Усть-Кожва, некогда старообрядческая деревня, и ее покровитель Иоанн Кронштадтский

Несмотря на то, что деревня Усть-Кожва находится недалеко от города Печоры, она является одной из старейших в Печорском районе – ей свыше 225 лет! Основали деревню в 1798 году старообрядцы из сел нынешнего Ижемского района Коми: Мохча, Ижма и Краснобор. И вот с того, видимо, времени так и повелось именовать эту деревню «старообрядческой». Но мои выезды в Усть-Кожву в течение нескольких лет и работа в Национальном архиве Республики Коми это утверждение опровергли, а помимо этого позволили сделать и поистине сенсационные открытия из истории этого уголка Печорской земли, протяженность которого составляет всего 1 километр!

Расскажу все по порядку.

Летом дома и дворы усть-кожвинцев особенно красивы

Старинная деревня рядом с городом и ее главная достопримечательность

Добраться в Усть-Кожву сегодня можно даже на рейсовом автобусе. И уже из его окна я увидела окрестные пейзажи, достойные кисти Ивана Шишкина: бескрайнее поле, озера, лес. А позже убедилась, что на лоне этой живописной природы не потерялась и маленькая деревня, а, напротив, оказалась достойна такой красоты. Ведь здесь что ни двор, то произведение искусства и… небольшое сельхозпредприятие!

Корова с теленком в одном из дворов

Здесь что ни двор, то произведение искусства и… небольшое сельхозпредприятие!

Удивили большие скотные дворы, за оградами которых не одна, а несколько коров лениво жевали сено. А когда однажды утром приехала в деревню, то увидела и большое стадо буренок, которое паслось на лугу. Впечатляли и сеновалы возле домов. По улице деревни свободно прогуливались телята, лошади. Бескрайние поля были в начале лета уже подготовлены под посевы. На лужайке перед лесом, словно в «мини-санатории», «отдыхала» сельхозтехника.

– Деревенька-то живет! – думала я.

Бескрайние деревенские поля

И все же не верилось, что в 1941 году Усть-Кожва была центром Кожвинского района – самого большого тогда на Печоре. В разные годы здесь работали колхоз «Рычаг», ясли-сад, школа, даже одноклассное училище, кузница, фельдшерско-акушерский пункт, почта, изба-читальня, опорный пункт Печорской сельскохозяйственной станции. Были здесь даже свой аэропорт и… храм.

Дом-музей «Коми изба»

Самое большое количество жителей в тогда еще селе Усть-Кожва было зарегистрировано в 1926 году – 446. Сегодня центром жизни в деревне является дом-музей «Коми изба».

А главной достопримечательностью Усть-Кожвы туристы, в большом количестве приезжающие в деревню летом, считают один из старинных и необычных ее домов, который называют «дом-шестистенок». Художники, приезжающие на пленэры в деревню, часто выбирают своей моделью это необычное строение.

Вывеска на доме-музее «Коми изба»

Оно представляет собой избу с прирубом, которую редко можно встретить на Севере. А на сайте «Энциклопедия древнерусского дома» о таком типе жилища сказано следующее:

«В момент расширения жилой части к основному срубу пристраивался “прируб”. Расстояние между срубами составляло 20–40 см. Горизонтальный план постройки менялся. Теперь он имел шесть стен, две из которых были параллельны, а четыре перпендикулярны улице. Отсюда происходит и название дома – “шестистенок”. Согласно масштабам жилой части перестраивался хозяйственный двор. Затем дом заново перекрывался крышей»^[1].

Александр Садейский с дочерью Анной Хозяевами примечательного дома являются старожил деревни Александр Иванович Садейский и его дочь Анна. По их словам, эта изба в Усть-Кожве была приобретена родными супруги Александра Ивановича – Таисии Васильевны, она же здесь и проживала до замужества. А кто здесь жил до нее или построил дом-шестистенок – моим собеседникам известно не было.

Конечно, дом уже ветшает, и даже одну его половину пришлось разобрать. Поэтому с трудом верилось в то, что здесь когда-то вместе с супругами Садейскими проживали и 11 их детей: восемь дочерей и трое сыновей!

Сегодня мои собеседники переехали жить в новый дом, который построили рядом со старым. Но каждый день собираются для чаепития в уютной и очень теплой комнате старинной избы, которая все больше становится похожа на музей рода.

На стенах можно увидеть большие портреты родных прошлого и нынешнего веков. Глядя на них, Анна вспоминала и уникальные подробности из судеб своих родных.

Дом-шестистенок

– А дедушка мой Иван Яковлевич Садейский, отец моего папы, – герой, – рассказывает она. – В годы Великой Отечественной войны он воевал под Ленинградом и спас от неминуемой гибели 11 солдат и командира полка, помогая им через озеро Ладогу на досках добраться до берега, а это шесть километров надо было проплыть! За свой героический поступок дедушка был награжден медалью «За отвагу». Вернулся в Усть-Кожву с ранением и работал после войны в лесничестве.

Памятник-обелиск участникам Великой Отечественной войны в Усть-Кожве

– А сколько у нашего папочки родных пропало без вести и с медалями домой вернулось! Их имена высечены на обелиске-памятнике, посвященном участникам Великой Отечественной войны из Усть-Кожвы. Среди них значатся Яков и Федор Садейские – дяди моего отца, – продолжает рассказывать Анна. – А мой дедушка по линии мамы Василий Еремеевич Семяшкин в годы войны работал в магазине. И когда люди в родной деревне стали голодать, он бесплатно раздал им продукты. Ему предложили выбирать: либо под суд идти, либо на фронт. Он ушел на войну и практически сразу погиб под Ленинградом, был похоронен в братской могиле.

Из беседы с хозяевами я узнала, что угол со святыми образами находится здесь еще со времен прабабушки

А вот далее я увидела в доме красный угол за занавеской. Располагается он уже, как и в большинстве деревенских домов, над телевизором. А из беседы с хозяевами узнала, что угол со святыми образами здесь находится еще со времен прабабушки. А иконы уже настолько ветхие, что даже лики мы не смогли рассмотреть на образах…

– Скорей всего одна из икон принадлежала моей прабабушке – Павле Леонтьевне Сметаниной, которую она потом передала моей бабушке Анне Семеновне, – рассказала Анна. – И если присмотреться, то можно еще увидеть на ней лик Божией Матери.

Красный угол в доме Александра Садейского Сообщила Анна и о том, что родственники по линии мамы были православными – тремя перстами крестились. А по линии отца – старообрядцы.

Хотя Александр Иванович даже не мог сказать точно – крещеный он или нет. Но из своего детства еще помнит о том, как с родителями на пароходе ездил в село Соколово, где в одной из изб жители собирались на молитву.

– С утра и до глубокого вечера шел молебен. А книги у них были вот такой толщины! – показывает собеседник. – И пока руки не вымоешь да не перекрестишься, не дадут тебе их подержать.

Но сейчас старообрядцев в Усть-Кожве, по словам Александра Ивановича и Анны, не осталось, а их потомки уже православные. И именно из беседы с Садейскими я узнала о том, что в Усть-Кожве был православный Петропавловский храм.

Петропавловский храм Усть-Кожвы, фото 1914 г.

– А что стало с церковью? – спрашиваю я.

– Церковь была деревянная и большая. В годы гонения на веру в ней клуб находился, а потом она сгорела, – сообщил Александр Иванович.

Именно это упоминание о храме Усть-Кожвы моих собеседников и сподвигло меня отправиться в Национальный архив Республики Коми и поискать сведения о нем.

Портреты супруги Александра Ивановича и ее родных

С гибелью храма жизнь в деревнях затухла

При изучении клировых ведомостей выяснила, что первая церковь в Усть-Кожве была возведена на казенный счет, строилась 7 лет, и ее освятили 14 марта 1865 года, но Божий дом сгорел по неосторожности сторожа в 1891 году. Поразил меня и состав прихода Петропавловского храма, в который входили, помимо Усть-Кожвы, деревни: Аранецкая, Конецборская, Соколовская, Красноборская, выселка Медвежий бор – и все были основаны старообрядцами.

Данные метрической книги о родившихся в Усть-Кожве в 1891 году (после того как храм сгорел) детях. Фонд-229 Нацархива Коми

Но храм сгорел. Как это печальное событие отразилось на жизни прихода? По данным метрической книги за 1891 год, на Усть-кожвинском приходе в это время был заключен всего один брак (и это за весь год!) 11 января между крестьянином из Соколово Афанасием Пастуховым и Иустиной Семяшкиной из Усть-Кожвы.

Титульный лист метрической книги Усть-Кожвинского прихода за 1891 г. Венчание состоялось в Колвинской церкви (ныне Усинский район Коми), его совершил священник Алексей Иоаннович Гривцев, который впоследствии будет перемещен на священническое место к Усть-Кожвинской церкви.

По данным архивного документа, и родилось детей в Усть-Кожве в том году всего… трое! Дочь Анна появилась на свет в семье бессрочно отпускного солдата Осипа Артеева и его жены Марьи. Прибавление в семье произошло у крестьянина Николая Артеева и его жены Марии, у супругов родился сын Василий. Всего же на усть-кожвинском приходе в 1891 году появились на свет 16 детей. Складывалось ощущение, что без храма и жизнь словно бы затухла в деревнях…

И пока Православие еще не восторжествовало на этой земле, посетивший в 1887 году Усть-Кожвинскую волость Архангельский губернатор Н.Ю. Голицын в числе деревень, население которых исключительно состоит из раскольников, называет Аранец и Соколово^[2]. Но как кардинально картина изменится уже в 1894 году – в год освящения Петропавловской церкви!

Куда делись старообрядцы?

Верующие отстроили заново церковь, средства на которую теперь пожертвовали благотворители. В 1894 году деревянный храм восстал из пепла и был освящен во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла в этом же году 17 сентября местным священником Алексием Гривцевым по благословению епископа Архангельского и Холмогорского Никанора, как уточняется в клировых ведомостях за 1897 год.

Находилась она, согласно архивным материалам, на расстоянии 1200 верст от Архангельской духовной консистории по зимнему тракту, а по лыжному – 1500 верст. Ближайшая к ней церковь Ижемская по зимнему тракту находилась в 154 верстах и Усть-Усинская – в 100 верстах.

Зимняя Усть-Кожва

Сохранилось в архиве и описание храма. Так, сказано о том, что здание церкви прочное, на деревянных столбах. Снаружи колокольня обшита тесом и выкрашена белилами. Колокольня выстроена в связи с церковью над папертью. Престол один, устроен прочно на каменном фундаменте.

Клировые ведомости 2-го Печорского благочиния Архангельской епархии за 1907 год. Фонд-229 Национального архива Коми По данным «Обысков брачных Усть-Кожвинской Петропавловской церкви 1897 года», больше всего браков в год освящения новой церкви было заключено между православными… старообрядческой Соколовской деревни.

Так, 5 апреля 1896 года 25-летний крестьянин Архип Пастухов из Соколово и 24-летняя Анна Пастухова из этой же деревни создают семью.

В архивном документе от 16 апреля 1895 года содержатся сведения о том, что в этот день были заключены сразу два брака между соколовцами: 18-летним Василием Пастуховым и 20-летней Василисой Пастуховой.

И в этот же день поженились соколовцы: 25-летний Поликарп Пастухов и 19-летняя Анна Пастухова.

У всех новобрачных в графе вероисповедание значится – «православные», также указано и православное вероисповедание их родителей.

В конце XIX века на весь Усть-Кожвинский приход остался только один раскольник

А в клировых ведомостях того времени даже удалось отыскать информацию о том, что на весь Усть-Кожвинский приход остался только… один раскольник. Я предположила, что речь идет о старообрядческом староучителе и крестьянине Усть-Кожвинского прихода деревни Соколово Исааке Пастухове. Почему я думаю, что именно он был отмечен в архивных документах? Да потому что староста деревни Исаак Кузьмич постоянно досаждал православному духовенству. Так, в донесении священника прихода Федора Павловского от 7 мая 1888 года сообщалось, что ежегодно И.К. Пастухов на праздник Святой Пасхи приезжает в Усть-Кожву для «развращения» народа; что И.К. Пастухов на Святую Пасху проводил служение в избе с закрытыми дверями и окнами.

В донесении также говорится, что И.К. Пастухов – закоренелый раскольник; крестьянам запретил привозить дрова к церкви, так как обучение детей считал великим грехом (по причине ведения обучения православными священниками). Согласно донесению, а также письму епископа Архангельского и Холмогорского Нафанаила от 29 сентября 1890 года, архангельским губернатором Н.Ю. Голицыным принято постановление «Об отрешении Усть-Кожвинского старшины И.К. Пастухова от должности с последующим арестом». Но, так как в 1890 году И.К. Пастухову было уже 90 лет (а прожил он 99 лет), арест не состоялся^[3].

«Но куда же делись старообрядцы, которые должны были в большом количестве проживать на Усть-Кожвинском приходе?» – размышляла я.

Печорский краевед Ирина Синцова, которая изучала свой род по линии Головиных деревни Красноборской, сообщила мне, что по вероисповеданию они были по большей части раскольники. Но она встречала также сведения о принятии ими Православия. Например, в обыске Чугурской Подвижной Стефановской церкви сказано об одном бракосочетании, состоявшемся 15 февраля 1861 года:

«…жених: Елисей Евдокимов Головин, д. Красноборской крестьянин, 26 л., первым браком состоял в расколе, [но] поубаюденно согласия вступить в православие и что пред браком обязался подпиской быть по смерть приобоюдном согласии в православной вере и воспитывать детей по законам Российского Государства!»^[4]

То есть период существования православного храма посреди старообрядческих печорских сел и деревень можно рассматривать как время торжества Православия.

Впрочем, это еще не все открытия, которые я сделала во время работы в архиве.

Как связана Усть-Кожва со святым праведным Иоанном Кронштадтским?

В клировой ведомости церквей II благочиния Печорского уезда за 1896 год я узнала о том, что причтовый дом при Усть-Кожвинском храме был выстроен в 1895 году из соснового леса на сумму 700 рублей, отпущенную из Архангельской духовной консистории, а также на пожертвованные 300 рублей протоиереем Кронштадтским отцом Сергием.

Когда я прочла эту информацию, то даже не поверила своим глазам. И тогда стала смотреть клировую ведомость за другие годы. И в архивном документе за 1897 год содержалась более подробная информация о том, что причтовый дом… выстроен на сумму, оставшуюся от постройки церкви и благотворителя Иоанна Сергиева, протоиерея Кронштадтского.

Теперь сомнений у меня не осталось в том, что причтовый дом в Усть-Кожве строился и на средства святого праведного отца нашего Иоанна, Кронштадтского чудотворца!

Из жития отца Иоанна (в миру Иоанна Ильича Сергиева) известно, что к нему в Кронштадт ежедневно приезжали тысячи людей со всех уголков православной России, чтобы получить от него ту или иную помощь. По молитве отца Иоанна совершалось и теперь, по его блаженной кончине, продолжает совершаться множество дивных чудес. Излечивались и излечиваются самые тяжкие болезни. Достаточно было иногда написать письмо отцу Иоанну или послать телеграмму, чтобы чудо исцеления совершилось.

Вместе с письмами и телеграммами о помощи в лечение болезней текли к отцу Иоанну и огромные суммы денег на благотворительность, которые он тотчас же все раздавал^[5]. Помогал, как выяснилось, великий русский святой и приходу Усть-Кожвинского храма!

Российский новомученик Иоанн Павловский – святой покровитель деревни

Есть у маленькой печорской деревни Усть-Кожва даже свой святой покровитель из сонма российских новомучеников – священномученик Иоанн Павловский. 14 мая 1893 года он был определен псаломщиком к Петропавловской церкви деревни Усть-Кожва.

У маленькой печорской деревни Усть-Кожва есть свой святой покровитель из сонма российских новомучеников

Но родился отец Иоанн 28 января 1876 года в селе Поповонаволоцком Архангельской губернии в семье священника Петра Степановича Павловского.

В 1892 году окончил Шенкурское духовное училище. А после окончания 1-го класса вышел из Архангельской духовной семинарии.

После служения в Усть-Кожве, которое продолжалось год, был переведен псаломщиком в Спасскую церковь деревни Бакур (Ижемский район Коми). После рукоположения во диаконы служил в Никольском соборе села Усть-Цильма. И после рукоположения во иерея служил в церкви во имя Собора Пресвятой Богородицы села Мошъюга (Ижемский район Коми).

Священномученик Иоанн Павловский Состоял также законоучителем Бакуринской церковноприходской школы и Мошьюгского одноклассного сельского училища.

21 мая 1921 по постановлению Архангельской губернской ЧК «за антисоветскую агитацию и распространение ложных слухов» его заключили в концлагерь на 5 лет. Наказание отец Иоанн отбывал на Соловках.

После освобождения уже в 1933 году отец Иоанн находился под следствием органов НКВД по подозрению в укрывательстве ценностей, но к суду не привлекался.

С 1935 года он служил священником в церкви деревни Большое Галово Ижемского района, но недолго. В июне 1937 года был арестован, содержался в Ижемской тюрьме. Обвинялся в том, что проводил контрреволюционную деятельность, направленную на развал колхозов, высказывался о скором падении советской власти. И 16 сентября 1937 года отец Иоанн Павловский Тройкой при УНКВД Коми АССР был приговорен к высшей мере наказания. Расстреляли священника в селе Ижма 19 сентября 1937 года.

Священный Синод определением от 06.10.2001 г. причислил иерея Иоанна Павловского к лику святых и включил в Собор новомучеников и исповедников Российских ХХ века^[6].

И после изучения этой части истории Усть-Кожвы мне стало понятно, почему она и по сей день, в отличие от других печорских селений, процветает. Ведь у нее есть такие молитвенники, защитники и святые покровители, как святой праведный отец наш Иоанн, Кронштадтский чудотворец, и священномученик Иоанн Павловский.

Но тем не менее при таком покровительстве православных святых Усть-Кожву даже в наши дни еще именуют «старообрядческой». И я решила выяснить, почему?

Из Православия в старообрядчество

Объяснение этому я нашла во время беседы с исследователем, преподавателем фольклорных традиций Русского Севера и этнокультурного наследия Русского Севера института гуманитарных наук Сыктывкарского госуниверситета Татьяной Каневой. Дело в том, что родные Татьяны Степановны по линии отца оказались из Усть-Кожвы.

«В преданиях нашей семьи сохранились сведения о том, что моя бабушка – Антонида Ивановна Канева, мама отца – и ее сестры (а у нее было три сестры), будучи уже женщинами преклонного возраста, в деревне Медвежской перекрестились в староверие. Но, возможно, что это была и не Медвежская, а другой населенный пункт, но тоже в Печорском районе. То есть они родились еще до революции. Думаю, были крещены в церкви Усть-Кожвы. Но потом что-то их сподвигло перекреститься, и я помню свою бабушку уже как староверку: у нее была своя посуда, она молилась, мы отдельно стирали ее вещи и мыли ее посуду», – сообщила преподаватель госуниверситета.

Люди, лишенные посещения храма Божиего, устремились на поиски источника духовной жизни… и нашли его у старообрядцев

Объяснение этому переходу усть-кожвинцев из Православия в старообрядчество я тоже попыталась найти. Дело в том, что в Усть-Кожве в 1936 году закрылся православный храм, и люди, лишенные главной части своей жизни – посещения храма Божиего, участия в святых таинствах, устремились на поиски источника духовной жизни… и нашли его у старообрядцев.

По свидетельству известного печорского историка, краеведа Семена Андреевича Пастухова, в это время на Печоре старообрядческий наставник Егор Мартюшев собирал старообрядцев и в тайне от властей проводил службы в Соколово. Оставался он в селе и в военные годы, так как по своему возрасту не подлежал призыву^[7].

А с 1947 года начинается деятельность другого известного старообрядческого наставника Самоила Мамонтова (1905–1979). Он стал укреплять веру среди односельчан и жителей соседних деревень после того, как вернулся из лагеря. А до этого, до 1940 года, Самоил Андреевич был председателем Конецборского сельпо. За свою поддержку единоличных хозяйств старообрядцев на одном из заседаний Конецборского райисполкома (8.04.1940 г.) он был обвинен в «антисоветской деятельности» и снят с должности председателя сельпо. На него было возбуждено уголовное дело по обвинению в растрате государственного имущества, в результате которого он был заключен в лагерь. Вернулся из лагеря Самоил Мамонтов уже после войны, в 1946 году, но это уже был совсем другой человек… Возбуждение уголовного дела и заключение в лагерь он объяснял следующим образом: «Господь есть. Господь уберег от войны». В Медвежской он открыл моленную прямо в своем доме, переводил на коми язык некоторые фрагменты Евангелий и апостольских Посланий и объяснял присутствующим на родном языке различные разделы богослужений^[8].

Именно деятельностью вышеназванных старообрядческих наставников на Печоре я и объясняю тот факт, что в семьях усть-кожвинцев сегодня находят отражение обе традиции – Православная и старообрядческая.

Хотя предпосылки к этому мне удалось обнаружить и задолго до того, как на Печоре появились Егор Мартюшев и Самоил Мамонтов.

Дело в том, что, знакомясь с биографиями Печорских старообрядцев, живших в XIX веке, я узнала о том, что многие из них верой и правдой служили российскому царю. И это, по замечанию профессора Сыктывкарского госуниверситета Михаила Мелихова, не было исключительным, редким случаем. Печорские старообрядцы вовсе не стремились на царскую службу. Но если от службы уклониться не удавалось, они предпочитали не обострять отношений с властями и служили честно, ничем не выделяясь из окружающей их солдатской (матросской) массы^[9].

Матрос с броненосца «Наварин»

Матрос с броненосца «Наварин» Василий Мезенцев Немало, как выяснилось, и усть-кожвинских старообрядцев служили на флоте царской армии. Среди них я обнаружила имя матроса с броненосцев «Наварин», «Князь Потемкин» и крейсера «Олег» – Василия Мезенцева. Усть-Кожва, где впоследствии жил Василий Андреевич, была родиной его супруги. Но сам же матрос был уроженцем деревни Конецбор. Именно сюда он вернулся со службы домой, и здесь родные до сих пор хранят его сундук, надпись на котором гласит: «Эск. брон. “Наваринъ”. В.А. Мезенцевъ». По словам родных, Василий Андреевич со службы привез с собой старинный крест, Библию в деревянном переплете, обшитом кожей, и государственные кредитные билеты 1888–1905 годов выпуска. Надпись на билетах гарантировала их размены на золотые и серебряные монеты. Помимо этого были в нем и царские серебряные ложки, часы на цепочке, швейная машинка… Хранилась в сундуке Василия Мезенцева и икона Божией Матери, но что это был за образ, установить уже сегодня невозможно. Внучка Василия Андреевича, Лидия Кононова, сообщила такую интересную подробность из истории этой иконы: так, чтобы помолиться перед этим образом за больного сына, одна женщина пришла пешком из деревни Усть-Щугор, а это свыше 170 километров! А когда она вернулась домой, сын был уже здоров.

Библия в кожаном переплете, которую Василий Мезенцев привез со службы

Чтобы помолиться перед этим образом за больного сына, одна женщина прошла пешком свыше 170 километров!

Этот чудотворный образ хранился в доме Лидии Васильевны в Конецборе. Но, побывав на этом месте, я увидела только то, что осталось от дома после пожара – фундамент. Не сохранилась и икона… Еще больше сведений о жизни Василия Мезенцева уже в Усть-Кожве мне удалось узнать из беседы с другим его внуком – Яковом Андреевичем.

Могилы матроса Василия Мезенцева и его супруги на деревенском погосте

Из воспоминаний внука

– Дело в том, что дедушку увидеть мне не посчастливилось, поэтому я знаю о нем только из воспоминаний своего отца Андрея Мезенцева, – начали мы беседу с Яковом Андреевичем. – А он не любил много рассказывать.

Как на русско-японской войне Василий Мезенцев спасал солдат

– На действительной службе дед был 8 лет. Но когда он в 1904 году вернулся из армии домой, началась русско-японская война. И его призвали на фронт.

А он был рыбаком и охотником, и ему это очень помогало во время войны добывать пропитание. А еще он был человеком хозяйственным и запасливым.

Дом Якова Андреевича Мезенцева

Так, когда наши воины шли через Маньчжурию, дедушка набрал продуктов и понемногу прятал для солдат в скалах. И по каким-то опознавательным знакам, которые дедушка оставлял, воины узнавали, где спрятана снедь. Так он многих спас от голодной смерти, – поделился Яков Мезенцев.

«Дедушку предупредили, и он подготовился к раскулачиванию»

– В 1929 году в нашей Усть-Кожве стали создавать колхоз, – рассказывает далее Яков Андреевич. – И вот пришли раскулачивать местных тружеников. А нашего дедушку об этом предупредил заранее знакомый из села Ижма.

– Василий, убирай и прячь все, скоро придут отбирать! – сообщил товарищ моего дедушки.

А у дедушки огромное хозяйство было и только земли – 13 гектаров. Я потом в три смены их пахал. Так почему же моего деда предупредили о грядущей беде? Потому что уважали его! – восклицает собеседник.

Надо сказать, что и наша встреча и беседа с Яковом Андреевичем вызвали у меня такое удивление, потому что охарактеризовали мне его как «строгого дядюшку, последнего старовера деревни, который со мной даже и разговаривать не станет». Но, как сейчас иногда говорят, что-то пошло не так… не так, как предполагали земляки Якова Андреевича.

«Строгий дядюшка»,
или Последний старовер деревни

Строгий дядюшка Яков

Когда я пришла во двор его дома, то увидела картину, которая сильно поколебала уже было сложившее мое представление о его хозяине. Потому что передо мной оказалось строение, расписанное словно дымковская игрушка. А когда я пригляделась, то поняла, что фасад старого дома украшают много-много нарисованных, вероятно детской рукой, солнышек.

На грядках огорода и среди цветов на клумбах прятались плюшевые мишки и собачки. Во дворе, словно барин, приехавший на постоялый двор, «отдыхал» самовар.

Словом, все не вязалось с тем образом сурового дядюшки, который мне нарисовали жители деревни. А вместо него я увидела доброго и заботливого дедушку, который очень любит внуков и ждет с нетерпением их приезда…

Поэтому я постучала в дверь его дома. Вот выходит невысокого роста мужчина и да, смотрит на меня строго… Сообщила, что готовлю публикацию о его деде Василии Мезенцеве и хотела бы также расспросить о жизни в деревне в прошлом веке, а также о том, как сложилась здесь его судьба. Все это время, пока я говорила, Яков Андреевич не произнес ни слова. «Все, – думаю, – сейчас развернется и уйдет». А он вдруг: «Пойдемте в дом!» Провел он в комнату, где мы удобно устроились за столом, и потекла беседа.

– Когда я из армии вернулся, то сначала выучился на тракториста, – рассказывает о себе Яков Андреевич. – Прошел ускоренные курсы, которые проводились в печорском поселке Луговом. И это был последний год, когда совхоз готовил свои кадры. И то ли их потом достаточно уже стало, но только после того как я прошел обучение, курсы уже больше не проводились.

Сначала я немного трудился на общих работах, потом отправили меня работать на электростанцию – здесь, в Усть-Кожве, она была. А когда электростанцию закрыли, 32 года я трудился трактористом в совхозе.

Родители Якова Андреевича – Андрей Васильевич и Александра Семеновна Мезенцевы

О тех временах существования совхоза еще напоминает бывший совхозный дом, в котором до сих пор живет Яков Андреевич. Один… Без супруги.

– Жену, Светлану Генриховну, я похоронил давно, – вспоминает далее собеседник. – Отец ее – немец Генрих Янович, а теща была родом отсюда – из Усть-Кожвы.

– А как же Генрих Янович оказался в ваших краях? – поинтересовалась я.

– Когда ему исполнилось 18 лет, он добровольцем ушел на фронт, а через два месяца ему объявили, что он сын врага народа. А его отца еще в 1938 году арестовали, и больше о нем родным не удалось найти никаких сведений.

Ну а моего тестя сюда сослали – строить Печорский мост! – завершает Яков Андреевич свой рассказ.

Я сразу обратила внимание на то, что в красном углу избы рядом с иконами предков-старообрядцев находятся православные образы

Пришло время в нашей беседе затронуть мне и тему веры. Все-таки дедушка Якова Андреевича служил православному царю-батюшке! И когда я только-только зашла в комнату, где проходила наша беседа, то сразу обратила внимание на то, что в красном углу избы рядом с иконами предков-старообрядцев находятся православные образы.

– Откуда у меня в доме православные иконы? Так это дети мои привезли, – объясняет Яков Андреевич.

– А сами вы какой веры?

– Крещен был в старовер.

– Яков Андреевич, а в чем ваше старообрядчество сегодня проявляется?

– Думаю, что в воспитании. Мама Александра Семеновна меня вот как воспитывала?

Перед тем как мне выйти на улицу, она не уставала мне повторять, чтобы я не ругался, не дрался и никого словом худым не обидел, не воровал. И такие наставления она давала мне каждый день. Да еще и переспрашивала: «Ты все понял, что я тебе сказала?» А когда я давал утвердительный ответ, она говорила: «Вот теперь иди!» И я тогда, в молодости, другим был… не таким, как сейчас, а спокойным. Потому что меня учили таким быть. И пример родителей всегда был перед глазами. Они никогда не ругались друг с другом, не ссорились даже по пустякам, а прожили в мире и согласии. Хотя эти спокойствие и уравновешенность в отце меня больше всего удивляли, ведь он прошел всю войну… В июне 1941 года он был призван в ряды Красной армии.

Прошел подготовку и был направлен на Ленинградский фронт. Попал в блокаду… После ее снятия остался служить там же. И в мае 1945 года пришел в отпуск в родную деревню, где и встретил Великую Победу.

Закончил войну рядовым. Был награжден медалями, в том числе и «За снятие блокады Ленинграда». После войны трудился в колхозе, – завершаем беседу с Яковом Андреевичем.

Унтер-офицер царской армии

Гаврила Карпович Артеев В ходе своих путешествий в деревню удалось мне узнать и собрать сведения об еще одном усть-кожвинце, служившем в царской армии, – Гавриле Артееве. Его историю нам поведал его внук – местный предприниматель и строитель дома-музея «Коми изба» в Усть-Кожве Валерий Артеев.

Когда переступаешь порог его дома в деревне, сразу оказываешься в «хижине» охотника. На полу шкуры медведей… а на стенах портреты родных, живших еще в дореволюционные времена.

Конечно, сразу мое внимание привлек портрет. Как выяснилось, деда нашего собеседника.

– Гаврила Карпович служил унтер-офицером в царской армии, – сообщил Валерий Афанасьевич. – Трудился он и в нашей деревне писарем.

Валерий Артеев Узнала я и о том, что Гаврила Карпович похоронен на кладбище Усть-Кожвы.

– Я хочу на захоронении дедушки поставить крест из лиственницы и этот портрет со стены прикрепить к нему, – поделился своими планами внук.

Интересной оказалась история и других членов большой семьи Валерия Афанасьевича. Как выяснилось, живет он в деревне в доме своих родителей.

– Но этот дом помнит еще и мою бабушку – Анну Семеновну Шахтарову, которая была родом из села Усть-Цильма, – сообщил Валерий Афанасьевич.

– А чем занималась в деревне ваша мама? – интересуюсь я, потому что вижу среди портретов родных и ее фотографию.

Мама Валерия Артеева – Татьяна Васильевна – Мама Татьяна Васильевна вела обширное хозяйство, ведь они с отцом держали даже коров.

А помимо портрета Татьяны Васильевны сохранился у Валерия Афанасьевича и с любовью обустроенный ею красный угол, в котором увидела я уже только православные иконы.

– Особенно мама почитала Николая Угодника, поэтому его икон в нашем доме так много, – завершили мы беседу с Валерием Афанасьевичем.

Фото августейшей семьи рядом с портретами родных

Побывала я в гостях и у жителей, которые сообщили о себе, что они из неверующих семей. Среди них оказалась и старожил Усть-Кожвы Галина Жилина. Галина Григорьевна с 1939 года живет в деревне. На момент нашей встречи ей было 83 года.

24 года она отработала в швейной мастерской соседнего поселке Набережный. Потом продолжила трудиться в местном магазине.

Галина Григорьевна поделилась, что она воспитывалась в неверующей семье.

– Только мама, думаю, немного верила в Бога, – признается собеседница.

Фото августейшего семейства Галина Григорьевна разместила в серванте рядом с портретами своих родных Но тем не менее во время своей беседы с женщиной я обратила внимание на то, что у нее фотография императора Николая II и других особ августейшей семьи находится в серванте под стеклом и рядом с портретами ее родных.

В частности, на снимке августейшей семьи, датированном 30 сентября 1896 года, копия которого и хранится у Галины Григорьевны, были запечатлены: Его Императорское Величество государь император Николай Александрович и государыня императрица Александра Федоровна, а также государыня императрица Мария Федоровна, Его Императорское Высочество государь наследник цесаревич и великий князь Георгий Александрович, великий князь Михаил Александрович и великая княгиня Ольга Александровна.

Рядом со снимками близких Галины Григорьевны находилась и икона преподобного Сергия Радонежского.

Конечно, меня удивил этот факт, ведь чаще всего в домах усть-кожвинцев я видела красный угол, где и хранятся святыни семьи и даже рода. Но вот Галина Григорьевна поместила фото особо почитаемой ею царской семьи и икону преподобного Сергия рядом со снимками родителей и других близких. Хотя, по словам собеседницы, она не застала в Усть-Кожве времена, когда здесь действовала церковь…

Галина Жилина с питомцем

Вместо храма – дом-музей

Храм в родной Усть-Кожве жители больше не построили, а на том месте, точнее на той площади, где ранее возвышалась Петропавловская церковь, местный предприниматель Валерий Артеев построил дом-музей «Коми изба».

Немного о жизни Усть-Кожвинского прихода «рассказала» мне оформленная здесь фотогалерея. Так, на архивных снимках удалось мне увидеть здание начальной школы деревни, в котором ранее находилась церковноприходская школа.

Экспонаты дома-музея «Коми изба»

Музейный экспонат – комбайн для сбора ягод. Дар Л. Н. Черныш

Помимо этого обустроен здесь и музейный уголок, экспонаты для которого собирали по всей деревне. Все раритеты подписаны и указаны имена тех, кто передал их в дар музею. В экспозиции можно увидеть комбайн для сбора ягод – дар Л.Н. Черныш. Представлены на выставке старинные утюг, прялка, ухват, даже кинопроектор советских времен и очень старый скворечник.

– Его принес наш житель – Ложкин. Он разбирал полдома своей бабушки и нашел такой раритет. Другие экспонаты у нас появились таким же образом, – сообщила Нина Петровна Кукумань. – Люди разбирали старые дома в деревне, и старинную утварь, которую находили при этом, отдавали в наш музей.

Нина Кукумань проводит экскурсию в музейном уголке «Коми избы»

А помимо этого «Коми изба» является сегодня и центром новейшей истории деревни, хотя ее строительство еще и не завершено.

– Но здесь мы проводим собрания и концерты, – рассказывает староста деревни Александра Оверина. – А летом «Коми избу» с удовольствием посещают туристы.

Староста деревни Александра Оверина

И первое, что видят все гости «Коми избы», это православную икону Святой Троицы в красном углу дома-музея.

Так я после нескольких путешествий в старинную деревню Припечорья – Усть-Кожву – перестала называть ее «старообрядческой».