образ Божьей Матери Оранты в конхе собора Святой Софии в Киеве XI века, и здесь же мы видим сияние золотого фона – свет Небесного мира, насыщенный небесный синий в тунике Богородицы.

Икона святого Георгия XI века (Успенский собор Московского Кремля) Красота и гармония есть и в древнерусских иконах. В тех, мастерски и изысканно написанных, как, например, икона святого Георгия XI века (Успенский собор Московского Кремля), с глубокой богословской программой, как Устюжское Благовещение – первая треть XII века из Государственной Третьяковской галереи. Есть она и в более простых по исполнению иконах, как, например, новгородская икона «Иоанн Лествичник, Георгий, Власий» (последняя треть XIII в.) из Государственного Русского музея, где красный фон тоже напоминает нам о пасхальной радости.

Даже самый трагичный сюжет – Распятие Христово – звучит в церковном искусстве не безысходно, благодаря всё тому же знанию о грядущей за изображенным событии Пасхе, о том, что будет «Воскресе Христос, и жизнь жительствует», как звучит в Огласительном слове на Святую Пасху святителя Иоанна Златоуста. Яркое подтверждение этой мысли – Распятие Господне кисти Дионисия, 1500 г. (Государственная Третьяковская Галерея). В иконе есть скорбь, которой просто не может не быть, автор мастерски, через позы, жесты, но при этом без малейшего физиологизма, показывает, что чувствуют те, стоящие около Распятого, что чувствует Его Мать. Но общий цветовой строй – светлый, напоминающий нам о грядущем Воскресении, о Победе Жизни над смертью.

Иоанн Лествичник, Георгий, Власий Немного личного. Когда мне требуется поддержка, подпитка, или, еще точнее сказать, – при каких-то потрясениях или просто при общей усталости, я с семьей отправляюсь в Ростов Великий, в Ростовский кремль. Кремль – это такое общепринятое название, на самом деле все знают, что это не кремль, а резиденция митрополита Ионы Сысоевича, построенная в 1650–1680-е годы по его творческому замыслу. Там – тоже очень радостное искусство. Да весь архитектурный ансамбль, с элементами русского узорочья, со всеми гирьками, дыньками, сандриками, ширинками, настраивает тебя на какой-то праздничный лад. Хотя, казалось бы, вторая половина XVII века – не самая радостная, мягко говоря, страница в истории Русской Церкви. Но церковное искусство, оно же как раз умеет доносить главное, минуя все нестроения. Прекрасны там и храмовые росписи. Даже сейчас, спустя 300 с лишним лет, мы любуемся цветовыми сочетаниями, а можно себе представить, насколько яркими, поющими были цвета в момент написания фресок, пока они еще не подверглись воздействию времени.

Распятие Господне. Дионисий, 1500 г. (Государственная Третьяковская Галерея) Кстати, это стремление передать в церковном искусстве настоящую радость и красоту, которая должна напоминать нам о другой красоте – Небесной, было и у архитекторов и художников в конце XIX – начале XX века. Храм Воскресения Христова в Петербурге, известный в народе, как храм Спаса на Крови, был построен на месте убийства Александра II. Архитектор Альфред Парланд спроектировал его в «русском стиле», как того и требовал Александр III. Внешне храм выглядит очень нарядно, празднично. Внутри – украшен прекрасными мозаиками, авторы которых – ведущие художники того времени, в том числе Виктор Васнецов, Михаил Нестеров… Художники, делавшие эскизы мозаик, старались, пусть и говоря близким им художественным языком, все-таки приблизиться к византийской, древнерусской иконографии. Можно не соглашаться с их художественными поисками, но в этом храме, глядя на мозаики, ты действительно ощущаешь отзвук той самой радости, которую несет христианство.

Ростовский кремль

Глядя на мозаики, ты ощущаешь отзвук той самой радости, которую несет христианство

Это совсем короткое, поверхностное прикосновение к церковному искусству, но и оно уже позволяет увидеть, насколько оно светло! А когда ты погружаешься в него, когда за сюжетной и изобразительной (прекрасными!) сторонами начинаешь заглядывать в богословские глубины – это действительно ни с чем ни сравнимый опыт. И Торжество Православия – это, на самом деле, праздник, важный не только для верующих. Ведь благодаря победе иконопочитания все человечество получило прекрасное, светлое, одухотворенное и вдохновляющее искусство.

Церковь Воскресения Христова. Ростов Великий