Митрополит Марк (Арндт): «Важно создать Афон в своем сердце»

29 января митрополиту Берлинскому и Германскому Марку (Арндту) исполнилось 82 года. В его жизни важное значение играет Афон, куда он впервые поехал еще в молодости, будучи мирянином. Однажды я услышал, что владыка ежедневно молится по афонскому уставу, и теперь попросил его поподробнее рассказать об этом и о Святой горе.

Митрополит Марк (Арндт)

– Сила афонской молитвы – какова она? Эта молитва действительно может спасти мир?

– (Улыбается.) Каждый человек на всяком месте может спасаться любой молитвой. Тут нельзя сказать, что это только святогорская, святоземельная или какая-то другая молитва. От места и формы она не зависит. Любая молитва может спасти мир.

– А как это может сделать каждый человек? Как, например, я могу спасти мир, если не знаю, как даже одного себя спасти?

– Каждый человек способствует спасению мира, если сам трудится над своим спасением. Как это делать? Прежде всего, после крещения не терять крещенскую благодать, которая нам дается. Почему так важно, чтобы каждый человек был полностью погружен в купель, а не только окроплен? Особенно теперь, около праздника Крещения, мы должны помнить, что Господь Сам принял его таким образом и дал тем самым пример всем нам.

Каждый человек способствует спасению мира, если сам трудится над своим спасением

Крещение не может быть совершено, так сказать, «по дешевке», как многие думают и даже приходят без особенного приготовления, считая, что каким-то магическим действием уже оказались во Христе. Нет, это только внешняя сторона. Внутреннее же действие должно за этим последовать, а фактически – начаться еще раньше. Внешнее крещение так и останется внешним, если оно никак не будет задействовано в жизни человека.

Это означает участие во всех таинствах Церкви. Мы не ограничиваем их число, как это делают римо-католики, которые говорят, что есть только семь таинств. Это совершенно не соответствует церковному мышлению и восприятию. На самом деле, их множество. И, может быть, наряду с крещением, одним из самых важных является молитва. Любая молитва – короткая или длинная, неважно – уже таинство, которым человек содействует своему спасению. Спасение совершено Господом, но мы должны реализовать его в своей жизни и жить соответствующим образом.

Многие считают, что в данном отношении афонская молитва – особенная. В какой-то мере это правда. На Афоне есть все внешние условия для того, чтобы человек мог в тишине молиться, будучи отрешенным от мирских забот. Но это не автоматика, человек не спасается автоматически просто какими-то внешними условиями или местом, где находится. Он спасается любовью ко Христу и пребыванием во Христе. Поэтому важно, чтобы человек сам создал свой Афон в своем сердце, а не искал каких-то внешних обстоятельств. Безусловно, они полезны и могут многому способствовать, но не ведут сами по себе к спасению. Нужно трудиться. Когда люди говорят о какой-то особенной афонской молитве, меня это всегда настораживает, потому что они думают, будто могут какими-то внешними вещами помочь своему спасению.

Братство монастыря преподобного Иова Почаевского в Мюнхене

Важен именно внутренний процесс. Человек может находиться во «внутренней пустыне, и в то же время жить в шумном городе. И наоборот – в реальной пустыне быть обуреваемым всякими искушениями.

– Вы как раз пребываете в шумном городе – в Мюнхене. Удается ли вам сохранить в себе «внутренний Афон», «внутреннюю пустыню»?

Прежде всего мы должны отделяться от внутреннего шума, который производят греховные помыслы

– Удается. Да, мы отгораживаемся от внешнего шума. Но прежде всего мы должны отделяться от внутреннего шума, который производят греховные помыслы. Это намного более страшно.

Прежде всего, мы совершаем молитвы, в основном ночью. Конечно, это дает внешнее спокойствие, ведь и вся природа в такое время молчит. И мы не отвлекаемся на такие вещи, как шум автомобилей и так далее. Мы не только механически отключаем, например, телефоны, но и отрываемся от внутреннего шума, от искушений и возможных препятствий для тишины.

– Почему вы решили, что обычного молитвенного правила вам недостаточно и нужно афонское?

– Я бы ни в коем случае не говорил, что обычного правила недостаточно (улыбается). Просто для нас это оказалось наиболее приемлемым. У нас по утрам привозят бумагу для нашей типографии и начинаются другие работы, поэтому, если бы мы установили такой порядок, как во многих русских монастырях, где монахи просыпаются позже и богослужения проходят в течение дня, для нас это попросту было бы непрактично. Тот ритм, при котором мы заканчиваем утреннее богослужение около 8 часов, наиболее пригоден для нашей жизни.

– В миру бывает непросто соблюдать монастырские порядки. Как вам это удается, ведь у вас огромное количество церковных послушаний, большая паства?

– С Божией помощью. Сами мы ничего не можем, а с Богом можем все (улыбается).

– В сознании многих афонские правила – это что-то неудобоваримое, подобно, может быть, веригам. Могли бы вы простыми словами, доступными для любого человека, объяснить, чем молитвенное правило по афонскому уставу отличается от обычного?

– Можно сказать, что общего афонского устава как такового нет. У каждого монастыря на Святой горе есть свои традиции и свои порядки. Но есть одно основное правило. Оно заключается в том, что богослужения в основном совершаются ночью. Это же касается и частных молитв монахов. Мы в нашей маленькой братии начинаем ежедневный цикл в 4 часа утра с полунощницы. Однако до этого каждый монах выполняет свое личное правило, которое начинается в 2:30, в 3 или в 3:30 – у каждого по-разному, по договоренности с духовником. Это позволяет нам отслужить полунощницу, потом утреню и часы, а литургия заканчивается около 8 утра. После этого мы можем уже заботиться обо всех внешних делах. Как я говорил, у нас есть типография, к нам приезжают грузовики с бумагой. Мы не можем им сказать, чтобы они приезжали только после 10 часов.

– А как вы вообще пришли к молитвенному правилу по афонскому уставу?

– Для меня это было естественное решение. Когда я принял монашество, то хотел поступить на Афон и жить там постоянно. Но это было невозможно: в то время в Греции правили «черные полковники» (военная диктатура 1967‒1974 годов. – Д.З.), которые практически не допускали, чтобы кто-либо из иностранцев селился на Святой горе. Другая причина заключалась в том, что я нужен был в нашей Германской епархии как человек, знавший и немецкий, и русский языки. У меня в этом плане было больше возможностей, чем у тех архиереев или священников, которые владели только одним языком. Поэтому наши архиереи решили, что я останусь в Германии.

Однако моя любовь к Афону была настолько глубока, что для меня было естественным принять тот устав, к которому я там привык. С тех пор мы с маленькой братией подвизаемся, сколько можем, и совершаем богослужения в соответствии с этим уставом.

– Решение церковного начальства оставить вас в Германии стало хорошим уроком послушания для начинающего монаха? И вообще, насколько послушание и смирение важны для всех нас? Мне, например, очень хочется научиться смирению, но, похоже, не очень-то получается. Какой совет здесь можно принять?

– Когда я принимаю какой-либо совет как бы из рук Божиих, когда принимаю человека, который предлагает его, как посланника Божиего, данного мне в этот момент, в конкретной ситуации, чтобы я получил какую-то пользу, тогда это будет полезно для меня.

В моем случае подобное решение иерархии было принять легче. Как я уже говорил, в то время было очень трудно пробиваться через греческую бюрократию. Тем не менее, мне хотелось это попробовать. Другому иностранцу, который был рядом со мной, удалось перепрыгнуть данный барьер.

Но моя мечта осталась, меня всегда тянуло к Афону. Я очень жалел, что не могу там быть. Но я понял, что могу в молитве создать свой Афон, внутренний, и это – самое главное. Как я уже сказал, человек может и в пустыне подвергаться искушениям, а в миру жить спокойно. Так и здесь: я понял, что Господь приготовил мне такой путь, и принял его безропотно.

Монастырь преподобного Иова Почаевского в Мюнхене

– Настоятель Ватопеда рассказывал, что у них в обители келейное правило включает 1200 молитв «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», а другой устав предполагает, что монахи идут в церковь и вместе почти час творят только Иисусову молитву. Насколько важна эта совсем коротенькая молитва?

Иисусова молитва позволяет нам сосредоточиться в большей мере, чем какая-либо другая молитва, многословная

– Иисусова молитва позволяет нам сосредоточиться в большей мере, чем какая-либо другая молитва, многословная. Именно потому, что она короткая, и технически ее легко исполнять. Многие осваивают ее в такой мере, что она постоянно пребывает с человеком. При этом есть опасность просто привыкнуть к ней и уже не замечать ее. И тогда она уже не имеет той силы, которую может иметь, когда человек совершенно сознательно творит ее.

Например, был случай, когда один послушник без сознания попал в больницу в Салониках. Врачи заметили, что у него все время шевелятся губы. Вызвали специалиста, который сказал, что он читал Иисусову молитву. Этот послушник так привык к ней, что повторял даже в бессознательном состоянии.

Но опять-таки, не каждый должен читать эту молитву. Она может присутствовать в нас другими способами, когда мы много упражняемся в ней. Опять-таки, тут есть опасность, что это будет несознательно или полусознательно, и тогда нет той силы, которая нужна для того, чтобы молитва воздействовала на человека и освящала со всех сторон.

– Другими путями – это как? И как сохранить сознательность молитвы?

– Есть различные пути, и разные святые отцы советуют разные подходы. Можно читать тысячу Иисусовых молитв, а потом их сменять на другие, такие же короткие – к примеру, Богородице, чтобы немного разрыхлять эту почву.

Старец Иосиф Исихаст – Великий афонский подвижник Иосиф Исихаст говорил, что слово «почему» является для монахов богохульством против Святого Духа. Прошу прощения за невольный каламбур, но почему это так? Для мирян это тоже актуально? Например, когда моему сыну диагностировали рак, я тоже спрашивал – почему? И когда у меня у самого находили болезни – тоже.

– Это такое мышление, когда человек думает, что Господь попускает какое-то испытание только в качестве наказания. Но это совсем не так. Он часто посылает болезнь или другие испытания, чтобы не именно этот человек спасся, а спаслись бы другие люди, вокруг него.

У нас недавно был случай, когда в Святую Землю приехали родители с маленькой девочкой, у которой диагностировали рак. Ее оперировали в Израиле. Слава Богу, родители приходили там в наш монастырь исповедоваться и причащаться, и рассказывали, что все их окружение совершенно изменилось. Люди вдруг стали другими: они видели, что маленькая девочка страдает, и приняли это как знак для себя, чтобы жить сознательными христианами.

Человек, который хочет быть христианином, – христианин каждый день, круглые сутки, а не только по воскресеньям

В Евангелии мы читаем о встрече Господа со слепорожденным, и ученики спрашивают, почему этот человек появился на свет слепым – его родители виноваты или кто-то еще? Они всегда искали только виноватого, а это совсем не так. Когда у человека появляется болезнь, то это может быть важно для его ближних, чтобы они как следует поверили, а не были просто «воскресными христианами». Нет, человек, который хочет быть христианином, – он христианин каждый день, круглые сутки, и он не может откладывать веру только в какой-то один угол.

Поэтому подобным образом люди иногда пробуждаются от греховного сна и видят, где Господь и как мы должны вести себя на этой земле.

– Русское монашество имеет афонские истоки. Святой Антоний, вернувшись со Святой горы, основал Киево-Печерскую лавру. Насколько русская православная традиция впитала в себя афонскую молитвенную традицию?

– Я думаю, в лице преподобного Антония Киево-Печерского афонская молитва дала импульс, который получили монахи и тогда, и позднее как в Киево-Печерской лавре, так и в других монастырях. Но это не единственный источник, а именно начальный толчок, который получило русское монашество. Естественно, со временем это расширилось, поскольку иночество на Руси черпало и из иных родников – скажем, от египетских и сирийских святых отцов и так далее. Многое перешло к нам из других традиций, так что происхождение русского монашества не нужно ограничивать только тем, что пришло с Афона.

Архимандрит Авель (Македонов) – В молодости, еще будучи мирянином, вы посещали Афон и много общались с отцом Авелем (Македоновым), который тогда был настоятелем Свято-Пантелеимонова монастыря. Что дало вам общение с ним?

– Отец Авель стал для меня в большой степени наставником в духовной жизни. Если говорить совсем коротко, он по сути привел меня к монашеству. Каждый год я проводил на Афоне около пяти месяцев. Тогда я преподавал в университете и был свободен от работы два месяца весной и три месяца летом. Время пребывания на Афоне я делил на три части: в Ильинском скиту, который связан с Русской Зарубежной Церковью, в Свято-Пантелеимоновом монастыре Русской Православной Церкви и в той части Афона, которая называется Карулия. Там был отец Никодим, с которым я много общался, – простой русский схимонах, который пришел на Святую гору сразу после Первой мировой войны.

– Могли бы вы вспомнить эти встречи с отцом Авелем? Как он вас наставлял?

– Мы проводили вместе очень много времени. Можно сказать, что это не были встречи как таковые – мы общались целыми днями. Конечно, это общение касалось духовных тем, которые меня интересовали. Мне сейчас даже трудно выделить что-то одно как самое важное, это было словно единое целое. Мы очень много говорили о монашестве вообще, отец Авель рассказывал мне о тогдашнем состоянии иночества в советской России, о чем я знал очень мало в ту пору.

Общение с отцом Авелем оказало на меня очень большое влияние. Но я бы мог то же самое сказать и об общении с другими, более старыми монахами из России, которые пришли на Афон еще до революции. Они никогда не видели красный флаг как символ безбожной власти. У них были еще прежние представления о России, более глубокие, чем у отца Авеля – представителя уже советского поколения.

Общение с этими людьми для меня стало основополагающим. Именно оттуда я черпал все свои монашеские знания и навыки. Можно сказать, эти русские старцы меня воспитали. Конечно, у них были свои, русско-афонские порядки, которые в некоторых пунктах отличаются от греческих. Для меня это оказалось большим обогащением: греков на Афоне было много, а русских – очень мало: в огромном Свято-Пантелеимоновом монастыре в то время жило около 15 человек. Я видел их бытие и врастал в него естественным образом. Это богатство стало для меня основой в монашеской жизни, оно мне помогло в дальнейшем, и я не хотел бы жить без него.

Мне довелось застать на Афоне времена, когда там еще очень многое сохранялось от старого русского монашества. К сожалению, эти особые правила сейчас частично исчезают или совсем исчезли, но многое сохраняется, слава Богу. Важно, чтобы каждое поколение передавало потомкам собственный опыт и опыт своих отцов – чтобы сохранялось беспрерывное движение, которое сосредоточено в молитве.

Сейчас в Свято-Пателеимоном монастыре подвизается около сотни монахов: конечно, это уже совсем другая жизнь, во многом более легкая – хотя бы потому, что есть больше рук для помощи во внешнем бытии. Но то же самое касается и молитвы, когда ты чувствуешь, что все молятся, что мы составляем единое тело, что мы действительно врастаем в Тело Христово.

Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне

– Что важно нам в современном мире перенять из афонского опыта, чтобы быть спасенными?

Главное – молитва и послушание. Послушание Евангелию – не человеку

– Главное – молитва и послушание. Послушание Евангелию – не человеку. Когда мы принимаем Евангелие не как что-то отвлеченное, а как настоящее руководство к жизни, инструкцию для ежедневного пути, тогда это будет для нас полезным.

– Я никогда еще не был на Афоне. Что бы вы посоветовали такому человеку, как я?

– Прежде всего, я бы предложил молиться афонским святым, следить за календарем, когда празднуется тот или иной святогорец.

А во-вторых, как можно чаще уходить от суеты. Когда я еще не был монахом и занимался научной работой в университете, то останавливался каждые полчаса или час, когда слышал звон колоколов, чтобы прочитать хотя бы десять раз Иисусову молитву и таким образом вырваться из этой ежедневной кутерьмы и прийти в себя. Нужно стараться днем делать это почаще: просто прерывать внешний поток жизни и сосредоточиться хотя бы на короткое время. Это дает спокойствие, любовь ко Христу. Она растет при этом, и человек понимает, что находится на земле не для внешней деятельности, а чтобы приготовить свое сердце к Царству Небесному.