Мамины коврики

Лоскутный коврик. Художник: Светлана Медвецкая     

Мама, мамочка… Никто и никогда не будет нас любить так, как мама. И никто не может нам ее заменить. Как тут не вспомнить слова из поговорки: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Вот и я плачу…

Сидела она маленьким комочком на диване и казалось, что так будет всегда.

Воспоминания так и кружатся в голове. Вот здесь мама любила сидеть, этой алюминиевой ложкой любила есть, а вот и железная миска, от которой она никак не хотела отказываться. Не признавала она наши «стеклянные», как она говорила, тарелки. Моя мама прожила нелегкую жизнь. С одиннадцати лет работала в колхозе «за палочки». Образование – три класса, дальше – война и работа в тылу. Потом вышла замуж, родила восьмерых детей.

Я не помню, чтобы мама сидела без дела. Она всегда была чем-то занята

Я не помню, чтобы она сидела без дела. Всегда была чем-то занята. Когда были силы, держала корову, а то и не одну. Ездила в город продавать молоко – любая копейка не лишняя в большой семье! Летом – огороды, зимой – прялка. Носки вязала на всю семью. Получались они у нее теплые, мягкие. Она сама чесала шерсть, пряла, а я так ничему и не научилась. Помню, сидит у печки, потихоньку прядет и напевает какую-то грустную мелодию без слов.

Так и прошла жизнь в работе и хлопотах.

Уже переехав ко мне в город, начала вязать носки на продажу и ходить с ними на рынок – все не дома без дела сидеть. И среди людей побудет, и копеечку домой принесет. Надо сказать, что она всегда была очень бережливой. Порвется платье – сошьет из него себе фартук или мешочки под крупы.

В глубокой старости она иногда возвращалась сознанием в военные годы и боялась голода. Обязательно проверяла, сколько осталось хлеба и хватит ли на завтра, а уж выкинуть хлеб было преступлением! Что тут скажешь, человек, переживший голод один раз, знает цену хлеба.

Пришло время, и на рынок ходить она уже не могла, с носками тоже не получалось – начала путаться, пропускать петли. И нашла она себе новое занятие – вязать коврики. Обыкновенные, круглые коврики из крупной пряжи или тряпочных полосок.

К тому времени я начала воцерковляться и купила ей Евангелие размером с полстола, с крупным шрифтом. Теперь она часто сидела за кухонным столом перед книгой. А когда уставала читать, то садилась вязать коврики.

Как-то прихожу с работы, мама ко мне с расспросами:

– Доченька, я тут коврики навязала. Может, ты их продашь кому-нибудь? Сейчас время-то нелегкое, тебе хоть на хлеб деньги будут.

– Мама, кому я их продам?

– Предложи на работе.

Понятно, что других вариантов, как только «продать» эти коврики, у меня нет, иначе может обидеться на меня и молчать несколько дней. Очень тяжело это было, когда она молчала. Забрала я их у нее, спрятала в шкаф, а с зарплаты отдала ей денежку.

А мама просчитала стоимость одного коврика:

– Доченька, что-то мало совсем денег-то…

– Мама, ну что я тебе скажу? – отвечаю раздраженно. – Ты же цену не называла, а мне сколько дали, столько я тебе отдаю.

– Ладно, ладно. Купили – и хорошо, – согласилась она.

Так у нас начал процветать наш «бизнес». Я ей покупаю пряжу на сто пятьдесят рублей, она вяжет коврик, а я его «продаю» за сто рублей. И мама при деле, и мне спокойно.

Шло время…

И как-то мама, делая у меня «ревизию» в шкафу, нашла припрятанные мною коврики!.. Сердце замерло… Сейчас узнает, что я ее обманывала! Что говорить? Как оправдаться? Господи, помоги!

– Доченька, смотри! Я коврики нашла. Они, наверное, давнишние. Тут их много, продай и эти! – радостно воскликнула она.

Слава Богу, не поняла! Пришлось мне эти коврики «продавать» повторно. Только после «продажи» дома я их больше не оставляла, а отправляла их к своей дочери на хранение.

Спустя немного времени я сильно заболела бронхитом.

Прошли две недели болезни. Утро. Моя спальня. Лежу, дышать тяжело, температура держится с утра. Что делать дальше – не понимаю, так как все уколы за две недели проколоты, а улучшений никаких нет. Одним словом, состояние безрадостное…

Тут открывается тихонько дверь и заходит мамочка. Стоит в дверях и молчит. И мне тяжело разговаривать.

Первой нарушила молчание мама:

– Доченька, ты болеешь?

– Да, мам, болею. А в это время внутри: «Пожалуйста, мамочка, не трогай меня, у меня сейчас совсем нет сил».

– Доченька, ты лекарств, наверное, много покупаешь? – продолжает мама.

– Да, мам, много покупаю, – опять вслух произношу. А внутри опять: «Мамочка, не трогай меня, и так сил нет!»

– Денег-то, наверное, много уходит на лекарства?

– Да, мам, много, – соглашаюсь с ней.

– Да, вот я и думаю, что много. Доченька, я тут деньги собрала за коврики, которые ты продала. Так на, возьми деньги-то на лекарства.

После смерти мамы все коврики мы раздали на помин. И до сих пор бабулечки в храме поминают ее добрым словом

Оставила она их на комоде и вышла. А дальше я плачу и смеюсь. Плачу от стыда, а смеюсь от радости. Кто нас еще будет так любить, как мама!

После смерти мамы все коврики мы раздали на помин. Их оказалось много. И до сих пор бабулечки в храме благодарят меня и вспоминают добрым словом рабу Божию Анфису.

Помяните и вы ее в своих молитвах!