Как 50 лет назад старец из Китая сделал одно предсказание…

Сейчас должна была решиться ее судьба

В 1950 году в Казанско-Богородицкий мужской монастырь города Харбина зашла красивая светловолосая девушка лет восемнадцати. Старый монах-привратник только проводил ее взглядом, но не остановил: в монастырском храме скоро должна была начаться служба, на которую допускались все желающие мирские богомольцы. Однако девушка не спешила в храм – она обернулась к привратнику и спросила:

Игумения Ксения (Ощепкова)

– Простите, как бы мне найти старца Игнатия?

Монах глянул на девицу пристально: невысока ростом, но не из пугливых, скорее шустрая. Одета в серое хлопчатобумажное платье с белым передником и пелериной, на голове – белый апостольник послушницы.

– Вижу, ты, девица, к нам явилась из Ольгинского приюта Владимирского монастыря?

– Из него…

– Сиротка, значит… Ишь, какая маленькая… А не побоялась одна по Харбину разгуливать…

– Мне бы к батюшке Игнатию… Говорят, он прозорливый…

– Иди вот, милая, прямо по этой тропинке, увидишь братский корпус, там есть вход в подвал, возле него очередь паломников – там и найдешь нашего отца Игнатия.

Девушка отправилась по указанной монахом дорожке, а сердечко ее билось как у испуганного зайчонка: сейчас должна была решиться ее судьба.

Харбинский старец

Схимонах Трифон и схиигумен Игнатий (Мелехин) (слева) в Казанско-Богородицком монастыре в городе Харбине

Схиигумен Игнатий (Мелехин) и вправду был прозорливым, и жизнь у него была удивительная. Родился он в 1865 году, в юности тяжело заболел и дал обет: если выздоровеет – пойдет в монастырь. Так и оказался в обители.

В Харбин он приехал с частями Белой армии в 1922 году, будучи тогда в сане иеромонаха. Поступил в Казанско-Богородицкий мужской монастырь, много лет служил у престола Божия, окормлял паству, был возведен в сан игумена и стал одним из самых почитаемых в городе пастырей.

Не имея физического зрения, отец Игнатий видел духовными очами не только самого кающегося, но и его душу

В сороковые годы, когда ему было уже под восемьдесят, он ослеп, но это только обострило его духовное зрение. Он уже не мог служить у престола Божия и совершать литургию, но продолжал исповедать и утешать народ. Не имея физического зрения, отец Игнатий видел духовными очами не только самого кающегося, но и его душу. Высказываемые им замечания часто потрясающе действовали на человека, так как отец Игнатий отвечал даже на не высказанные ему мысли.

Иногда он служил краткие молебны и тогда на память читал Евангелие. Ранним утром его можно было видеть в монастырской ограде кормящим голубей, которые садились к нему на плечи и руки.

В пятидесятые годы отец Игнатий тяжело заболел и, находясь при смерти, был пострижен в схиму. После пострига поправился и продолжал помогать людям. Стал известен харбинцам и всем русским Китая как старец, стяжавший духовные дары горячей веры, непрестанной молитвы, прозорливости, исцеления больных и утешения страждущих.

Елена, деточка, помоги старику!

Братия Казанско-Богородицкого монастыря в 1945 году в Харбине. В первом ряду крайний слева – схиигумен Игнатий (Мелехин), в центре – епископ Ювеналий (Килин), настоятель монастыря

Смекалистая девушка быстро нашла то, что искала: келью старца. Рядом стояли поджидавшие его паломники. Дверь в полуподвальную келью была приоткрыта, и оттуда тянуло холодом. Женщины переговаривались между собой:

– Как студено-то у батюшки Игнатия!

– Что же его не переведут в теплую келью, ведь он уже старенький и больной?!

Пожилой седой богомолец вмешался в женские причитания:

– Молчите, сороки! Старец сам не желает! Ему настоятель монастыря давно предлагал перейти в братский корпус, да он отказывается.

– А почему?

– Отговаривается болезнью ног, трудно, говорит, подниматься на высокое крыльцо. Только братия считает: старец так подвизается, добровольно терпит холод…

Ударил монастырский колокол.

– Идет батюшка, идет, – пронеслось волной среди паломников, и из полуподвальной кельи действительно вышел, опираясь на палку, старец Игнатий.

Сиротка-послушница смотрела во все глаза: несмотря на свои 85 лет и слепоту, старец поражал своим высоким ростом и величественностью. Лицо его закрывала схима. Паломницы бросились к нему, ожидая, кого выберет отец Игнатий помочь ему дойти до церкви. Без сомнения, он мог сделать это и сам, но каждый раз выбирал помощника или помощницу, видимо, духовным зрением прозревая, кому больше всех нужен его совет. Этим утром он ласково позвал:

Юная послушница сначала даже не поняла, что старец обращается к ней. Паломницы воскликнули: «Иди, что же ты?! Батюшка тебя зовет!»

– Елена, деточка, помоги мне, старику!

Юная послушница сначала даже не поняла, что старец обращается к ней. Паломницы воскликнули:

– Иди, что же ты?! Видишь ведь, батюшка тебя зовет!

Как только и узнал ее имя?! Елена бросилась к старцу, бережно подхватила под руку, и две фигуры – высокая, величественная и маленькая, хрупкая – тихонько побрели к храму, сопровождаемые вздохами богомольцев:

– Вот счастье-то девоньке привалило!

– Видать, ей нужно…

Беседа со старцем

Воспитанницы Ольгинского приюта. Слева крайняя, где фото оборвано, – Елена

Старец тем временем не спеша беседовал с девушкой:

– Зачем явилась, детка? Разве тебе плохо живется в Богородице-Владимирском монастыре? Ты ведь там давненько обитаешь…

Елена заторопилась: ей нужно было успеть сказать всё, что на душе:

– Да, батюшка Игнатий, давно! Мой папа еще до революции приехал в эти края, работал инженером на Китайско-Восточной железной дороге. У меня две сестренки: Таня и Женя. Когда мне было шесть, матушка наша померла, а отцу тяжело было одному с тремя дочками, некому присмотреть за нами, пока он на работе… Наша крестная Зинаида попросила принять нас в Ольгинский сиротский приют при монастыре, и матушка-игумения Ариадна (Мичурина) нас взяла.

– И как тебе там живется?

– Слава Богу, батюшка, хорошо! Папа наш воевал сначала, потом сидел в китайской тюрьме за подозрение в связи с Советами. Женечку, младшую нашу сестренку, давно забрали в приемную семью, удочерили, а мы с Таней так и живем все эти годы в приюте… Сестры монастыря нас учат, кормят, заботятся о нас… Стараются дать нам хорошее образование…

– Не голодаете?

– Так, батюшка, монахини и сами скудновато живут, но с нами всем делятся, можно сказать, лучшие кусочки отдают…

– Яблоки да орехи небось собираете, подкармливаетесь, – старец улыбнулся, и Елену словно обдало теплой волной. В глазах защипало: ничего особенного отец Игнатий ей не говорил, но девушка чувствовала себя так, словно беседу с ней вел любящий ее отец.

– Да, батюшка! Рядом с нашим приютом есть кладбище, где растут яблоньки и орешник, там мы и подкармливаемся, точно вы заметили…

Святитель Иоанн Шанхайский с насельницами Богородице-Владимирской обители, игуменией Ариадной (Мичуриной), духовенством и воспитанницами Ольгинского сиротского приюта при обители

– А голосок-то у тебя, Елена, ангельский! Сам Господь благословил тебя петь и читать на клиросе…

Господь, Еленочка, никого не неволит. Выбирай то, к чему сердце склоняется. Только в свое время ты все равно в монастыре окажешься!

– Да, батюшка, я и так пою да читаю… Только вот монахини меня часто укоряют: слишком-де я резвая да шустрая… И сейчас, когда мне восемнадцать исполнилось, пора покидать сиротский приют. Сестры не неволят воспитанниц: хочешь – в монастыре оставайся, хочешь – в мир иди. Так я и хотела у вас, дорогой батюшка, узнать волю Божию о себе… Мир или монастырь?

– А сама ты, деточка, чего желаешь?

– Меня, батюшка, манит жизнь в миру! Свобода! И замуж мне тоже выйти хочется… Какая же из меня монахиня?!

– Господь, Еленочка, никого не неволит… Нет у Него такого, чтобы только один путь перед человеком лежал… Перед каждым из нас путей много… Так что выбирай то, к чему сердце склоняется… Только в свое время ты все равно в монастыре окажешься!

Неисповедимы пути Господни

Елена и Дмитрий Забродины

После выпуска из сиротского приюта Елена Константиновна Мокиенко поселилась у своей крестной Зинаиды, устроилась на работу, служила рассыльной на телеграфе. Через два года вышла замуж за Дмитрия Забродина, а через несколько лет переехала с мужем в Россию.

Удивительным образом они оказались в Пермском крае – именно там, где начинали свой монашеский путь основательницы харбинского Богородице-Владимирского монастыря и Ольгинского приюта: игумения Руфина (Кокорева; 1872–1937) и ее духовная дочь, игумения Ариадна (Мичурина; 1900–1996).

Игумения Руфина (Кокорева) и ее духовная дочь, монахиня Ариадна (Мичурина)

Поселились Забродины в Березниках, в браке у них родились четверо детей: два сына и две дочери. Елена Константиновна и Дмитрий Иванович работали на разных предприятиях и по разным специальностям. Муж трудился на «вредном» производстве, стал болеть, слег, и эта болезнь привела его к летальному исходу. Елена Константиновна овдовела в 50 лет, младшей дочери на тот момент было всего 16.

При жизни супруга Елена Константиновна всегда посещала храм. Ездила в поселок Орел, в храм Похвалы Пресвятой Богородицы. А затем и в Березниках была открыта церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи. Елена Константиновна ездила и в Чусовские Городки к очень почитаемому на Урале протоиерею Николаю Рогозину. Когда она овдовела, участие ее в богослужениях стало постоянным и активным. Она прекрасно разбиралась в богослужебном уставе, громко и внятно читала, хорошо пела.

Казанская Трифонова женская пустынь

Много лет Елена Константиновна ездила в наш Казанский Трифонов женский монастырь в Верхнечусовские Городки, исповедовалась у нашего духовника, игумена Савватия (Рудакова). В одном из разговоров с отцом Савватием она и рассказала о своей юности, о том, как в Харбине прозорливый старец Игнатий предрекал ей монашество.

Елена Константиновна говорила о себе:

– Когда я читаю книги про монастыри – такой трепет в душе делается! Даже до слез! Видно, Господь меня призывает на покаяние, чтобы закончила свой жизненный путь, как начинала…

Как властно действует в жизни человека Промысл Божий,
и как открывается он избранникам Божиим

Великим постом, 6 апреля 2016 года, наш духовник, игумен Савватий (Рудаков), постриг Елену Константиновну Забродину в монахини с именем Иулия, в честь святой мученицы Иулии Анкирской (Коринфской; день памяти – 31 мая). В монашеском чине мать Иулия подвизалась четыре года, а в 2020 году, в возрасте 88 лет, отошла ко Господу.

Елена Константиновна до пострига в голубом платочке с сестрами Казанской Трифоновой пустыни и духовником обители, игуменом Савватием (Рудаковым)

В монашеском чине мать Иулия подвизалась четыре года, а в 2020 году, в возрасте 88 лет, отошла ко Господу

Для сестер же нашей Казанской Трифоновой женской пустыни история жизни монахини Иулии стала свидетельством того, как неисповедимы пути Господни, как властно действует в жизни человека Промысл Божий, и как открывается он избранникам Божиим – таким, каким был старец схиигумен Игнатий (Мелехин; 1865–1958).

А также Господь открыл сестрам нашего монастыря духовную связь с подвижницами, начинавшими свой монашеский путь в Пермской губернии – игуменией Руфиной и игуменией Ариадной. И связь эта таинственным образом совершилась через их воспитанницу Елену, которая росла под их духовным покровительством в сиротском приюте далекого Харбина, а в конце жизни приняла монашеский постриг в обители Пермского края.

Монахиня Иулия