О выборе монашеского пути, препятствиях и искушениях, помощи Божией и ежедневных чудесах

Сестры Казанской Трифоновой пустыни, вторая слева – инокиня Серафима

С инокиней Серафимой, а тогда 23-летней послушницей Анастасией, я познакомилась на послушании в Казанской Трифоновой женской пустыни двадцать лет назад – в 2002 году. Мы вместе с Настей пололи монастырский огород и разговорились – было очень радостно беседовать с ней и даже просто молчать: чистый, светлый человек, совсем юная, но ревностная, уже вкусившая сладость молитвы, познавшая опытным путем истины, изреченные царем и пророком Давидом: «Коль сладки гортани моему словеса Твоя паче меда устом моим» (Пс. 118: 103) и «Близ Господь всем призывающим его, всем призывающим его во истине» (Пс. 144: 18). Часто люди приходят к Богу уже в зрелом возрасте, после многочисленных скорбей и испытаний, тяжелых болезней. Настя же, ловко пропалывающая морковку рядом со мной, пришла к Богу маленькой девочкой – по сугубым молитвам своих бабушек. Вот ее истории:

«Кости есть – мясо нарастет!»

В монастырь я пришла в 2001 году и подвизаюсь здесь уже более двадцати лет. Думаю, что молились за меня мои родные, особенно бабушка Феодосия, в семейном кругу баба Феня.

Родилась я в 1979 году, очень слабенькая, семимесячная. Пальчики были как гвоздики. Папа спросил у своей мамы, бабы Фени:

– Жить-то будет?

На что получил ответ:

– Кости есть – мясо нарастет!

В детстве я жила с бабой Феней в одной комнате, и комната наша была постоянно наполнена Словом Божиим: бабуля ежедневно читала Евангелие и Псалтирь, постилась по церковному уставу.

Инокиня Серафима

Моя бабушка Феня

Бабушка родилась в начале XX века, в 1907 году, в семье Прасковьи и Федора Копотиловых. Прабабушка и прадедушка жили в Сибири, в одной из деревень Тобольской губернии (с 1918 года – Тюменской). Все Копотиловы были глубоко верующими. Имелось у них и большое хозяйство: земля, скотина. Молились и трудились – и Господь посылал все необходимое.

В школе Фенечке удалось проучиться всего два дня – грянула страшная Первая мировая война

Когда Фенечке пришла пора учиться в школе, грянула страшная Первая мировая война. Времена начались тяжелые, и в школе девочке удалось проучиться всего два дня, а потом нужно было работать, помогать матери, ведь в семье она была старшая, кроме нее еще трое: мал мала меньше. Читать и немного писать она потом научилась сама.

Федор Копотилов, отец семейства, погиб в гражданскую, когда бабушке было всего 11 лет, так что прабабушка осталась вдовой, имея на руках четверых детей. Два сына и две дочери выросли трудолюбивыми, глубоко верующими, и хозяйство без отца не разрушилось, а трудами его детей процветало.

В 1930-е годы процветанию пришел конец: у Копотиловых как у зажиточных крестьян отобрали землю, скот и все имущество.

Позднее бабушка вспоминала, что у них в деревне было всего три человека, страдавших от страсти винопития, остальные вели трезвый образ жизни. Пьянство довело этих троих до полного обнищания в хозяйстве, так что их женам и детишкам приходилось обращаться за помощью и подаянием к односельчанам. Когда в 1930-е годы началась коллективизация, именно эти три человека раскулачивали всю деревню.

Фенечка была молодой девушкой, когда вся ее семья осталась без родного дома, без коровы-кормилицы – вообще без всего

Фенечка была молодой девушкой, когда вся ее семья – она сама, ее мама, сестра Юлия и два брата – осталась без родного дома, без коровы-кормилицы – вообще без всего. Тогда Прасковья с детьми поехала на Урал, где поселилась в рабочем городке Лысьва Пермского края.

Сестра Юлия устроилась работать на металлургический завод, братья отслужили в армии, потом ушли на Великую Отечественную войну. Старший Иван пропал без вести, младший Матвей погиб в немецком концлагере.

Прабабушка Прасковья доживала свой век у младшей дочери Юлии, которая замуж не выходила, была девицей. У них всегда было много икон. Прабабушка прожила 99 лет, вышивала без очков до старости и умерла в 1979 году, когда мне исполнился один месяц.

Мое крещение

Баба Феня была моей бабушкой со стороны папы.

Наши родственники со стороны мамы тоже были репрессированы. Ее дедушка, Яким Черемискин, был выслан из Кировской области на север Пермского края со всей семьей. Только когда он умер, его домочадцам разрешили вернуться домой.

Мои родители учились в советской школе, воспитывались атеистами и, став старше, в церковь не ходили. Меня они крестить не стали, но у меня была баба Феня. Когда мне исполнилось четыре года, бабушка попросила своих детей собрать у нее всех некрещеных внуков: там были я, мой брат, двоюродные братья и сестры.

Она пригласила священника, и всех нас окрестили на дому. Батюшку звали Александр Передернин. Он был в желтой, блестящей ризе и, как мне запомнилось, весь светящийся.

После крещения баба Феня почти каждое воскресенье водила нас с братом причащаться. Мои родители хоть и были тогда еще не воцерковлены, не запрещали ей ходить с нами в храм.

Инокиня Серафима (Цветова)

Как я на Рождество поклоны клала

Примерно через год, когда мне было пять лет, со мной произошел такой случай. Наступило Рождество, и бабушка привела нас в храм. Я была в белом платье. Нас, детей, поставили впереди, перед солеей. И я всю службу делала поясные поклоны. Моя тетя сказала:

– Настя, не кланяйся так часто.

Но меня это не остановило, и я продолжала ревностно класть поклоны.

Когда пошли ко кресту, священник меня похвалил:

– Молодец! Хорошо молилась!

Положил епитрахиль мне на голову и прочитал молитву.

Мое детское искушение

Я стала верующим человеком благодаря бабушке, ее наставлениям. У меня никогда не было в душе сомнений в существовании Бога.

Правда, один раз у меня случилось искушение. В классе третьем одноклассница укорила меня в том, что я верю в Бога, и сказала, что Его нет.

Я вдруг поймала себя на мысли, что снова молюсь, и тогда поняла, что не верить в Бога я просто не смогу

Ее слова подействовали на меня, как отрава, вползли в детскую душу, затаились там, и я решила, что с этого дня не буду больше молиться. И действительно утром не стала молиться, как обычно это делала. Но когда вечером потеряла что-то очень нужное, тут же встала на колени и усердно стала просить, чтобы Господь помог мне найти потерянную вещь. И вдруг поймала себя на мысли, что я снова молюсь. Тогда поняла, что не верить в Бога я не смогу.

Замечательные люди в моей жизни

На моем жизненном пути мне встретились замечательные люди: протоиерей Александр Передернин (будущий игумен Варлаам, настоятель Белогорского монастыря), иерей Владимир Чудинов, клирик Скорбященского женского монастыря в Нижнем Тагиле, игумен Савватий (Рудаков) – духовник нашего монастыря, игумения нашего монастыря – матушка Ксения (Ощепкова) и многие другие. О них я тоже расскажу.

Отец Варлаам (Передернин)

Хочу сказать несколько слов о священнике, который меня крестил. У него была замечательная жизнь. Деревенский мальчик Александр Передернин, 1928 года рождения, окончил 4 класса начальной школы и ФЗУ (школу фабрично-заводского ученичества), проработал 27 лет в прокатном цехе Лысьвенского металлургического завода. Это был очень тяжелый труд.

Вырастил вместе с супругой десять человек детей. Два сына его, Владимир (+14 октября 2021) и Александр, – священники, протоиереи, дочь Наталья – матушка (супруга священника), дочки-близнецы Анастасия и Параскева – монахини. Есть монахини и среди его взрослых внучек.

После увольнения с завода Александр Ильич работал сторожем Всехсвятского храма на Митейной горе (Верхне-Чусовские Городки), настоятелем которого в то время был старец-протоиерей Николай Рогозин (1898–1981). Сейчас на Митейной горе – наш монастырь, Казанская Трифонова женская пустынь, а старец почивает мощами в крипте под Всехсвятским храмом. Вот такая связь.

Старец-протоиерей Николай Рогозин

Впоследствии Александр Ильич был рукоположен, служил священником, а овдовев, принял монашеский постриг в Свято-Троицкой Сергиевой лавре с именем Варлаам и был назначен в 1991 году настоятелем опустошенного Белогорского Свято-Николаевского мужского монастыря, который восстанавливал из руин.

Одна из первых сестер нашего монастыря, монахиня Тамара (Поварницина), вспоминала, как в трудное время становления молодой женской обители игумен Варлаам (Передернин), настоятель Белогорского монастыря, навестил нас, привез сестрам корову и овечек.

Игумен Варлаам (Передернин)

Игумен Варлаам и духовник нашего монастыря игумен Савватий

Наш духовник, игумен Савватий (Рудаков), принимал монашеский постриг на Белой горе, и постригал его как раз игумен Варлаам (Передернин; 1928–1995). Отец Савватий рассказывал об этом так:

Когда я опускал руку в коробку, услышал внутренний голос: «Савватием будешь». И действительно достал записку с именем Савватия

«Постригали меня на Белой горе в 1992 году, первым после того, как начал монастырь возрождаться. Я знал, что братия этого монастыря в годы революции приняла мученическую смерть: более сорока монахов расстреляли, а настоятеля, архимандрита Варлаама (Коноплева), бросили в Каму. И принять постриг здесь было честью для меня…

Игумен Варлаам (Передернин), очень почитаемый в народе священник, был когда-то многодетным протоиереем, а потом овдовел, дети выросли, многие стали священниками, монахами, а он сам, уже старенький, лет за шестьдесят, принял постриг и служил на приходе. И вот владыка благословил его восстанавливать монастырь на Белой горе. И он за послушание взвалил на себя этот страшный по тяжести, почти неподъемный крест – последний крест в своей жизни. Это была его Голгофа.

Когда я приехал к отцу Варлааму на Белую гору для пострига, здесь царила разруха: разбитый трехэтажный корпус, где ветер гулял по пустым коридорам, разрушенный собор… Стоял Великий пост. Из трапезной сделали временный храм, потому что в соборе служить было невозможно. В этом временном храме печка топилась очень плохо, и было так холодно, что в потире застывала Кровь. От холода приходилось служить в валенках.

Перед постригом пошли препятствия, отец Варлаам уехал и никак не мог вернуться, были какие-то задержки с машиной, и, когда наконец вернулся, время подходило к полуночи. Так и постригали меня уже ночью. Выбрали три имени: святитель Пермский Питирим, Арсений Великий и Савватий Соловецкий. Написали эти имена на трех записках и положили их в коробку из-под клобука. Помолились. Когда я опускал руку в коробку, услышал внутренний голос: “Савватием будешь”. И действительно достал записку с именем Савватия.

Во время пострига нужно ползти, и монашеская братия покрывает тебя мантиями. А в возрождающемся монастыре никакой монашеской братии пока не было, и я полз крестом один, как мне показалось, долго-долго… И когда дополз к ногам игумена Варлаама в одной тонкой постригальной сорочке, холода не чувствовал.

Пели при постриге несколько человек на клиросе, а я слышал вокруг себя мощный монашеский хор мужских голосов: как будто пела вся белогорская братия, когда-то замученная и расстрелянная. Я ощущал их присутствие всем сердцем, чувствовал родство с ними, слышал их голоса, и душа замирала, и даже украдкой смотрел по сторонам, пытаясь увидеть эту незримую братию. И это было чудом и утешением…»

Игумен Савватий (Рудаков) и игумения монастыря матушка Ксения (Ощепкова)

Мой первый приезд в Казанскую Трифонову пустынь

В храм я ходила сначала с бабушкой, потом нас с братом водил папа. На службу надо было идти в воскресенье утром, а нам, подросткам, так хотелось поспать подольше! Но жалко было обижать папу, и мы шли. На обратном пути чувствовали полученную благодать и уже не жалели, что рано встали.

Наш город Лысьва находится по соседству с Чусовским районом, и многие наши земляки ездили и ездят в обитель на Митейной горе. Впервые в монастырь я попала, когда мне было 14 лет, и сразу почувствовала присутствующую здесь благодать. Приезжали мы всей семьей летом и, конечно, ходили на источники. Там я исцелилась от одной болезни.

После школы в Лысьве я поехала в город Нижний Тагил и поступила в педагогический институт на учителя труда. В Тагиле прожила пять лет и все эти годы ходила в храм.

Игумения Ксения и инокиня Серафима

Священник Владимир Чудинов

Большую роль в моем духовном становлении сыграл иерей Владимир Чудинов (1947–2020), клирик Скорбященского женского монастыря в Нижнем Тагиле. Познакомилась я с ним в храме: ходила на исповедь, причащалась, получала духовные советы.

Отец Владимир был подвижником и к самому себе бывал очень строг, но с прихожанами – прост и заботлив, своей любовью покрывал всех. К нему на исповедь люди стояли до самой ночи, и он никому не отказывал, всех выслушивал.

Отец Владимир Чудинов

«Да сдашь ты свой зачет лучше всех!»

Из общения с отцом Владимиром мне особо запомнился такой случай.

Мне предстояло сдавать в понедельник зачет по сопромату. Но по просьбе отца Владимира я провела пятницу, субботу и воскресенье в храме. Была на богослужении, помогала в воскресной школе. Когда попросила отпустить меня хотя бы вечером подготовиться к зачету, отец Владимир сказал:

– Да сдашь ты свой зачет лучше всех!

И у меня получилось за ночь прочитать весь учебник и сдать зачет на самый высокий балл среди девочек в группе.

По благословению отца Владимира в нашем монастыре в данное время проживают кроме меня еще три сестры.

Иерей Владимир Чудинов в Верхне-Чусовской Казанской Трифоновой пустыни. Справа от отца Владимира – послушница Анастасия, ныне инокиня Серафима (Цветова)

Ответ на молитву

В Скорбященском монастыре Нижнего Тагила в те годы настоятельницей была игумения Кирилла (Суворова; 1950–2011). Она молилась за меня и всегда звала в свою обитель. Во время учебы в институте после занятий я трудилась там на послушаниях, но сердцем чувствовала, что это не мое место.

Светская жизнь меня не привлекала, но я еще не могла понять, каков Божий Промысл обо мне

Общаясь с игуменией Кириллой, отцом Владимиром и другими священниками, я постепенно пришла к мысли, что можно уйти в монастырь. Светская жизнь меня не привлекала, но я не могла еще принять окончательное решение, понять, каков Божий Промысл обо мне.

Тогда я стала просить Бога, чтобы Он устроил мою жизнь по Своей воле. И после горячей молитвы как-то внутренне в душе почувствовала ответ, что надо идти в монастырь, тем более что мне там всегда так нравилось. И я поняла, что это мое призвание и окончательное решение.

Игумения Кирилла (Суворова)

Скорбященский монастырь в Нижнем Тагиле. Фото Д.В. Лейзерова

Как я поступила в монастырь

Мне предложили поехать посмотреть, как живут в Ново-Тихвинском монастыре города Екатеринбурга. Но я думала, что если идти в обитель, то только в Верхне-Чусовские Городки, в Казанскую Трифонову пустынь.

На третьем курсе я съездила туда и попросила разрешения у духовника, игумена Савватия (Рудакова), остаться здесь сразу и навсегда. Но батюшка ответил, что надо поступить так, как благословят родители. А они попросили меня довести дело до конца и закончить учебу в институте. Я вернулась в Тагил.

На пятом курсе игумения Кирилла подарила мне книгу с письмами схиигумена Саввы (Остапенко; 1898–1980), старца Псково-Печерского монастыря. Я читала ее. И когда до защиты диплома осталось всего два месяца, очень затосковала по монастырю на Митейной горе.

Открыла книгу и вдруг прочитала такие строки: «Потерпи, осталось два месяца. Я даже знаю, как тебя зовут – Настенька». Такой чудесный совет подбодрил мой дух.

Я закончила учебу в 2001 году и сразу приехала в монастырь.

Верхнечусовские городки с видом на Казанскую Трифонову пустынь через реку

Душевный мир, радость, любовь – разве это не чудо?!

Думаю, что чудеса в монастыре происходят каждый день в глубине человеческого сердца

Иногда паломники спрашивают сестер: «Были ли у вас какие-то чудеса за время жизни в обители?». Думаю, что чудо в монастыре происходит каждый день в глубине человеческого сердца. Душевный мир, радость, любовь – разве это не чудо?! Чудо – откровение помыслов духовному отцу. Священник – это особый проводник Божией благодати как бесценного дара. Даже дома и воздух пропитываются благодатью.

Благодарю всех, кто молился и молится за меня и благодаря кому я сделала правильный жизненный выбор. Также хочу поздравить с Рождеством всех читателей Православия.ру!

Сестры и священники Казанской Трифоновой пустыни

Сестры монастыря на клиросе, в центре – инокиня Серафима

Казанская Трифонова женская пустынь зимой