103-летний Ростислав Полчанинов (†8.10.2022): «Я преподносил Врангелю цветы...»

8 октября 2022 г. Ростислав Владимирович мирно отошёл ко Господу

7 октября портал Православие.Ru опубликовал воспоминания 103-летнего Ростислава Владимировича Полчанинова, посвященные его знакомству со всеми семью Первоиерархами Русской Зарубежной Церкви. А уже на следующий день Ростислав Владимирович, незадолго до этого перенесший коронавирусную инфекцию, мирно отошёл ко Господу.

Мы призываем читателей помолиться об упокоении новопреставленного раба Божия Ростислава и в память об этом замечательном человеке публикуем интервью, которое было взято ещё в прошлом году и ждало лишь нужного часа для своей публикации...

***

Ростислав Владимирович Полчанинов

Перед Ростиславом Полчаниновым прошла едва ли не вся история русской эмиграции. В свои 103 года он отлично помнил людей и события, о которых мы теперь в основном можем только читать или смотреть фильмы. Ребенком он дарил цветы и сидел на руках генерала Врангеля, в организацию русских скаутов вступил 90 лет назад, устраивал встречу в Сараево одному из основателей Русской Зарубежной Церкви митрополиту Анастасию (Грибановскому).

«Я родился в Новочеркасске в 1919 году, а покинул Россию вместе с армией Врангеля 15 ноября 1920 года. Конечно, я этого не помню, даже смешно говорить об этом — мне и двух лет не было. Но дальнейшие события я помню достаточно хорошо», — рассказывает Ростислав Владимирович, с улыбкой добавляя, что на память он не жалуется.

Несмотря на то, что почти всю свою более чем вековую жизнь Полчанинов провел вне России, ему удалось сохранить русские корни, православную веру, русскую культуру и язык, которые он передал и своим дочери и внуку.

О том, как удалось сберечь эту русскость, Ростислав Владимирович поведал в интервью Православие.ру.

Врангель поднял меня под потолок — впечатление было грандиозное

— В детстве вам довелось побывать на руках у генерала Врангеля — сейчас уже мало кто может похвастать этим. Помните, как это произошло?

Я вручил Врангелю букет цветов со словами: «Вот тебе, дядя, цветы от русских детей»

— Когда Врангель приехал в югославский город Сараево, где я жил, то меня, как самого младшего в детском саду, выбрали, чтобы вручить ему букет цветов со словами: «Вот тебе, дядя, цветы от русских детей». Я это сказал, и он меня взял на руки, поднял под потолок, а я посмотрел вокруг — впечатление грандиозное.

— Что вы чувствовали, когда преподносили Врангелю цветы? Вы понимали, кто он такой?

— Да, ведь все называли его Главнокомандующим. Когда он вошел в зал, то оказался там самым высоким. Я помню, что подумал тогда: «Он самый большой — вот почему он Главнокомандующий».

Когда мне было лет 18, я решил снова зайти в тот зал, где в детстве увидел Врангеля. Девушка-сербка спросила меня, что мне нужно. Я ответил, что просто хотел посмотреть на место, где мы встречали Врангеля. В Сербии тогда все знали, кто это такой. Она разрешила, я посмотрел и пошел дальше.

Кстати, мой отец служил в штабе Верховного главнокомандующего, когда там были Деникин и Врангель. Врангель его лично знал: проходя мимо строя, когда все офицеры выстроились в одну шеренгу, он подходил к каждому и жал руку. К моему отцу он подошел и сказал: «О, как я рад вас видеть». Мой папа в ответ произнес: «Мой сын вас приветствовал». Вот такой обмен несколькими словами у них произошел.

Между прочим, Врангель — это великий человек. Став Главнокомандующим, он сказал, что единственный шанс на победу — союз с Польшей. Но поляки его предали. Их лидер Юзеф Пилсудский сообщил Ленину, что приостановит наступление, чтобы дать красным возможность разгромить Врангеля.

1920. Первый снимок Р. Полчанинова на руках у матери. Египет, лагерь Сиди-Бишр

— Что ваш отец рассказывал о Деникине и Врангеле, под руководством которых ему довелось служить?

— Деникин вначале очень успешно повел войска на Москву. Однако Врангель посоветовал ему все-таки не спешить и обеспечить тыл, после чего тот был отправлен в Константинополь, чтобы не возвращался в Россию и не вмешивался не в свои дела. Впрочем, это продолжалось недолго: после разгрома Деникин был вынужден отказаться от должности и оказался в Новороссийске.

И, вы знаете, какой при Врангеле был порядок в Крыму!

Врангель же, став главнокомандующим, сказал: «Я не знаю, сколько я пробуду в Крыму, но постараюсь показать всем, что несет с собой Белая армия». И, вы знаете, какой тогда был порядок в Крыму! Какой хорошей там тогда была жизнь в связи с тем, что очень много внимания уделялось экономике! Одним словом, он действительно показал, что можно ожидать от белых, и это вошло в историю.

Кроме того, Врангель с первого дня готовил эвакуацию, сразу отправлял заграницу раненых, больных, девочек-гимназисток. Поэтому эвакуация была проведена очень неплохо — во всяком случае лучше, чем у Деникина в Новороссийске, где получился полный разгром и многие оказались в плену.

Все это я это знаю не только из литературы, но и от моего отца.

Дочери хозяина нашей квартиры играли со мной как с живой куклой

1924 год, Сараево. Русские детсад и школа. Ростислав Полчанинов на полу 1-й слева

— Каковы ваши первые детские воспоминания?

— Когда нас привезли в Югославию, полагался карантин в течение 40 дней. После него сербский офицер, который до этого был в России и говорил по-русски, спрашивал людей, кто они и что умеют делать. Кто-то говорил, что работал археологом, и его отправляли в то место, где требовались археологи. Другой преподавал древнегреческий язык и латынь, ему давали бесплатный билет до города, где были нужны такие специалисты.

Мой дядя Ваня был известным летчиком, имел ордена, Георгиевский крест, Георгиевское оружие. Этот офицер говорит ему: «Вы тот самый?» Его сразу направили инструктором в 5-й авиаполк Сербской армии.

Отец же мой был кадровым военным и не имел никакой гражданской специальности. Поэтому нас — семьи тех, кто не знает ничего, кроме как воевать, — распределяли по разным местам.

Небольшую группу человек в 30 отправили в сербский город Ада. Там нас распределили к какому-то богатому крестьянину венгру, у которого были лишние комнаты. В одной из них поселились мои родители, бабушка и я. Две дочки нашего хозяина играли со мной как с живой куклой, они разговаривали по-венгерски, а мне было всего 2-3 года, я и по-русски-то еще едва говорил. Именно с этим и связаны мои первые детские воспоминания. А вот с четырех лет, когда я преподнес букет Врангелю, я помнил все уже лучше. Как видите, у меня память неплохая.

Женщина сказала сыну: «Полчанинов русский, и не стесняется этого.
А ты стыдишься говорить на родном украинском»

— В 1931 году вы стали скаутом. Как вам запомнилась скаутская жизнь?

1932 год. Скаут Ростислав Полчанинов — Тогда летом мы на целый месяц отправились в лагерь. Первый раз в жизни я уехал из дома, впервые поехал по длинной железной дороге. Мы жили на море, ездили в разные места, было очень интересно. У нас были дежурства на кухне, и все чувствовали, что готовим еду для себя и для других. Это была особая жизнь, которая мне очень понравилось.

Через год я снова поехал — это был недельный слет в Загребе. Мы учили русские скаутские песни, были гидами на русской скаутской выставке, и я очень многое увидел и узнал там.

Наш начальник был украинцем, и местные украинцы интересовались его работой со скаутами на родине. На одну из таких встреч он взял и нас с моим другом Борисом. Они подарили нам скаутские значки и журналы. Журнал я не сохранил, а значок у меня есть до сих пор.

Тогда, в 1932 году, я узнал, что в Первую мировую войну существовал украинский легион в составе Австрийской армии. А лет через шесть познакомился с людьми, которые служили в этом легионе, и от них научился говорить по-украински.

Получилось это так: мой приятель женился на украинке, которая была из местных украинцев. Своим новым родственникам он представил меня как двоюродного брата. Одна из этих родственниц потом пригласила меня познакомиться с семьей. И что она сказала своему сыну? «Вот господин Полчанинов, он русский, говорит по-русски и не стесняется этого. А ты стыдишься того, что являешься украинцем и не хочешь ничего знать о своей земле». Оказалось, что и его друзья-украинцы были такими же и скрывали свою национальность. Я сказал: «Пожалуйста, пригласите этих ребят к себе в гости и разрешите мне поговорить с ними. Посмотрим, что будет».

Мы общались с ними на сербском, поскольку я тогда еще не говорил по-украински, а по-русски они меня не поняли бы. Я рассказал, что мой отец очень любил украинские песни, и спел «Як мене молодую», «Грибный дождик идэ» и так далее. Одну из этих песен дал ребятам (поет):

Гей, там на горі Січ іде,
Гей, малиновий стяг несе,
Гей, малиновий, наше славне товариство,
Гей, машерує, раз, два, три.

Хорошая песенка, ребятам понравилась, мы ее выучили. Потом они спели ее дома, а родители прослезились. Оказалось, что это была любимая песня солдат того самого украинского легиона.

В итоге эти украинцы пригласили меня к себе в гости. Их было человек 20, и все благодарили меня за то, что я их детей стал учить их родному языку. У них были учебники, и я, уча их, сам выучился украинскому языку, представляете?

Правда, один из этих людей сказал: «Пусть лучше наши дети будут боснийцами, чем такими украинцами, какими их воспитывает Полчанинов». Он не знал, как я это делаю, но предполагал, что если я русский, то буду воспитывать их русскими. Однако никто с ним не согласился.

— Какую роль скауты сыграли в вашей жизни?

— Очень большую. Уже в своем первом лагере я почувствовал, что уже что-то из себя представляю. Моя семья была далеко, а мы с ребятами жили самостоятельно. Впоследствии я окончил курсы скаутских руководителей и начал применять полученные знания в жизни, привлекая русскую молодежь в ряды скаутов. В этой работе у нас в Югославии был большой успех.

Столовая в лагере скаутов

— Помогло ли скаутское движение русским людям за рубежом сохранить свою веру и корни?

— В Сараево у нас была русская церковь, священник, но на службы приходило очень мало ребят. Батюшка привлек меня к церковному делу: надо было встречать Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви митрополита Анастасия (Грибановского) с чудотворной иконой. В итоге я организовал ребят и устроил эту встречу.

Нам не нужно было говорить о сохранении своих корней. В Югославии мы пели русские песни, между собой говорили только на русском

В 1939 году мы отмечали 30-летие скаутской организации. Священник с амвона сказал, что наши скауты устроили выставку, и позвал всех ее посмотреть. Он поддерживал меня своим авторитетом, а я уж старался помочь ему там, где это требовалось.

Нам не нужно было говорить о сохранении своих корней. В Югославии мы пели русские песни, между собой говорили только на русском языке, нам даже не приходило в голову сказать что-то русскому человеку по-сербски. Кстати, сербы относились к этому с уважением.

1938 год. Ростислав Полчанинов, скаутский руководитель. Портрет В этой связи расскажу вам один анекдот. К нам в скауты попросился один местный парень, мусульманин по имени Малик Мурич, который хотел выучить русский язык. Конечно, мы его приняли. В итоге он стал таким русским патриотом, что только держись!

Во время войны нас, эмигрантов, немцы тормозили и не пускали на советскую территорию. А ему что — он босниец. В итоге его пропустили в Крым, и по дороге туда за четыре дня он научился татарскому языку, поскольку до этого знал 200-300 турецких слов. Малик представился переводчиком из Москвы, немцы потребовали от него объяснять крымским татарам, что их главные враги — русские. Конечно, этот человек, который был русофилом, ничего подобного не делал, поэтому его в два счета убрали вон из Крыма.

Еще один забавный случай, связанный с ним, произошел в Белграде. На каком языке там разговаривали между собой русские студенты? Конечно, на русском! Вместе с нами был и этот парень, который тоже переехал из Сараево в Белград и, естественно, держался нашей компании.

К нам в скауты попросился мусульманин по имени Малик Мурич. В итоге он стал таким русским патриотом, что только держись!

Какая-то местная студентка сказала нам: «Вы всю жизнь провели здесь, но плохо говорите на сербском». Этот парень снял шляпу, сделал низкий поклон и спросил, относится ли это и к нему тоже. Она сказала, что да. Тогда он показал ей удостоверение, где черным по белому было написано, что он родился в 1917 году в каком-то боснийском захолустье. Эта девушка не могла поверить, что он не русский — так хорошо он знал наш язык.

Когда этот Малик умер, я спросил его вдову, не было ли у него трудностей из-за слишком хорошего знания русского языка. Ведь было коммунистическое время, нужно было все делать осторожно. И их сын мне ответил вместо матери: «Да». И точка!

Мои дочь и внук — русские, хоть и родились за рубежом

Ростислав Полчанинов с дочерью Людмилой — Как вам удалось сохранить русские корни в Америке?

— Для меня это было чем-то естественным. Я родился в русской семье, родители говорили со мной на русском. Меня определили в детский сад, где все вокруг были русскими. Мы читали русские сказки, играли в русские игры. В скаутской организации изучали русские песни и игры, мы очень хорошо проходили историю Россию. Нам даже в голову не приходило говорить между собой не на родном языке. Все это я пронес через всю жизнь и передал собственной семье. Мои дочь и внук дочь говорят по-русски так же свободно, как и я. Мы — русские! Дочка, кстати, родилась в Вене, так что она такая же не американка, как и я. Внук же, хоть и родился в США, тоже чувствует себя русским и часто ездит в Россию.

Правда, в скаутских лагерях нам теперь постоянно приходится напоминать ребятам: говорите по-русски, потому что они разговаривают на английском. Что поделать — время берет свое. Но все равно, они изучают там русскую культуру и учат наши песни — это очень важно.

— Наверное, значительную роль в этом играет Русская Православная Церковь, помогающая людям сохранить свои корни?

На советской выставке в Америке моя дочь провела такую пропаганду — будь здоров!

— Приведу вам пример из жизни своей дочери. Когда ей было лет 12-13, она ходила на советскую выставку в Америке и забыла там очки, а потому на следующий день вернулась, чтобы найти пропажу. Там сидели девушки, которые начали говорить с нею на слабом английском, и она перешла на русский, чтобы им было проще. Они спросили, откуда дочь знает русский, и та рассказала: «Дома мы, конечно же, говорим по-русски, а при церкви у нас есть школа». Эти девушки спросили: «И что, вы станете монахиней?» Дочка ответила: «Зачем? Мы учим свои язык, историю, культуру». Она там провела такую пропаганду — будь здоров! Мне бы не поверили, а тут — девочка: видно, что говорит правду.

Я бы сказал, что после Второй мировой войны наша Зарубежная Церковь стала действовать активно во всех отношениях, а мне всегда импонировали те, кто что-то делают. Я думаю, этим она привлекает и объединяет очень многих людей. Прежде всего, это касается обучения молодежи, о котором я уже упомянул. Сегодня все русские школы в США действуют при храмах — других просто нет. А если есть, то ребят туда лучше не отдавать.

Кроме того, церковь является общественным центром. Вот, например, я по воскресеньям еду в храм на богослужение. После службы иду в трапезную, где у меня начинается общение с прихожанами. Я бы сказал, что сегодня Православная Церковь стала в центре жизни русской общины. На мой взгляд, ни одна другая организация не может привлечь людей так, как она.

Пишу третью книгу воспоминаний

100-летний юбилей Ростислава Полчанинова

— Сейчас, в 102 года (интервью состоялось в 2021 г. — Ред.), какие у вас мечты и планы?

— О! (смеется). Собственно говоря, план только один. Еще с 1960-х годов я работал в газете, писал об учебе в русской школе и так далее. Один из руководителей НТС Борис Пушкарев предложил мне написать о своей жизни в 1941–1951 годах и обещал издать это в Москве. В итоге вышла книга «Русская молодежь зарубежья. Воспоминания 1941-1951». Потом вышла книга воспоминаний о 1921-1941 годах. А теперь я делаю третью книгу — от приезда в Америку в 1951 году до наших дней. Мои воспоминания печатаются в местных газетах, так что я, как говорится, убиваю сразу двух зайцев. Это и есть мой главный план.

Так что, как видите, мы тоже что-то можем.