Жизнь Иоанна Янолиде, 23 года проведшего в заключении за Христа. Часть 1

Детские годы

27 января 1919 года в селе Добротешть румынского уезда Телеорман родился Иоанн, второй сын македонца Николая Янолиде. Его мать, Аспазия, как и всякая женщина, радовалась своему благополучному разрешению от бремени. Бедная, она даже не подозревала, что эти муки рождения ‒ только начало ее страданий за Иоанна, чьим уделом на земле будет мученичество. Но сейчас радость переполняла ее.

Николай и Аспазия Янолиде, родители Иоанна

Жизнь без Него казалась ему немыслимой, ведь Бог был содержанием его души

Как и все дети, росшие в те времена в сельской местности, Иоанн духовно формировался в атмосфере набожности: богослужения в храме, колядки, поминки, всенощные бдения, Троица ‒ всё создавало в душе убеждение, что Христос присутствует везде. «Он со всеми Своими ангелами парит в воздухе, помогая нам освящаться и спасаться»^[1]. Главную роль в его становлении сыграли бабушка и мама, женщины очень благочестивые, наделенные от Бога духовной мудростью. В этих условиях у Иоанна создается естественная, тесная и неразрывная связь со Христом. Жизнь без Него казалась ему немыслимой, ведь Бог был содержанием его души.

Лицеист Иоанн Янолиде, 1938 г.

Детство его текло ровно и спокойно, но начался период смены диктатур, принесший нескончаемые конфликты и общественные потрясения, и он не останется равнодушным к вызовам своего времени. Так, в 1937 году, как и большинство молодежи межвоенного периода, вынашивавшей в душе высокие нравственные идеалы, он вступает в Братства Креста ‒ националистическую организацию, направленную на религиозно-нравственное воспитание молодого поколения^[2]. Лишенный опыта, он был мечтателем, чаявшим увидеть Румынию избавленной от пороков буржуазного политиканства и большевистского атеизма. Так он подключился к этой борьбе, которая кардинально изменила всю его жизнь.

Лицеист Иоанн Янолиде с однокашниками

После окончания лицея ‒ благо материальное положение родителей было достаточным ‒ он едет в Бухарест, чтобы изучать право.

Арест и осуждение

Он учился на 1 курсе, когда Румыния фактически вступила во Вторую мировую войну. На фоне этих серьезных исторических событий, через которые проходила страна, на 19 октября 1941 года была запланирована встреча большой группы молодежи во главе с Иоанном для проведения в ней воспитательной работы. Встреча эта состоялась в лесу на окраине Бухареста, но оказалась частью инсценировки властей. Евгению Кристеску, генеральному директору госбезопасности, было необходимо покушение на жизнь маршала Антонеску, чтобы спровоцировать скандал, который приведет к его конфликту с Легионерским движением. Для этого он и подстроил эту подпольную встречу крестных братьев в лесу Бэняса. Охранка заранее расставила своих агентов в лесу и его окрестностях и арестовала всю молодежь, какая только попалась им на глаза. Среди схваченных был и Иоанн.

Юридический факультет Бухарестского университета

Всех арестованных студентов доставили в столичную префектуру полиции. Один из участников этого драматического события спустя годы будет вспоминать, что Иоанна «привели со связанными руками, агенты били его и грубо с ним обращались. Но он, несмотря на все зверства, держался прямо и с высоко поднятой головой. Он был для других примером мужества и отваги».

Бесчеловечное обращение еще больше приблизило его к Богу, и в ожидании суда он горячо молился, ничего не прося у своих друзей

Сразу же начались допросы студентов с применением давления, угроз и обещаний освободить, если они признаются в намерении участвовать в нелегальном собрании и свалят вину на организаторов, прежде всего на Иоанна. А его самого на допросах зверски избивали, так что он вынужден был писать левой рукой, но это бесчеловечное обращение, которому его подвергали, еще больше приблизило его к Богу, и в ожидании суда он горячо молился, ничего не прося у своих друзей.

По решению суда 8 арестованных крестных братьев получили разные сроки, а сам Иоанн по приговору № 2208 военно-полевого суда от 21.11.1941 года был осужден на максимальное наказание: 25 лет принудительных работ «за преступление в форме участия в организации, запрещенной законом». Но Иоанн, несмотря на всю вопиющую несправедливость, совершаемую над ним, оставался спокоен. Тот же свидетель вспоминает, что, когда ему дали последнее слово, «Ионел Янолиде был единственным, кто заявил, что с радостью идет на осуждение за веру, живущую в его сердце, и за борьбу в защиту румынского народа, которую он ведет. Когда оглашали его приговор, он встал по стойке смирно, обратил взор на небо, и лицо его просияло радостью. Представители власти были ошеломлены. Они еще никогда не видели ничего подобного». Так 21-летний студент Иоанн оказался в тюрьме.

Студент Иоанн Янолиде, 1941 г.

Аюд, первые годы душевных мук

Иоанн Янолиде в первые годы заключения

Лютым морозным днем января 1942 года Иоанн, скованный цепями по рукам и ногам, был доставлен вместе с другими юношами в тюрьму Аюд, чтобы пострадать за Христа и народ.

Прибыв, они увидят здесь суровый тюремный режим с отвратительным питанием и невыносимым холодом. В довершение всего, начальник тюрьмы будет их без конца терроризировать, превращая их существование в пытку.

Памятник жертвам коммунистических тюрем, на заднем плане ‒ здания тюрьмы Аюд, на переднем ‒ Овраг рабов, дверь в основании памятника ведет в скит Вознесения Господня

Иоанн с самого начала смотрел на тюрьму как на мученичество

Иоанн с самого начала смотрел на тюрьму как на мученичество:

«Полные мечтаний и идеалов, рыцари исчезнувшей эпохи, юродивые Креста ради, носители чести и достоинства, мы в действительности боролись с целым миром. Мы были лишены реализма и чувства самосохранения, мы были немудры и угодили в волчью пасть, но что мы еще могли сделать? Мы ведь не могли запятнать своих душ. Ввязываясь в эту схватку, мы сознательно шли на мученичество».

В этих жутких условиях он будет жадно заниматься самообразованием, в частности правом, философией, политикой, социологией и педагогикой, но главной его заботой была душа: он молится целыми часами, совершает ночные молитвы, бдения и каждый день читает Священное Писание.

И всё же, невзирая на все напряженные усилия, Иоанн еще не достиг духовной жизни, поскольку не сокрушил своей гордыни, без чего невозможно стяжать умиления духа. Более того, он сознавал за собой некоторые общечеловеческие грехи, но не хотел их признавать из-за того же себялюбия, смешанного со стыдом. Вдобавок ко всему сказывалось отсутствие у него духовника.

И Бог не замедлил послать Иоанну повод для совершенствования и смирения. Так, тюремный истязатель однажды будет пытать его, требуя, чтобы он во всеуслышание признал себя бандитом, а его ‒ уважаемым человеком. И Иоанн, сломленный болью, сдастся, и эта минута, хоть и унизительная, станет в его жизни поворотной, поскольку заставит его переосмыслить всю жизнь: «Тогда я пал ниц и впервые в жизни из глубины души сказал: “Я окаянный!”».

Теперь, после такого падения, его гордыня была, наконец, сокрушена, а он стал сам себе невыносим. В этом отчаянном состоянии он узнаёт от одного заключенного священника об исихастской молитве и несколько месяцев подвизается в ее делании. После чего, обновившись духом, принимает решение посвятить всю свою жизнь без остатка Христу.

В этом отчаянном состоянии он узнаёт от одного заключенного священника об исихастской молитве и несколько месяцев подвизается в ее делании

По прошествии многих лет Иоанн будет вспоминать:

«Мне очень не хватало духовника, которому я мог бы открыть свои сокровенные чувства и попросить его стать моим наставником. Я знал, что священник ‒ носитель благодати, и хотел, чтобы он и мне передал немного Божественной силы и света, которых я так жаждал».

Вскоре, по Промыслу Божию, его духовником станет один из заключенных, отец Арсений (Папачок). И Иоанн будет всегда считать отца Арсения «строителем» своей души.

Арестованный монах Арсений (Папачок), 1958 г.

Начало приведения его внутренней жизни в порядок было нелегким, но ревностным, и Иоанн в послушании отцу Арсению весьма преуспеет на пути совершенствования. Каждый день беседует на духовные темы и читает такие книги, как «Патерик», «Следование Христу» и «Добротолюбие». И ветхий человек изо дня в день начинает в нем умирать, чтобы в сердце родился Христос:

«Отрыв от старых представлений, старых друзей и старых занятий был болезненным, а открытие новых перспектив переполняло меня такой радостью, что путь делался необратимым».

В этот период на него с силой сошла благодать Святого Духа, так что он уже не чувствовал ни голода, ни других тюремных страданий и стяжал глубокий внутренний мир, так что даже сон его был полон прекрасных сновидений.

После основательного обследования духовником он исповедуется и получит епитимию, после чего, вдохновляемый радостью получения Божественного прощения, совершит еще один поступок, который определит всё его будущее. Он пойдет в камеру, где сидели Валериу Гафенку и Марин Найдим, и решительно, смиренно и без утайки исповедует перед ними все свои грехи по списку, который готовил для исповеди: «Я хочу, чтобы вы знали меня таким, какой я есть, нагого во всей моей наготе, и помогали мне, если сможете!»

Заключенные Марин Найдим и Валериу Гафенку

Эти двое друзей были так потрясены откровенностью Иоанна, что в ответ тоже исповедались перед ним. Так они приняли решение поселиться вместе в одной камере, благо в те времена это разрешалось, и в ней воцаряется атмосфера напряженного духовного жительства. Они вместе молятся день и ночь, читают и толкуют священные тексты и всецело доверяют друг другу.

В этот период Иоанн овладевает навыком резьбы по дереву и начинает изготавливать разные крестики и иконки ‒ духовное рукоделие, с которым не расстанется до конца жизни.

Подневольный раб в колонии Галда

Поскольку участие Румынии во Второй мировой войне привело к исчерпанию продовольственных запасов, зимой 1945 года тюрьмы получили из министерства распоряжение, которым обязывались сами обеспечивать себя провизией, используя для этого труд заключенных, поскольку государство больше не могло выделять дотаций. Так Иоанн был переведен в колонию Галда-де-Жос вместе с Валерием Гафенку, Вирджилом Максимом, Марином Найдимом, Костикой Думитру и другими подвижниками, чтобы трудиться на полях тамошнего помещика.

Хотя режим в колонии был полусвободным, они будут терпеть здесь страшные лишения, поскольку хозяин поместья, на которого они работали, не разрешал им питаться от плодов земли. Зато у них была возможность общаться с родными, ходить в ближайшую церковь на богослужения и покидать пределы поместья.

Иоанн Янолиде с Валерием Гафенку и его матерью в трудовой колонии Галда, 1946 г.

В этих условиях Иоанн знакомится с младшей сестрой Валерия, привязывается к ней, и они обручаются в сельском храме, чтобы после его выхода на свободу пожениться. Однако до этого им предстояло претерпеть еще много страданий.

Иоанн Янолиде в трудовой колонии Галда с Валентиной Гафенку

Работа в поле была изнурительной, тем более что им почти всегда приходилось работать голодными, но они сдобряли труд молитвой, братскими увещаниями и любовью, как привыкли это делать в Аюде. Однако этим вольготным режимом они смогли пользоваться только пару лет, поскольку коммунисты, получившие в стране неограниченную власть, решили заняться перевоспитанием «врагов народа» и с этой целью приготовили для студентов нечто совершенно диавольское.

В Питештах, аду для студентов

«В период 1945–1964 гг. в этом здании находилась тюрьма для политзаключенных-антикоммунистов. Здесь впервые в мире был развернут “эксперимент Питешть ‒ перевоспитание пытками“, который распространился затем на другие тюрьмы для политзаключенных в Румынии, до конца 1952 года через эксперимент прошли тысячи молодых людей, около сотни из которых скончались во время пыток, а у выживших остались тяжелые физические и психические травмы»

Хотя за плечами у Иоанна уже было 7 тяжелых лет заключения, летом 1949 года он был переведен в тюрьму Питешть, поскольку в документах госбезопасности по-прежнему числился студентом. Впрочем, в правление Антонеску (1940–1944 гг.) все, кого бросали в тюрьму со студенческой скамьи, были в такой же ситуации.

Прибыв туда, он еще застал фазу, предшествовавшую эксперименту по перевоспитанию, но с голодом, холодом и всякими унижениями. Это было только началом болезней, поскольку режимом уже была поставлена задача физически сокрушить и деморализовать всех студентов, чтобы у них даже не осталось сил реагировать на бесконечные пытки, применявшиеся ко всем «бандитам», а тем более к «мистикам».

Они чувствовали, что для них что-то готовят, но и представить себе не могли, насколько чудовищным будет эксперимент. И вот как-то вечером, прямо в Рождественский сочельник 1949 года, один из сокамерников, вернувшись после «тура» по перевоспитанию, расскажет Иоанну, через какие ужасы он прошел и какие приемы пыток применяются в 4-й камере больницы, и что вынести их нельзя, и даже смерть не оставлена для них в качестве альтернативы.

Отдавая крестик, он сказал надзирателю: «Смотрите, не боритесь со Святым Крестом, это выше ваших сил!»

По милости Божией Иоанн не попал под перевоспитание, но на другой же день был зверски избит грозным надзирателем Джорджеску. Причина была всё та же ‒ за Христа, поскольку Иоанну удавалось прятать до этого дня крестик, иконку и часть Библии. Иконку он носил в штанах, крестик ‒ в правом рукаве свитера, а брошюрку прятал в матраце. Однако Джорджеску узнал о запрещенных «вещах», так что Иоанн вынужден был их отдать, а, отдавая крестик, он сказал надзирателю:

‒ Господин Джорджеску, смотрите, не боритесь со Святым Крестом, это выше ваших сил!

Услышав такое исповедание веры, палач пришел в ярость и принялся топтать его сапогами и бить ломом, издавая дикие крики подобно бесноватому, пока Иоанн не залился кровью.

Камера в тюрьме Питешть

После этого ему оказали минимальную медицинскую помощь и опять бросили в камеру, где ему сообщили о новых ужасах, произошедших во время его отсутствия. Так, он узнает, что нескольких его друзей, обладавших твердой верой и ясным умом, принялись пытать «перевоспитанные» студенты, и до того запытали, что те тоже «перевоспитались». Ужас охватил его, но Иоанн продолжал молиться:

«Я не видел никакого выхода, поэтому целиком предал себя воле Божией. Чувствовал, что ум мой помрачается, и еще усердней призывал Иисуса, чтобы Он дал мне покой и свет».

В тюрьме воцарилась невыносимая атмосфера психологического террора, но духовный навык, обретенный Иоанном, стал для него щитом в этих страшных обстоятельствах:

В ожидании «смены» я молился по 10, 16 и даже 20 часов в день, а ночью молитва сама собой говорилась сквозь сон

«В ожидании “смены” я молился по 10, 16 и даже 20 часов в день, а ночью молитва сама собой говорилась сквозь сон. Падений в тех обстоятельствах у меня не произошло потому, что меня покрывал Бог, но признаюсь: я предпочел бы умереть, чем быть умерщвленным духовно, и стал бы искать смерти, если бы понял, что больше не могу сопротивляться. Но Бог избавил меня и от этого, и так я дожил до старости».

Эта ситуация запредельного душевного напряжения длилась недолго, поскольку однажды, после стольких лет мучений в холоде, голоде и побоях, тело Иоанна не выдержало, и у него внезапно хлынула горлом кровь:

«Я тихонько плакал и вдруг почувствовал, как горячая волна поднимается от груди к голове. Я понимал, что сейчас захлебнусь и умру. У меня появилось радостное чувство предвкушения свободы, и я был почти счастлив. Кровь с силой хлынула у меня из носа и рта. Я лежал в луже крови. Но чувствовал такое облегчение в теле и душе! Простил всё, что со мной делали, мне было всех жалко. Я ждал, что сейчас отдам концы, и был спокоен».

Результатом стало то, что Иоанн избежал перевоспитания пытками, поскольку, заболев туберкулезом, был в начале января 1950 года переведен в тюремную больницу Тыргу Окна.

Тыргу Окна и кончина Валерия

Хоть медицинская помощь в Тыргу Окна и была минимальной, но условия были куда сносней, чем в Питешть. Питание было более-менее достаточным, и разрешали прогулки на свежем воздухе, а также общение с родственниками. Так что Иоанн хоть и «был очень плох вначале, но быстро пошел на поправку и посвятил себя уходу за Валерием Гафенку и другими больными». Сам страдая туберкулезом, он из любви к братьям не щадил себя, стирал их грязную одежду и постель, обрабатывал раны, помогал справлять нужды, жертвенно, всеми силами служа им. Более того, вместе с теми исповедниками веры, кто был покрепче, совершал ночные бдения в камере умирающих, и там воцарилась глубоко христианская атмосфера молитвы.

Храм вмц. Варвары в бывших соляных копях, где добычей соли занимались заключенные тюрьмы Тыргу Окна

К невыразимой горечи, спокойствие этой дивной атмосферы было нарушено прибытием студентов, прошедших через перевоспитание в Питешть и призванных начать перевоспитывать и тех, кто сидел здесь. Так Иоанну снова пришлось войти в камеру по перевоспитанию, «где его ждал Пэтрэшкану с еще несколькими переведенными из Питешть»^[3].

В конце концов перевоспитание в Тыргу Окна кончилось, и заключенным даже удалось исправить нескольких «перевоспитанных» студентов, телесно и душевно изуродованных пытками. Один из них, глубоко потрясенный любовью, которую Иоанн, невзирая на всё, оказывал ему, однажды схватил его руку и облобызал ее. «Меня всю жизнь обжигает этот фантастический поцелуй», ‒ будет вспоминать потом Иоанн.

Каждую ночь он приходил к своему другу в камеру умирающих, чтобы обработать раны, и они вели свои нескончаемые богословские беседы

Но самой большой тревогой Иоанна был его верный друг Валериу. Каждую ночь он приходил к нему в камеру умирающих, чтобы обработать раны, и они вели свои нескончаемые богословские беседы. Здесь Иоанн бдел у изголовья умирающих и молитвой провожал их исход из тела. А потом наступил день 18 февраля 1952 года, когда он с невыносимой болью вынужден был расстаться и с Валерием, которого Бог призвал в вечный покой.

После кончины Валерия пастор Вурмбранд, потрясенный святостью его жизни, стал просить Иоанна помочь ему креститься в Православие. Иоанн откладывал до лета, объясняя ему серьезные последствия этого поступка. А потом его Крещение в строгой тайне совершил один из заключенных священников.

В Тыргу Окна Иоанн пробыл до февраля 1953 года, после чего был переведен в Карансебеш, затем в Жилаву и снова в Аюд.

И снова Аюд

Аюд, тюрьма максимальной строгости содержания

В декабре 1954 года Иоанна перевели в туберкулезное отделение. Лечащим врачом там был университетский профессор Георгиу, тоже заключенный. Человек благородной души, он разрешал больным брать клочки бумаги, остававшиеся от лекарств, и они могли заостренными палочками писать на них. Так туберкулезное отделение превратилось в подобие института, где можно было изучать философию, психологию, педагогику, математику, химию, иностранные языки и многое другое, эти «курсы» не преминул посещать и Иоанн.

(Окончание следует.)