Обычный день обычного священника

Корреспондент портала Православие.Ru Петр Давыдов провел обычный день с отцом Серафимом Розиным, благочинным Тотемского округа Великоустюжской епархии.

Отец Серафим и матушка Ольга Привычные российские расстояния, привычная наша скудость на делателей при огромной жатве: отец Серафим проезжает сотни верст, чтобы послужить литургию, навестить, исповедовать и причастить больного, убедиться в том, что строительство новой часовни идет правильно – и это все в разных местах благочиния. Одним днем редко когда обходится поездка, поэтому чаще всего приходится ночевать в приходском доме того храма, где служится литургия, а то и у кого-нибудь из прихожан. Дома привыкли. Радости тут мало, конечно, но что поделаешь: служба есть служба. А люди-то как благодарны.

– Они удивительные, наши люди, – говорит священник. – Приезжаешь, например, в село на берегу Сухоны, там тебя знакомят с бабушкой, которая лежит без движения – исповедовать и причастить бы надо. Беседуешь с этой бабулей и в ходе разговора понимаешь, что это не ты ее утешаешь и наставляешь, а, скорее, она тебя – столько света и доброты в этом человеке. Да, чего-то, допустим, не знает, не все молитвы ей знакомы, но смирение, с которым человек принимает свою болезнь, а то и всю свою жизнь с ее испытаниями и бедами, тебя и восхищает, и пристыжает. Не овечье безразличие, а именно смирение: «Видимо, так надо: Бог лучше знает, что и как делать, а я Его слушать буду. Болеть иногда полезно, батюшка». Глаза человека, его голос, интонации – все наполнено светом. Дай Бог нам хоть немного такого света в старости. Смотришь на таких людей и понимаешь, что только что побывал на той самой Святой Руси, о которой мы так много говорим и куда никакой тебе «визы» не надо – вот она, здесь, рядом. После службы тебя обязательно пригласят в какой-нибудь дом: «Батюшка, зайди – я сей год много ягод набрала, дак возьми брусники. И картошки возьми. И грибов. Бери, говорю». Отказаться нельзя, потому что обидишь человека. Дистрофия нам не грозит, похоже.

Беседуешь с бабулей и в ходе разговора понимаешь, что это не ты ее утешаешь и наставляешь, а она тебя – столько света и доброты в этом человеке

Идеализировать, впрочем, отец Серафим не будет. Никаких прекраснодушных фантазий: печальная действительность падшего мира дает знать о себе и на Русском севере. Один из признаков такой падшести – праздность, по мнению священника. Убийственная, абсолютно чуждая русской деревне праздность.

– Как это «нет работы на селе»?! Да за доярками директора ферм и колхозов в очередь стоят: нужны работящие доярки! Так что ты думаешь: нехотя соглашаются поработать пару месяцев, затем совершенно спокойно увольняются, встают на учет по безработице, получают пособие, а потом снова, так и быть, еще на месяц-другой-третий устраиваются туда же. «А чего напрягаться? – говорят. – Нам государство обязано». Ох, будь народу на селе побольше, с ними бы никто и разговаривать не стал, а тут…

Покровский храм в Усть-Печеньге Пьянство еще. Правда, сейчас полегче стало, не как в девяностые, но все равно есть. Печально это: думаешь, что дом и огород запущены, оставлены хозяевами, а там, оказывается, просто бедняги-алкаши живут. Или доживают. Впрочем, такие чаще всего здесь изгои, люди с ними стараются не общаться. «Нет работы»…Ты себя в руки возьми – с огородом разберись, в лес сходи за ягодами и грибами – сдай скупщикам: своя копейка дороже чужого рубля будет, хоть себя уважать начнешь. На людей взглянешь не исподлобья, без стыда. Забор поправишь, дом приберешь – это ж все можно сделать…

О, смотри, красота какая! – Даже осенняя меланхолия может превратиться в светлую тихую печаль, когда видишь, как солнце и ветер играют на разноцветных деревьях: солнце устраивает этакую иллюминацию, а ветер – салют из красных, желтых, багровых листьев, и это на фоне сурового неба, убранных полей и бескрайнего леса. Нельзя не остановиться. Слов никаких не надо – только нарушат это торжество спокойствия.

Едем мы в деревню, где местные жители решили поставить часовню. Обратил внимание: снова любая уважающая себя деревня или село считает своим долгом либо возродить порушенный храм, либо поставить новый. Это не значит, что жители ежедневно в храм ходят. Но вновь появилась осознанная потребность в своем храме. Именно – осознанная, потому что «некрасиво как-то без церкви-то, батюшка». Вот батюшка и приезжает в какой-нибудь далекий Вожбал (ударение на первый слог, как и почти везде на севере), советуется со строителями, вместе думают, как лучше сделать окна, пол, лестницу.

– Ребята! Мужики! (Это он строителям). Не прошу, а требую, это закон такой: в храме, который строим, не курить вообще! И – чтобы ни слова мата! Нельзя мешать святыню с… да, вы поняли.

– Ты, батя, чево?! Мы, если курим, дак это вон там, у ямы. Да и не ругаемся мы. Ну, стараемся. А что, так серьезно все, что ли?

– Абсолютно. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Мы ж не баню строим – храм, тут особое отношение. Да и нам полезно иногда помолчать – душа чище будет.

Отец Серафим не то чтобы сетует – горько удивляется:

– Мне кажется, иногда люди стесняются Христа. Был недавно на юге – там вдоль дорог почти у каждого города или станицы стоят кресты. У нас здесь – ни одного. «А заче-ем?», «Мы – многоконфессиональная страна-а!», «Давайте не будем разводить религиозную пропаганду». А как, спрашивается, мне не «разводить» эту саму пропаганду, если мне молодых отпевать надоело? Мы предложили поставить крест на трассе – пусть люди видят, призадумаются, помолятся, может. Внимательней ездить будут. Все ж таки водить машину – дело ответственное. На крест посмотрят – вспомнят, что жизнь – вещь серьезная, и терять ее ради пьяного гонора не стоит, умнее водить станут. А то у нас как: дорогу сделали хорошую, а гоняют под 200 – только весной шестеро погибло, причем молодых. Знаешь, как страшно, когда отпеваешь людей, так погибших? Я убежден, что сам вид креста способен напомнить многим из нас об ответственности перед Богом и людьми. Поэтому, уж извините, «пропаганду» мы продолжать будем. Чего это я должен стесняться того, что я православный?

Часто спрашиваю себя, откуда берутся силы у людей, которые презирают праздность. Не только говорят о вреде праздности, а действительно презирают лень. Посмотрел на хозяйство отца Серафима и его жены матушки Ольги и понял, что один из ответов на мой вопрос – это спокойный, несуетливый и полный любви настрой друг к другу. Желание помочь, оказать какую-то услугу, позаботиться друг о друге – вот, похоже, источник сил. А силы нужны:

– Слушай, сделай, пожалуйста, фотографию и назови снимок «Мужик с телкой», а? Это, конечно, не телка никакая, а самая настоящая дойная корова, которую мы нежно любим, но матушка часто так надо мной подтрунивает, когда видит, как я над ней вьюсь. Не, сама матушка больше по дому хозяйничает, а я за скотный двор отвечаю. Так она городска-ая, к коровам непривычная. А я – сельский и (тут отец Серафим выдал голосом кота Матроскина) «Мурку свою ни на что не променяю»! Сыру вот возьми – супруге и детям от нас привет передай. А что, молоко свое, творог, масло, сметана – это тебе не порошковый кошмар из магазина. Матушка сама делает. И хлеб, между прочим, печет. Слава Богу, дети у нас хорошие, маме помогают. Сейчас особенно надо: четвертый у нас появился на днях. Доченька. Савелий, Екатерина, Арсений и вот – Виктория. Мне радостно, когда дети друг за друга горой, что-то вместе делают, мастерят, играют, старшие младших воспитывают. Громко бывает, конечно, но ничего, справляемся. Да и к труду привычны. Тут еще какая польза от коровы и прочей живности: они, оказывается, детям гораздо интересней, чем телевизор или интернет. Свой дом, я думаю, – это благословение Божие: и кругозор шире, и ответственность серьезней. Не только за свои «квадраты» в подъезде отвечаешь, но понимаешь, что вон то поле, тот лес, небо, река неподалеку – это тоже твои «квадраты». Матушка рада. А если жена счастлива, что еще мужу надо?

Прав отец Серафим, когда говорит, что Святая Русь – не фантазия. Она рядом. Что, согласитесь, очень радует

Мужу оказалось надо как следует выспаться, потому что более полутора суток в дороге все-таки сказываются: всенощная, литургия, разговор с немощной смиренной бабушкой, совещание со строителями, подготовка места для установки креста, и это в разных местах огромного северного благочиния, не считая забот по дому – примерно так прошло время, проведенное с отцом Серафимом. Обычный священник. Обычный день. Когда ехал домой, пришел к выводу: прав он, когда говорит, что Святая Русь – не фантазия, не фантом. Она рядом. Что, согласитесь, очень радует.