Несколько слов о Страстной Седмице из Постной Триоди

Фото: Михаил Родионов / Православие.Ru

Страстная Седмица. Время, исключительное по своей напряженности, Великие Дни.

Им задает тон стихира, положенная на пятницу седмицы Ваий.

«Приими́, Сио́не, Царя́, се́ Кротча́йший во́лею предста́нет, воскреси́вший Ла́заря и разруши́вший сме́рти го́рькое ца́рство. Мно́жество Богособра́нное свяще́нных мона́хов с мирянами собери́тесь, встретить с ветвями Христа́, зову́ще: благослове́н Грядущий спасти́ ро́д челове́ческий».

Какой парадокс! Ведь монахи и миряне, разумеется, живут в Новом Завете, когда все уже совершилось. И в то же время стихира как бы предлагает им снова встретить Христа, еще только идущего спасти род человеческий.

Не для того только, чтобы вспомнить все, что сделал Христос ради нашего спасения. Чтобы пережить.

Стать со-участниками. Во всех смыслах.

Если же иной раз и спросишь себя: а какое отношение имеют эти события лично ко мне? – то богослужебные тексты напомнят, подскажут, разбудят. И тотчас увидишь прямые параллели между собой и теми, кого они ТОГДА коснулись напрямую.

Взять Лазаря:

«Ла́заря воздви́гнувший, Христе́,восста́ви мя, уме́ршего ны́не грехами мои́ми».

Тотчас узнаешь в Лазаре себя: Господи, точно же, я духовный мертвец и есть. И вот, даже оплакать его – себя – не могу. Мертвец же... Но если так, то и в мою Вифанию Он приходит. И крепнет надежда.

ОДНО слово Владыки разрушило всю адскую власть, и смерть умертвило, и жизнь вернуло

Вижу же на иконе, слышу в Евангелии: ОДНО слово Владыки разрушило всю адскую власть, и смерть умертвило, и жизнь вернуло. Еще ли сомневаться мне, что Богу все под силу? Ты только приими с верою Владыку.

«Господи, то, что Ты сказал Марфе, Ты сделал, дело словом исполнив».

Вот уж точно, Бог – Тот, Кто всегда подтверждает Свои слова делом.

Что же мы так мало Ему верим? А, душа моя?

***

Но вот – Вход Господень в Иерусалим. И снова мы прямые участники, мы стоим с ветвями в руках, сжимаем гладкие прутики с пушистыми почками, а бок о бок с нами люди в хитонах машут пальмовыми ветвями, – вместе прославляем Сына Давидова.

Но мы знаем намного больше, чем знали древние иерусалимляне. Мы знаем, что не римлян Он идет побеждать, а смерть. Мы знаем, что через несколько дней эта ликующая толпа завоет: «Распни Его!»

И есть еще кое-что, что мы знаем. Это касается уже нас и только нас. Сколько раз в прошлые годы мы встречали Его, и каждый раз ликующе взлетала под своды храма и наша «Осанна»? И столько же раз последующей жизнью между Пасхой и Пасхой мы (тихо, очень тихо, тайком от самих себя) шептали: «Распни, распни Его». Может, даже и без слов обходились, а молча, деловито распинали Его в себе. И сжимаешь крепче ветви, будто проверяя: еще ли верба у меня в руках, или уже колья?

«Прежде воспев Его с ветвями, после с кольями захватили безрассудные Иудеи Христа Бога».

И прячешь глаза...

А тем временем звучит последняя стихира утрени:

«За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию. И подошли к Нему ученики Его, говоря Ему: ‟Господи, где угодно Тебе, чтобы мы приготовили Тебе вкусить Пасху?” Он же послал их: ‟Пойдите в ту часть города, которая перед вами, и встретите человека, несущего кувшин с водою; идите за ним и хозяину дома скажите: ‟Учитель говорит: у тебя Я совершу Пасху с учениками Моими”».

У нас, у каждого из нас, хочет Христос совершить Свою Пасху

И обращена она к нам. У нас, у каждого из нас, хочет Христос совершить Свою Пасху.

«Идите к такому-то», – все Знающий предрекает апостолам, – и блажен, кто может с верою принять Господа: как горницу сердце предуготовив, и как вечерю – благочестие!

«Уже не успеем, – готово горестно возопить сердце. – Ни горницу вычистить, ни вечерю приготовить».

«Успеете, – ободряет преподобный Амвросий Оптинский. – Для истинного покаяния нужны не годы, а минуты».

Только бы желание было, только бы решимость.

***

Еще несколько часов остается Вербному Воскресению, и наступает Страстная Седмица. Звучит текст, еще пограничный между праздником Ваий и началом Страстной:

«От ветвей и ваий как от Божественного праздника стечемся к таинству спасительному и Христа видим, за нас страдания терпящего вольные. Пение Ему благодарное воспоем, умиленно зовуще, благоутробия Источник и спасения Пристанище, Господи, слава Тебе!»

Как здесь все важно, каждое слово. Мы действительно увидим Христа – сначала на Кресте. После – в Славе Воскресения: «Воскресение Христово видевше».

«Пение Ему благодарное воспоем, умиленно зовуще», – поет Церковь. Да, не просто зрителями явимся. Будем благодарить. И не накрученными чувствами, не искусственными слезами, нет. «Умиленно зовуще» – а значит, теплым, живым сердцем, искренним покаянием. Тогда из душевного (эмоционального) плана можно будет перейти на духовный, тогда и будет плод; действительное покаяние, метанойя, перемена.

***

И начинается Страстной Понедельник.

Представляете, какой осмысленной, какой живой стала бы наша жизнь, если бы мы хоть однажды по-настоящему, серьезно провели Страстную Седмицу?

Если бы мы почувствовали наконец, что время тешения «милыми игрушками» (преподобный Георгий Даниловский) закончилось. Все серьезно, все близится к концу. Великий Понедельник, и мы видим издалека Чертог, он уже уготавливается. Но что там с нашей одеждой? Откуда взять ее – брачную, светлую, очищенную?

«Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя».

Великий Вторник и горькое подведение итогов:

«Светильник угас, как безъелейный».

Мы уже слышали эти слова еще в Великом каноне святого Андрея Критского, в начале поста и середине. Успели ли зажечь? Или снова погас?

«От душевного нерадения задремав, не приобрел я, Жених мой, Христе, светильника, горящего добродетелями, и уподобился девицам неразумным, во время работы мечтая. Сострадательного сердца Твоего не затвори от меня, Владыка, но, стряхнув с меня мрачный сон, воздвигни, и с разумными девами введи в Твой брачный чертог, где чистый глас празднующих и взывающих непрестанно: ‟Господи, слава Тебе!”»

Великая Среда, и кается грешница, и плачет у ног Христа:

«Меня, умершую, из бездны подними, воздвигший Лазаря на четвертый день из гроба. Прими меня, злосчастную, Господи, и спаси меня!»

И кто не прибавит, не воззовет в этот день: «И меня, и меня, Господи!» Прибавляем, взываем – и умолкаем. Завершается чтение Псалтири, не звучит больше молитва Ефрема Сирина.

Завтра, на литургии Великого Четверга, отверзется Чертог. А еще через день Отверзший будет веден на Крест.

***

Страстная Пятница. Самый страшный день в году.

Помню, рассказывали, как в ожидании пасхального крестного хода одна девочка сказала подружке: «Представляешь?! Еще пять минут, и Христос воскреснет!» Если бы мы так пережили хотя бы один это день.

«Еще пять минут, и Христос начнет Тайную Вечерю».

«Сегодня вечером Христос будет взят в Гефсиманском саду».

«Сейчас раздастся голос Иуды, приветствующего Христа».

«Слышите? Пилат произносит приговор».

Голгофа. И малый глас разбойника. Этот глас спас его.

«Разбойника благоразумнаго во едином часе рая сподобил еси, Господи, и мене древом крестным просвети и спаси мя».

Повторим эти слова – не просто как песнопение такого-то гласа, исполненное таким-то хором – а именно повторим, за спасенным разбойником повторим. Сначала всей мыслью, всем существом, всем сердцем. А после – всей жизнью.

Если бы разбойнику довелось сойти со Креста, – говорит святитель Иннокентий Херсонский, – он бы, несомненно, стал усерднейшим учеником Христовым. У него просто уже не было времени.

У нас – есть. Все время, после службы 12 Евангелий и до конца жизни, – наше.

Помяни нас, Господи, во Царствии Твоем!